Кстати, саперы тоже там побывали. Ничего интересного они там не нашли, как ни старались, зато забрали из дома все, что не взяли наши минометчики. Между прочим, частично разобрав даже то, что уже было построено. Я обнаружил это, когда в следующий раз посетил эти места в своих путешествиях.

Строго говоря, я ожидал скандала. Мне представлялось, что хозяева усадьбы рано или поздно должны заявиться, и устроить скандал. Однако шли дни, а ничего подобного не происходило.

Более того, вскоре Найданов передал мне информацию от разведчиков, что в тех местах они видели двух чечен на лошадях с ручными пулеметами.

— Все-таки, наверное, не простой это домик, — сказал я Найданову. — Надо сказать бойцам, чтобы они аккуратнее туда наведывались. Да и что там больше делать? Все ценное уже вывезли.

А про себя подумал: «Тем более, и мне там делать нечего».

Однако я ошибся. Мы не только наведались в усадьбу. Мы отправились туда всей батареей! И опять причиной этому послужило мое новое открытие.

Однажды я перебирал лекарства, которые из «шишиги» Солохи не успел еще перетащить к себе Гаджи, и совершенно внезапно для себя обнаружил там средство от вшей.

Сначала у меня захолонуло сердце; я уже готов был закричать — «Вот оно! Спасение! Спасение от этого бесконечного ужаса!» — но вовремя взглянул на аннотацию. Мой восторг сдулся как шарик. Текст на хорошем русском языке гласил, что данный препарат предназначен для борьбы с лобковыми вшами, и вшами в голове. Меня такие совсем и не мучили. Меня, если быть точным, как и всех, впрочем, остальных, сосали вши бельевые. Впрочем, чем черт не шутит! Я прикинул, что, на всякий случай, можно полечиться и этим средством, раз нет никакого другого. Не пропадать же добру!

Я пошел к Найданову, рассказал о находке, и он загорелся идеей обмыть этим шампунем весь наш личный состав. Он объявил свою волю подчиненным, те подумали, и никто не стал возражать. А мыться по очереди, человек по пять — шесть, мы ходили к источнику в усадьбе. Средства, которое я обнаружил, оказалось не так уж и много, и все оно ушло исключительно на нашу батарею.

Освеженный лечебным душем, я вернулся обратно в расположение, и тут на нас всех свалилась новая удача! Я никогда раньше не слышал, что удача, так же как беда, не приходит одна, но тут произошло именно это. Нам привезли «гуманитарку»! Нам привезли трусы, носки и майки! Майку я пропустил, (не очень-то и хотелось), а вот носки и трусы мне достались. Я тут же натянул их, и почувствовал себя практически белым человеком!

Конечно, никаких иллюзий я не питал. Я прекрасно представлял себе, что максимум недели через две мне придется выбросить и трусы, и носки в связи с полным физическим износом. Однако хотя бы эти две недели у меня были.

Хочешь — не хочешь, а я проснулся окончательно. Уставшие насекомые, терзавшие меня всю ночь напролет, под утро угомонились, и мне все-таки удалось смежить веки на несколько часов, несмотря на искусанное ноющее тело. Конечно, трусы у меня были новые… Зато все остальное — старое! И вытравить оттуда насекомых мне было нечем. Для себя я уже давно решил, что если мне удастся вернуться в Темир-Хан-Шуру, то все свои шмотки я просто сожгу. Не буду ни кипятить, ни чистить, ни дизенфицировать. Сожгу и все.

Я решительно сбросил с себя мягкое стеганое одеяло, и тихо отворил дверцу. На нашей половине поляны все еще спали. Я взглянул на небо. Поднималось жаркое весеннее горное солнце — уже третий день подряд. Если учесть, что до этого неделю стоял омерзительный туман и холод, не дававший возможности раздеться и выкурить проклятую вошь, то настроение мое с самого утра было приподнятым. Я прошел по линии окопов, умылся из любимой лужи и еще раз полюбовался удивительной красотой этих мест.

Естественно, сразу после пробуждения, я вспомнил о вчерашнем неожиданном предложении Франчковского о проведении спортивных соревнований на приз командования сводного батальона…

— Что за суперприз? — несколько глупо спросил я, когда на совещание по этому поводу собрались все уже буквально опухшие от безделья офицеры.

