Иду открывать. Что за черт! Дверь чем-то прижата. Отодвигаю с трудом. Вижу, лежит под дверью мичман при всем параде - и ни живой, ни мертвый. - Пу-пусти доложить, что у - и - нас все в-в порядке...

Подошли ребята, убрали "гостя". Прошло минут десять, и стук в нижнюю часть двери повторился. Тут УЖ иностранцы заинтересовались, кто это может так стучать.

Опять с трудом открываю дверь. Упираясь руками в косяк, мичман поднимается - и к столу.

- По-позвольте предста-ится...

Знакомится с одним иностранцем,с другим, третьим, и тут на пути между третьим и четвертым ему на глаза попадается стакан с водкой. Мичман берет его, опрокидывает. Крякает. Занюхивает рукавом и со словами "Во вверенном гарнизоне по-порядок" садится мимо стула.

Иностранцы были без ума от визитера. Они уложили его спать на самую мягкую кровать и сказали:

- Вот ведь, большой начальник, устал так, что с одного стакана опьянел.

Цып-Наволок - самая отдаленная точка Рыбачьего. Из-за этого там случалось немало трагических приключений. Старожилы Методичного вспоминают, как один офицер ехал на снегоходе и наскочил на прут, который торчал из-под снега на уровне коленей. Ногу разворотило так, что профессиональная медсестра от одного вида раны потеряла сознание. Позвали солдата, прозванного сослуживцами "медбратом". Тот посмотрел и определил:

- Надо зашивать.

И добавил:

- Но у нас нет обезболивающего и я никогда ничего подобного не делал.

- Ладно, мужики, дайте мне стакан водки и зашивайте, а то жена узнает, волноваться будет, - решил раненый.

"Шили" по живому, а жена, если и узнает о случившемся, то только из нашего рассказа.

Цып-Наволок. История и современность, вера и бесперспективность. Во время международной экспедиции мой друг Валинг Гертнер сказал:

- Это могло бы быть маленькой Меккой для туристов.

А Петр Егорович Момонов, человек-рубаха, гораздый как пить, так и работать, признался:

- Эта земля в нутре моем. Куда я без нее?

1995 год. Сшитый мастеровыми руками терского помора Алексея Корниловича Клещева карбас глухо стукнулся о каменный бок острова Аникиев. На скалы высадилась первая в истории международная экспедиция. В ее состав входили профессор Кристиан Ериксен и архитектор Арвид Свен из Норвегии, Валинг Гертнер из Голландии, а также Анастасия Кратова и автор этих строк, представлявшие Россию.

Было безветренно и солнечно. Совсем рядом торосился скалами полуостров Рыбачий, восточное был хорошо виден Кильдин, а справа от него - вход в Кольский залив. Наверное, так же осматривали окрестности мореходы, оставившие на острове Аникиевом свои имена столетия назад.

Судьба этого уникального острова довольно интересна. Его название то появляется на страницах газет и журналов, то на длительный период уходит в забвение.

Последний всплеск интереса к острову был в восьмидесятые годы, когда известному краеведу и географу Борису Кошечкину удалось организовать туда две экспедиции и найти расшифровку многих надписей на скалах. Об Аникиевом заговорили в Норвегии, Дании, России.

В 1985 году мы со штурманом Сергеем Карпенко на резиновой шлюпчонке с двумя досками вместо весел доставили на остров мемориальную доску, на которой было написано: "Остров Аникиев - уникальный памятник истории и культуры. Охраняется государством".

И вот спустя десятилетие я вновь на том месте, где должна быть мемориальная доска. Какое разочарование! Охранной доски нет, а уж о какой-либо другой охране и говорить смешно.

Аккуратно ступая среди многочисленных гнезд чаек, мы добираемся до плиты с наскальными надписями. Арвид тут же разворачивает свою походную фотолабораторию, а мы снимаем обувь и в одних носках встаем на памятник. Так делают, входя в особо почитаемые святилища. Путешествие в историю началось.

