Сергея сразу же проводили в штаб. Он представился начальнику училища. Они пообедали вместе. Это было хорошей приметой. Сергею нравилось, когда его сначала кормили, а уж потом заставляли работать. Тем более, когда кормили так вкусно и о делах не вспоминали. Хозяин стола был человеком гостеприимным. Стол ломился от угощений. И посидели они хорошо. После обеда начальник училища обрисовал в нескольких словах его задачу. Она была вполне обычной.

А затем Миша проводил его в гостиницу. Номер на втором этаже оказался очень большим и светлым. После вкусного обеда по закону Архимеда… После обеда здорово клонило в сон, нужно было срочно принимать волевое решение. И устраивать тихий час. Но Сергей еще никого не знал в этом городе из тех, кто мог бы составить ему в этом компанию. Спать одному он считал признаком дурного тона. К тому же через час ему предстояло познакомиться со своими новыми учениками. Поэтому вместо сна пришлось идти в ванную комнату, умываться. Приводить себя в порядок. И оставшееся время зубрить русско-польский разговорник. Последние дни он усердно его изучал. Еще в школе его приучили к мысли, что он должен разговаривать с местными жителями на их родном языке. Обычная дань уважения людям, находящимся рядом. На небольшом журнальном столике он поставил крошечного стеклянного дракончика. Это означало одно. Вот мы и дома.

Работа предстояла не пыльная. Пять дней в неделю, два часа в день Сергей должен был проводить занятия с курсантами разведфакультета. Днем. И сколько угодно часов ночью. Если у него, к примеру, будет бессонница. Или будет не с кем спать. Но командование училища надеялось, что до этого дело не дойдет. Что для занятий с курсантами ему будет хватать и дневных часов. Другими словами, дневные часы были обязательными. Ночные — на его усмотрение. Это было веским доводом для офицеров разведфака задуматься о его досуге. А в их сообразительности командование никогда не сомневалось.

Офицерам факультета было с кем проводить ночи и чем заниматься. Но они прекрасно понимали, что если не решат одну маленькую проблемку, по ночам им придется бегать с курсантами по лесам и болотам. Отрабатывать вводные и совершать ночные марш-броски. На это пойти они, естественно, не могли. Ведь они же были нормальными, разумными людьми. К тому же разведчиками. А разведчики, это ещё те жуки! Им даже летать лениво. А уж бегать и, тем более, работать… Даже думать об этом не хотелось!

Сергей сам был таким. В том, что польские разведчики могут отличаться от наших разведчиков, он сильно сомневался. Ну, может быть, самую малость. Ростом, весом, размером ноги?! Больше ничем. Ведь разведчик — это не профессия. Это диагноз. Который ставится один раз и на всю жизнь. Точно так же, как острое респираторное заболевание не может быть немецким или французским. ОРЗ оно и в Африке ОРЗ!

В этом Сергей убедился тем же вечером. А еще он открыл для себя, что у офицеров, служащих в разных армиях очень много различий. И это не только форма, в которую одеты офицеры. Их благосостояние. Положение в обществе. В первую очередь это их традиции. Через несколько дней Сергей спросил у Миши Яблонского, почему польские офицеры так сильно отличаются от российских? Миша ответил, не задумываясь.

— Как говорил один мудрец, не дай мне бог жить в эпоху перемен. Кстати, его звали Конфуцием. Вы о нем наверняка слышали. В вашей стране не хватает стабильности. В вашей истории были русские офицеры, красные командиры, советские офицеры, теперь российские офицеры. И всё это не более чем за столетний период. Вы постоянно живете в эпоху перемен. У нас же всегда были только одни офицеры. Офицеры Войска Польского. Этим всё сказано.

Надо было слышать Мишин голос в этот момент. Это действительно было достойно уважения. И здесь было над чем подумать.

