Саша развернула пакет. В нем оказались все та же поднадоевшая красная рыба с остатками черствого хлеба, баночка оливок без косточек, пачка дорогого печенья, пара яблок, с полкило мандаринов.

— Что же ты паштета какого-нибудь не прихватила? Я видел, там полно этих коробок.

— Хлеба осталось мало, мазать не на что. Да и ножа нет. Зато пакет сока раздобыла, Барышев мне его даже открыл.

— Не иначе как зубами, сцена из фильма «Челюсти». Добрый Барышев!

— Вы поссорились?

— С чего ты взяла?

— Не ходите друг за другом, как в то утро, — когда Сергеева нашли.

— Знаешь, людям свойственно иногда друг от друга уставать.

— Ко мне это тоже относится?

— Да не цепляйся ты, Сашка. Кстати, как наши об- Щие друзья прореагировали на преждевременную кончину господина управляющего?

— Разве ты Сергея не видел с утра?

— Ну, меня интересует не та реакция, которая рождается в моем присутствии. Что тебе-то Серега сейчас сказал?

— Соображаешь, куда клонишь? Что, и друзей уже начал подозревать? Не заигрался ли в частного сыщика, Алексей?

— Я уже закончил начатое. Просто интересно, о чем вы там без меня болтали.

— Мы с Анечкой обсуждали выкройку платья, которое она задумала сшить. Устраивает?

— Не хочешь говорить, не надо. Кстати, вчера ты долго оставалась в холле, когда я отключился и потерял ориентацию?

— Ты что, совсем ничего не помнишь?

— А. что было?

— Я же вместе с тобой пошла, все спрашивала: «Леша, Леша, что с тобой?» А ты бормотал что-то, бормотал… По-моему, ты чем-то отравился, только почему сразу уснул, непонятно. Странно.

— Да? Сколько непонятного вокруг происходит. А ты что, тоже спать легла?

— Нет, вернулась, посидела немного, пока Сережка не набегался. Не могла же я его одного оставить? Потом, когда уложила, сразу легла. А что?

— Да ничего. Сережка, хватит трескать одно печенье, — поспешил Алексей перевести разговор.

— Вкусно!

— Ешь лучше рыбу.

— Соленая!

— Зато дорогая, мы такую дома не покупаем, поэтому надо пользоваться моментом.

— Леша, чему ты ребенка учишь?

— Жизни.

— Знаешь, ты иногда бываешь таким циничным, просто неприятно. Чего злишься? Ты считаешь, что один такой умный, но, может, все-таки окружающие вовсе не такие уж дураки?

— Так, намек. понят. Значит, ты тоже против меня? Тоже возненавидела плохого мальчика Валеру Иванова? Саша, мужчина тем и отличается от глупой женщины, что ему не так просто навязать чужое мнение. Ты впечатлительна, эмоциональна, добра…

— И глупа,

— Этого я не говорил.

__Намекнул. Твоя проблема не нова в этом мире.

«Горе от ума» я своим детям уже восемь лет преподаю.

__Послушай, ты знаешь, как я отношусь к твоей литературе. Она вся высосана из пальца. Ее даже в школе скоро сделают предметом второстепенным.

— Я так поняла, что ты совсем меня не уважаешь.

— Как вы, женщины, любите все обобщать! Уважаю я тебя, уважаю. Только это не значит, что я обязан жить твоим мнением и твоими интересами.

— Леша, послушай, что ты говоришь! Получается какой-то абсурд. Что же ты во мне тогда любишь, если не мою суть? Тело?

— Тише ты. Про ребенка забыла?

Сережка действительно давно уже оторвался от еды и круглыми глазами следил за перепалкой между матерью и отчимом. Уловив, что о нем вспомнили, он жалобно проканючил:

— Ну не надо ругаться. Противно вы ругаетесь. Саша поспешно кинулась к нему:

— Мы не ругаемся, просто громко разговариваем, Сереженька.

— Да, действительно хватит, — решил Леонидов, делая себе очередной бутерброд. — Все эти выяснения отношений ни к чему не приводят.

— Зачем же мы тогда их время от времени устраиваем?

— Для разрядки. Когда человек кричит, из него стресс выходит. Зато потом так сладостно чувство примирения!

— Ну сегодня я тебе этого сладостного чувства не доставлю. Я не батарейка, чтобы от меня энергией заряжаться.

