Каратун распахнул двери.

— Да что же это!? — крикнул врач, едва повернув голову. — Я же женщину осматриваю.

Перед ним стояла голая до пояса девушка, которая, увидев вошедшего, закрыла руками грудь и завизжала.

Однако глаза у Каратуна закатились, и он упал на пол…

Такого начала врачебной карьеры молодой доктор никак не ожидал. К работе он приступил совсем недавно, и, по большей части, был на подхвате у старого хирурга, изредка его замещая, но тогда пациентов со сложными случаями переписывали на другие дни.

Эта ситуация повергла его в ступор. Ему пришло в голову позвонить наставнику, но тут он вспомнил, что тот на два дня уехал на похороны куда-то в соседнюю область, и вызвать его никак невозможно. Да и невооруженным глазом было видно, что нужно что-то делать, и делать немедленно, прямо здесь и не отходя от места.

Впрочем, положение было таково, что Каратуна не спас бы и гениальный хирург. Было слишком поздно. Но молодой хирург пытался остановить кровотечение. Он делал так, как его учили в институте. Но кровь так и не желала останавливаться; причины он понять не мог, начал нервничать, метаться, а потом пациент умер. И тогда молодой хирург завыл сам…

— Вот дебилы! — сказал Колян, когда узнал о произошедшем. — Вот дебилы!!

Но ситуация была неоднозначная. С одной стороны, Каратун и Бык были, можно сказать, его «старой гвардией» — преданной и не рассуждающей.

С другой стороны, туповатые, наглые, не в меру пьющие, и в последнее время подсевшие уже на наркотики, они периодически его подставляли, и вообще грозили выйти из-под контроля.

Провались такое простое задание! Влезть вообще в чужой дом!! Как они там очутились?

Однако мужика нужно было примерно наказать. «Не дело овцам поднимать руку на волков».

Впрочем, в этот момент Колян начинал дико ржать. Ибо всю работу за Коляна выполняла доблестная российская милиция.

Причем особо цинично. Ведь в ментовке, не скрывая, радовались избавлению от таких одиозных личностей, известных всему району, как Бык и Каратун. Для местной милиции они были постоянной головной болью. Если бы они хотя бы не мозолили глаза! Но ведь они все время встревали в какие-то грязные истории! Милиция обязана была на это реагировать. Но, честно говоря, особо сильно реагировать желания не было — серьезно посадить их пока было не за что; все знали, что в случае чего Колян наймет отличного адвоката, (так что еще и извиняться, чего доброго, придется), а если отморозки слишком сильно обидятся, то и форма не спасет. Отморозки, что с них взять?

Однако, ни взирая на такое благое дело, как избавление от отмороженных бандитов, менты вцепились в мужика как Тузик в грелку.

Откуда штык-нож? Ага, незаконное хранение холодного оружия.

Превышение пределов необходимой самообороны. Ни мужчина, ни его жена серьезно физически не пострадали, что зафиксировали медики. Так что… Вот если бы им головы проломили…

Никакого кастета не нашли. Скорее всего, он где-то выпал у Каратуна по дороге, а, может быть, и сам выбросил, и, видимо, ценную находку кто-то уже подобрал. (Не валяться же добру на дороге)?

Получалось так, что двое милых интеллигентных юношей зашли к хозяину двора с вопросом, слегка повздорили, а злобный хозяин заманил их в дом, а потом зарезал.

Свидетелей всего произошедшего не оказалось, и по бумагам следователя все больше и больше проступала именно такая версия. Надо ли говорить, что дело вел тот самый следак, который и дал Коляну наколку на Костыля? Расследование шло необыкновенно быстро, словно кто-то хорошо подмазывал обычно весьма ржавые и скрипучие шестерни государственного механизма.

То, что думали по этому поводу простые люди — жители района — никого не интересовало. Вообще-то, Каратуна и Быка знали неплохо. Особенно те, кто имел несчастье заниматься в Максимовском мелким бизнесом.

Кирилл Мелехов, например, знал их еще со школы, где ему несколько раз от них серьезно досталось. Он всегда держался от этих отмороженных подальше, и, как и другие граждане, нисколько не сомневался, кто на кого напал в этом резонансном деле. Тем удивительнее и страшнее выглядел для него приговор.