Франчковский посмотрел на меня как на божью коровку и процедил:

— Друг мой, из конфиденциальных источников поступила информация, что наши доблестные воины надыбали сухих дрожжей и мешок сахара. Операция по изъятию контрабанды мною уже проведена. Между прочим, зачинщики из вашей батареи, товарищ Найданов!

Он воздел персты в сторону моего непосредственного начальника. Андрей, как это с ним частенько бывало, выпучил глаза и стал наливаться кровью. Но Франчковский уже успел перевести свой корявый палец вверх и напыщенно продолжил:

— Но! Извлечем пользу и обратим злое начало в доброе! Чтобы пресечь беспорядки и поднять дух войск, заставим их поработать сначала. А для этого проведем большие спортивные соревнования, где главным призом будет…(он выдержал эффектную паузу)… право на производство браги!

— Все равно ведь сделают и напьются, так хоть заставим их немного побегать, — рассудительно добавил он.

Мы долго смеялись, (ржали — если точнее), но предложение одобрили сразу; кто бы ни выиграл, а уж свою долю мы получим однозначно.

Единственно, Урфин Джюс сразу предупредил, что если его бойцы победят, то нам ничего не светит. Мы потрепали его по плечам, и посоветовали идти давить вшей: пусть им свои сказки рассказывает, и своим деревянным солдатам.

После принципиального согласия всех присутствующих, председательствующий Франчковский огласил лично им составленную программу соревнований. Она включала военно-спортивную эстафету и бокс.

Ну, с эстафетой понятно — это неизбежно, сам Бог велел. Но бокс?

— Слушай, друг, — задушевно пропел Урфин Джюс. — У тебя что, перчатки боксерские есть? Чем они махаться будут?

— Не махаться, а боксировать! Я все продумал. Обмотают руки тряпьем и достаточно.

Я, Найданов и Коля Лихачев только озадаченно пожали плечами. Потом все три командира рот и Андрей пошли определять предстоящую трассу и этапы прохождения, а я поспешил донести до подчиненных столь неординарную новость.

Подчиненные уныло давились мясом. «Хлебушка бы!» — так и читалось в их тоскливых глазах.

— Солдаты! — обратился я к ним. — Есть возможность напиться и забыться!

— Грешно смеяться над бедными людьми, — весьма осторожно ответил Кабан. Я даже не сомневался, что сидящий рядом с ним Солоха, и был главным инициатором добычи алкогольных ингредиентов, позднее утерянных, но даже в его глазах мелькнула явная заинтересованность. (А может все-таки Армян? Да ну, нет! Насколько я знаю своего водителя, к спиртному-то, он, как раз, довольно равнодушен).

Джимми Хендрикс, как потенциальный капитан команды, попросил разъяснений. Я достаточно подробно описал оперативную обстановку; единственное, чего я сам толком не знал — это программы соревнований. Но тут подоспел возбужденный Найданов.

— Андроид, — заорал командир с порога слышимости, — готовься в боксеры! Тебя будут больно бить!

Андронов начал артачиться, но до сих пор молчавший Солоха отрезал:

— Будешь биться.

И Андроид потух….

Раздался разъяренный вопль Франчковского, и я вздрогнул. Славная утренняя тишина закончилась. По всему расположению зашевелились фигуры цвета хаки. Из кабины высунулся заспанный и недовольный Найданов:

— Опять Франчковский орет? Чтоб он голос сорвал, паразит. Весь сон испортил. А я женщину видел! Же-е-енщину!

Он сладко потянулся, а я вежливо сказал:

— Андрюха! Сегодня Игры Доброй Неволи на приз зеленого змия, ты забыл?

— Ага, забудешь тут. Андроид! Ты в форме?!

Андронов, надо сказать, был здоровым, толстым, довольно упрямым парнем. Тем не менее, предстоящие возможные побои уже наложили мрачную тень на его чело. От начальственного окрика он нахмурился еще больше, и отчего-то потрогал свою могучую челюсть.

Для эстафеты подобрали задачи, соответствующие боевой обстановке. Форма одежды стандартная: сапоги, броники, каски. Франчковский настаивал на использовании противогазов, но после проведенной ревизии с ужасом обнаружил, что за долгие месяцы похода противогазы даже в его собственной роте как-то исчезли сами по себе. Сгоряча ротный хотел было избить каждого отдельного бойца по очереди, но, после некоторого размышления, передумал.