— Сразу видно, что ты физику плохо учила. Как же можно зарядиться от батарейки? В ней мощности маловато. Не сравнивай меня с карманным фонариком.

— Какая разница? Слышишь, в коридоре какой-то шум? Беги быстрее, там твои трезвомыслящие коллеги прибыли. Общайся с братьями по интеллекту.

За дверью действительно звучали громкие незнакомые голоса и топот обутых в тяжелую обувь ног. Алексей порадовался окончанию глупого спора и метнулся за курткой.

— Я тебя не простила, — крикнула вслед Саша, но Леонидов только махнул рукой и аккуратно закрыл за собой дверь.

В холле и в самом деле уже толпились сотрудники местного уголовного розыска во главе со знакомым Алексею амбициозным старшим лейтенантом Семеркиным. Увидев Леонидова, он даже позеленел от ярости и кинулся на него, словно собака Баскервилей на очередную жертву:

— Как же это? Что это у вас тут происходит?

— А что такое? Ну, труп.

— Опять?

— Не опять, а снова.

— Как же вы тут, в погонах, а допускаете?

— Ну, во-первых, я не в форме, в смысле милицейской. Во-вторых, ничего я не допускал, все само по себе произошло.

— Как похоже на предыдущий несчастный случай! А?

— Не многовато ли несчастных случаев на площади одного не слишком большого санатория?

— Вы что, сомневаетесь?

— Видите ли, Вячеслав Олегович, — с трудом вспомнил, а тем более выговорил имя-отчество лейтенанта Леонидов, — давайте поговорим отдельно и спокойно.

Интимно прижав к боку локоток возмущенного опера, Алексей утянул его подальше от навостривших уши отдыхающих.

— Видите ли, уважаемый старший лейтенант, дело в том, что я спал. А они, проклятые, воспользовались отсутствием у меня бдительности и совершили.

— Что?

— Преступление, разумеется.

— Кто?

— Преступники. Один или несколько.

— Так вы считаете, что это не несчастный случай?

— Вот именно.

— Что, надо кого-то задержать?

— Ну, выберите подходящего. Все они тут…

— Так надо людей допрашивать?..

— Непременно. Кто-нибудь обязательно сознается. Главное, вы с ними пожестче, построже. Пусть они повертятся, как гадюки на сковородке. Особенно обратите внимание на одного человека: есть у них тут один огромный, ого-го! Ручищи как саперные лопатки. Он точно чего-то знает.

— А вы?

— Спал. Ну, не повезло. Жена подтвердит и еще куча народа. Так что ничем не могу. Извините. Рад бы, да не могу. Вы вот что, лейтенант… Вы приходите потом ко мне, посидим, обсудим. Накроем всю. эту шайку.

— Вместе? — подозрительно посмотрел Семеркин.

— Нет, я вообще здесь ни при чем. Территория-то ваша, вам и лавры пожинать. Ну, договорились, старший лейтенант Вячеслав Олегович?

— Ладно. Значит, всех вызывать?

— Действуйте.

Семеркин направился в боковую комнату и первую вызвал Ирину Сергеевну Серебрякову. Алексей воспользовался моментом и подрулил к эксперту-криминалисту. Им оказался молодой человек в круглых очках. Он топтался у тела, как антилопа у водопоя, то и дело оглядываясь в поисках затаившегося где-то поблизости льва.

— Недавно работаете? — поинтересовался Алексей, наблюдая за неуверенными движениями юноши. Тот вздрогнул:

— Что?

— Давно после института?

— Не очень, — отозвался новоиспеченный эксперт-криминалист.

— Ясно. И что думаете по поводу этого? — Леонидов кивнул на тело Иванова.

— А вы кто?

— Сотрудник Московского уголовного розыска. Капитан Леонидов. Алексей Алексеевич.

— А что вы здесь делаете? — округлил глаза моло-. дой эксперт.

— Отдыхаю. Санаторий все-таки. Тебя как зовут?

— Николай.

— И какое твое заключение, Николай?

— Ну, смерть наступила предположительно в районе двенадцати часов ночи от удара о тупой предмет в правую височную область головы.

— О тупой предмет или тупым предметом?

— А разница есть?

— А ты не улавливаешь? Может, его сначала ударили чем-то в висок, а потом подложили к этому столу?

— Угол в крови, к ране прилипла крошечная щепочка. Вы в лупу гляньте.