Мужик получил восемь лет!

Мало того. Спустя несколько дней после вынесения приговора его дом ночью сгорел. Как гласила официальная версия, ввиду неосторожного обращения с огнем. Люди же говорили, что это был явный поджог — дом загорелся сразу с нескольких сторон. Но идти в свидетели желающих не нашлось. Своя рубашка ближе к телу, да и гореть следующим никому не хотелось.

Кирилл его не знал. Отец был немного знаком.

— Отличный мужик! — сказал он удрученно. — Работящий, безотказный, пил всегда в меру. Даже матом не ругался… Безобидный… Как это все произошло так? В тюрьме, дома больше нет…

— Потому что он покусился на основу нашего нынешнего государства, — зло ответил Кирилл. — Жизнь и здоровье бандита. Они же для нашей власти социально близкие. Чувствуют родственные души.

Хотя лично его все это никак не коснулось, Мелехов пребывал в унынии. Конечно, когда он читал о таких случаях в газетах, или слышал по телевизору, у него тоже возникало чувство протеста.

Но там хотя бы можно было утешать себя тем, что он не знает всех деталей. Вдруг дело действительно неоднозначное?

Но когда то же самое произошло здесь, рядом, и все фигуранты дела были известны, никаких сомнений в том, кто прав, а кто виноват у самого Кирилла не возникло. А когда он примерил эту ситуацию на себя, ему стало совсем тошно.

Он пошел в мастерскую, и для успокоения нервов стал перебирать накопленные активы.

Немецкий штык-нож средней сохранности у него был. Когда нож был извлечен из земли, выглядел он довольно убого, но кое-что Кириллу удалось сделать. Теперь изделие было не стыдно кому-нибудь показать… Но Мелехов никому его не показывал. Мало ли… Сдадут.

Потом он полез в тайник, и достал винтовку. Не так давно Кирилл выезжал далеко в лес, и стрелял из нее. Сначала он привязал шнур к спусковому крючку, спрятался за пенек, и произвел выстрел. Все прошло удачно. Он повторил опыт — и также успешно. Тогда, хотя и немного опасаясь, Кирилл взял винтовку в руки, и выстрелил так, как положено — в цель. И снова все получилось.

Мелехов прекратил пальбу, опасаясь, что такая частая стрельба привлечет ненужное внимание, и очень довольный отправился домой. Теперь у него было в руках настоящее боевой оружие…

Кирилл убрал винтовку, и достал из другого тайника пистолет. Восстановить этот «артефакт» было довольно трудно, но и здесь Мелехов справился. Правда, патроны были на вес золота. Кирилл произвел два пробных выстрела, и на этом остановился. Осталось только четыре патрона, и новых поступлений пока не предвиделось.

Кирилл долго думал, не перенести ли пистолет в дом… Но побоялся, что его найдет Инга. Крика было бы много. Наверняка, раззвонила бы своим родителям. А те… Бог знает, что они удумали бы. Лучше пусть остаются в счастливом неведении. Инга мало интересовалась увлечениями мужа, и, к счастью, очень многого не знала…

Мелехов помнил, что и в огороде у него закопаны гранаты. (Хотя запалы хранились в мастерской). Но это оружие в случае нужды не применишь. Это нужно сначала гранаты достать, запалы вставить… Долгая песня.

Кирилл подошел к шкафчику с химикатами, и любовно осмотрел свои запасы. Там было почти все, что нужно для работы. И тут Мелехов с теплотой подумал о Профессоре.

Последнее время они тесно общались. Не сказать, что сдружились, но что-то очень близкое к этому.

Профессор оценил неожиданно проявившийся у Кирилла талант реставратора, и постепенно стал подгонять ему заказы. По большому счету, лазать по местам боев самому Кириллу уже было не нужно. Профессор привозил некий, как он называл это, «артефакт» — винтовку, автомат, штык-нож, пистолет, саблю и все в том же духе. Кирилл осматривал, думал, пробовал… Потом сообщал Профессору, что нужны такие и такие запчасти, (разумеется, б/у — просто в хорошем состоянии), или химикаты, и Профессор пытался достать. Это получалось, конечно, далеко не всегда, но многое и правда получалось.