Ася, склонив голову набок, выжидательно поглядывала на мальчишек. Ее поза говорила: подойдите сами, вам нужнее. Должен был подойти тот, кто упустил змея. Но вероятно, он подозревал, что в голове гимназистки уже крутится язвительная фразочка… Он остановился, нарочно небрежно облокотившись о перила моста, и вызывающе уставился на нее. Выражение лица его было насмешливым и даже несколько высокомерным. Он легонько подтолкнул вперед младшего брата. Ступай, мол, забери!

«Не отдам!» – решила Ася.

Ванечка уже бежал к ней, широко улыбаясь.

– Девочка! Спасибо, что вы его поймали!

Не успела она рта открыть, мальчик принял у нее из рук змея, развернулся и – только его и видели.

Ася невольно подалась следом, словно желая задержать парламентера.

Едва братья поравнялись, старший отделился от перил, усмехнулся и сквозь зубы залихватски плюнул в реку. Ася отвернулась и пошла навстречу девочкам.

Как приятно дружить втроем! Еще в первую неделю гимназического ученичества подружки уединились под лестницей во время большой перемены и поклялись дружить вечно и делить на троих все свои тайны.

– И никого не принимать в наш кружок! – добавила Сонечка, на что Ася, которую подруги называли не иначе как Инна, торопливо кивнула, не желая делить новых подружек ни с кем.

– Теперь мы – три подружки-неразлучницы, – серьезно вздохнула Маня Вознесенская и добавила: – Нужно есть землю…

Повисла пауза, во время которой Асина уверенность в собственной стойкости слегка поколебалась. Кушать землю она не рассчитывала.

– Землю только парни едят, – живо возразила Сонечка. – Для девочек достаточно съесть один бублик на троих и запить чаем.

И повела подруг в чайную. Там их напоили чаем со сдобными калачами. Ася долго сомневалась – удалось ли столь странным образом закрепить их клятву дружбы, поскольку калачи были непростительно пышные, а услужливый половой так подобострастно увивался вокруг их стола, что совершенно не было возможности придать ритуалу необходимую таинственность. Впрочем, эта чайная стала на долгие годы местом их маленьких пиршеств… Ася – аккуратистка и молчунья, надежная хранительница чужих секретов, Манечка – добрая душа, напрочь лишенная эгоизма и зависти, и Сонечка – огонь и ветер. Только втроем они ощущали себя по-настоящему счастливыми и на протяжении гимназических лет оставались неизменной неразлучной троицей.

Отец Сонечки, Данила Фролович Круглов, держал чайную с постоялым двором на углу торговой площади. Дом Кругловых находился в Останкове, за Обнорой. Там же Кругловы имели землю, на которой трудились старшие братья девочки и наемные работники. Сонечку привозили в гимназию на двуколке.

В просторном ореховом шифоньере, что стоял в светелке верхнего этажа дома, чего только не было! Платья, шляпки, капоры, пелерины, капоты и палантин. А лент, бисера, цветных пуговиц!

Но сама-то Сонечка была абсолютно равнодушна к содержимому своего шифоньера и однажды призналась Асе, что хотела бы родиться мальчиком и всегда сожалеет, что это невозможно.

– Честно говоря, я до самой гимназии надеялась, что когда-нибудь стану мальчиком, как братья, – со вздохом сказала она, наблюдая, как Ася перед зеркалом крутится в ее капоре.

– Зачем?

– Да затем, что мне нравилось все, что нравится им. Лазать по деревьям, скакать на лошади, играть в войну! А меня наряжают в эти неудобные длинные платья, которые вечно цепляются за ветки да колючки.

Ася находила интересным такой взгляд на вещи, но не больше. К тринадцати годам ее начала немного смущать растущая грудь, но в остальном роль будущей женщины ее вполне устраивала. Она подозревала, что богатая подружка немного кокетничает, и легко прощала этот маленький грех. Сонечка, в свою очередь, находила в аскетизме тоненькой гордой Инны что-то притягательное. Старалась перенять у той манеру держаться, двигаться, говорить.

Уклад дома Кругловых существенно отличался от хозяйства Сычевых, где жила Ася.