Вот известный по многим публикациям автограф Гришки Дудина "Лета 7158 го Гришка Дудин" (по новому летоисчислению это 1650 год). Есть надписи Вена Нилсена (1609 год), Якоба Патера (1615 год).

Рядом о чем-то кричит Валинг. Я его не понимаю, но догадываюсь: найдено что-то необычное. Так и оказалось. Среди сплетений надписей обнаружен автограф голландца: "Петер Книпоф 1593". До сих пор считалось, что на острове Аникиевом голландских имен нет.

Валинг ликует, а нам с Анастасией становится обидно за поморов, которые конечно же бывали здесь раньше иноземцев, но почему-то посчитали зазорным оставить свои имена на камне. Старательно списываем русские надписи, и вот первая удача: "Стояль Шуеречанин Василий Малашовъ 1630 г". Дата первого посещения русскими острова Аникиев отодвинута на 20 лет! Слава тебе, Василий Малашов из Шуи!

А вот и более ранняя надпись: "1608 год". Она еле заметна. И мы, как ни старались, не смогли прочесть, кто ее оставил. Разобрали только вышедшие из глубины веков буквы "Н П Ж", которые, вероятно, входили в имя автора автографа. Бесспорно, это был русский помор. И мы можем с уверенностью сказать, что видим первый русский автограф в каменной летописи острова Аникиев. Но вряд ли мы когда-нибудь расшифруем найденные буквы.

Работать на каменной плите очень интересно. Исследуешь участок, посмотришь назад и увидишь ранее не замеченную надпись. Хорошо помогает солнце, освещая плиту под разными углами. И приходят к нам через десятилетия имена соотечественников: "Н. Л. Копытовъ 1813 года 4 июля", "Стоялъ кандалаской дере. Василей Гладышовъ пришол июня 17..", "Андрей Пономарев 1869 Колежма 9 июля", "1914 г В. Заборщиков к 9 дня", "Кн. Н. Голицинъ 31.7.1881", "В. Д. Бурковъ 1889 год 7 ав."

Не правда ли, некоторые фамилии нам знакомы? Их можно найти в названиях улиц и судов. Наверное, потомки Василия Гладышева до сего дня живут в Кандалакше, а Заборщикова - в Терском районе. Насколько мне известно, князь Голицин впоследствии был архангельским губернатором.

Еще одна надпись с известной на Кольском полуострове фамилией: "1723 Быль Фадотъ Дмитрей Мошниковъ". А вот автограф купца: "И. Базарной 1811 -1812 г."

Всего наша экспедиция обнаружила 118 русских автографов и 101 - иноязычный, прочитала 127 имен и фамилий. Безусловно, это не все, что есть в каменной книге острова, так как мы не нашли некоторые надписи, упоминаемые исследователями XIX века.

Аникиев - уникальный памятник истории и культуры Поморья. Но все ли это понимают? В 1946 году команда пограничного катера ПК-258 поверх древних надписей нарисовала якорь и сердце. А сколько пресловутых ДМБ (сокращение образовано от слова "демобилизация". - Авт.) оставлено на камнях случайно попавшими на Аникиев защитниками Отечества!

Как же быть? Как сохранить для себя и для потомков уникальный памятник истории и культуры? Вряд ли кто-либо из нас знает ответ на этот вопрос. Полагаю, что для начала следует установить на острове Аникиевом охранную мемориальную доску, а сами наскальные рисунки огородить хотя бы символической изгородью.

А как быть с людьми, которым, несмотря ни на что, все же очень хочется оставить свой автограф на легендарном кусочке суши? Пожалуйста, для этого есть не менее пригодные соседние плиты.

Солнце зависло над цып-наволокским маяком. В губе копошатся рыбаки, проверяют яруса. Чуть поодаль ловят рыбу маленькие суденышки. Кто знает, авось вновь приглянутся здешние места людям, и в Цып-Наволок вернется жизнь.