Из всех детей Кругловых в гимназии училась лишь одна дочь. Мальчики же, окончив начальную школу, становились помощниками отца, работали в многоотраслевом хозяйстве Кругловых. Голос Данилы Фроловича – зычный, густой – раздавался то там, то здесь. Хозяину до всего было дело. Порой казалось, что этот неутомимый беспокойный дядька находится одновременно в нескольких местах – только что распекал кого-то во дворе, вот он уже в кухне, а замешкаешься, его и след простыл – только мелькает на дороге в город из легкой брички его высокий картуз с лаковым козырьком.

Просторный бревенчатый дом, обшитый тесом, как большинство домов в этом лесном краю, выкрашенный коричневой краской, с двумя парадными крыльцами, под железной оцинкованной крышей, был просторен, наряден и удобен. В этом доме чувствовалась особенная основательность и надежность.

Ася бы назвала его дом-склад. Однажды ей пришла мысль, что если бы Данила Фролович решил строить ковчег на манер Ноя, то длительное путешествие вполне могли бы обеспечить запасы собственного дома.

В кладовых, погребах, ледниках, подвалах хранились продукты. Здесь висели мясные окорока, лежали рулоны колбас, в бочках хранились соленое сало, сельдь. Стояли на полках высокие крынки со сметаной, желтые кругляши масла.

Чего здесь только не было! Рыба, соленья, варенье, овощи, моченые яблоки… Бывая здесь вместе с Софи, Ася почтительно оглядывала плоды трудов семьи, и это налаженное хозяйство вызывало невольное почтение.

Никто в доме Кругловых не сидел без дела. Все – от хозяина до самого младшего Сонечкиного братца, Кирьки, – были вечно чем-то заняты. Работали в поле, на конюшне, во дворе, в чайной, на постоялом дворе, в доме.

Одной только Сонечке разрешали гулять с подружками или заниматься уроками, что тоже, по подозрению Аси, в этом доме считалось забавой. Она смутно догадывалась почему: единственную дочку в семье баловали, как в доме исправника баловали Петера.

Ася невольно сравнивала эти два хозяйства и постепенно пришла к выводу, что для фрау Марты главным является порядок, а для Данилы Фроловича Круглова – достаток.

Сонечка в учебе не блистала, поэтому Асе и Мане приходилось частенько подтягивать подругу по разным предметам. Как-то раз подружки сидели в комнате Сонечки, пытаясь втолковать ей премудрости математики. Но Сонечка ухитрялась ловко уводить своих наставниц далеко от темы, время шло, а по-други топтались все на том же месте.

– Софи! Если вы не возьметесь за ум, – произнесла наконец Маня голосом Зои Александровны, – вам грозит переэкзаменовка!

В это время за окном послышались шум подъехавшей подводы, голоса, скрип отворяемых ворот. В ту же секунду Соня оказалась на окне, перегнулась через подоконник.

– Мари, за тобой батюшка приехал, а на козлах – Алешка.

Маня и Ася вмиг оказались у окна. Навстречу отцу Сергию вышел хозяин, степенно поклонился и, по-видимому, пригласил в дом. Батюшка развел руками, пытаясь отказаться и что-то объясняя хозяину.

– Мне пора, – засобиралась Манечка, но Соня остановила ее:

– Если папенька вышел, он уж не отпустит. Отец Сергий аккурат к чаю прибыли. Теперь уж не отвертеться! Вот увидишь – уговорит. И вы оставайтесь! Они тебя, Ася, после домой отвезут.

Соня как в воду глядела – переговоры окончились тем, что отец Сергий сдался. Алешка спрыгнул с козел, и Вознесенские направились в дом следом за хозяином.

– Варвара! Накрывай на стол! – рокотал внизу голос хозяина.

Дом пришел в движение. Собственно, в нем никогда не бывало особой тишины, разве что ночами, – разговаривали здесь громко, перекрикивались, все обитатели дома шумно ходили, наступая на пятки, отбивая каждый шаг. А уж визит священника совершенно взбудоражил дом Кругловых. От образовавшейся суматохи отец Сергий пришел в некоторое замешательство. Круглолицая улыбчивая Сонечкина мать пригласила подружек к чаю. Те не посмели отказаться. К тому же Асе было любопытно взглянуть, как происходит чаепитие в других домах. То, что она увидела, сильно озадачило.