Сергей всегда гордился своей профессией. Любил военную форму. Но ходил в штатском. Где-то в архивах Президиума Верховного Совета СССР хранились Указы от 28 сентября 1987 года о награждении его медалью «За Отвагу» и от 8 декабря 1988 года орденом «Красной Звезды». Где-то в шкафу валялись еще несколько медалей. В том числе и иностранные. Носить их он стеснялся. В Москве в те дни не сильно жаловали людей в военной форме. Участников Великой отечественной войны называли ветеранами. Афганцев называли оккупантами. Иногда интернационалистами. Что по действующему законодательству означало «ветераны второго сорта». А разве одна война чем-то отличается от другой? У войн бывают разные цели, разные причины. Они могут быть захватническими или освободительными. Вот только осколочные ранения в живот или ампутированные ноги выглядят одинаково на любой войне. Да и пули над головами солдат и офицеров на поле боя свистят одинаково. Но государство усердно продолжало делить участников различных войн и конфликтов на ветеранов первого, второго и третьего сорта. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

После нескольких ранений Сергей довольно долго не мог ходить, но мог работать. Ему не нужна была помощь государства. Может быть чуть-чуть внимания. Открытка к празднику. Доброе слово. Но об афганцах старались поскорее забыть. Не только о нём. О многих. Словно о чем-то болезненном или позорном. И если с высоких трибун, когда и вспоминали о воинах-интернационалистах, так только вообще. Как вспоминают о марсианах. Которые если где-то есть, то только на другой планете. Как живут конкретные люди, в этой стране не интересовало абсолютно никого. Их в очередной раз использовали, а затем, как всегда, предали и забыли. Всё это было непонятно и неприятно.

Именно поэтому он и уехал в Польшу. В страну, где слова «офицер войска польского» произносились с гордостью. Он завидовал этим офицерам. И гордился ими.

Вот, что Сергей рассказал о своей командировке в Польшу.

В первый же день меня познакомили с командиром курсантской роты майором Кшиштофом Галантом. На базе его роты была сформирована моя учебная группа. Двадцать человек под командованием капитана Кшиштофа Клупы поступили в мое полное распоряжение. Плюс переводчик капитан Миша. Мишал Яблонски. Чтобы не путаться, ротного я решил называть Кшиштофом Старшим, а командира моей учебной групп — Джуниором (младшим). Потрясающая оригинальность! Но работать с двумя Кшиштофами я посчитал за хорошую примету. К тому же ребята понравились мне с первого взгляда. Было удивительное ощущение того, что ты наконец-то попал домой, ребят этих знал всю жизнь. Возможно даже не только эту жизнь, но и прошлую. И в прошлой жизни вы тоже были друзьями.

Подготовить за полгода командиров групп специального назначения по образу и подобию подразделений спецназа ГРУ было нереально. Для этого нужны не только годы, но и целые поколения. Ведь есть вещи, которым научить просто невозможно. Они впитываются вместе с молоком матери. В детских играх в индейцев, в вышибалы мячом, в снежки. В многодневных походах, в военно-спортивных лагерях. Я мог лишь указать общее направление их подготовки и дать некоторые рекомендации.

Группы специального назначения забрасываются в глубокий тыл противника еще до начала войны, для проведения не только разведывательно-диверсионных операций, но и для решения целого ряда других, как правило, более сложных задач. Широкий диапазон этих задач ставил передо мной некоторые проблемы, но с другой стороны и определял направления предстоящей работы.

Во-первых, необходимо было обучить курсантов основам выживания в различных условиях. Тому, чему учат бойскаутов. Способам передвижения, оборудованию укрытий, маскировке и нахождению подножного корма.

Во-вторых, научить тому, что в тылу противника им делать не надо. А не надо им работать с оружием, снимать часовых, захватывать образцы техники и вооружения противника. Спецназовцев называют призраками, а вы когда-нибудь видели, чтобы призраки этим занимались? Вы вообще призраков-то видели? Вот то-то же.

И, в-третьих, научить тому, для чего они, собственно говоря, и предназначены. Научить снимать часовых, захватывать образцы техники и вооружения противника, организовывать диверсии на военных и промышленных объектах. Если следы этих диверсий будут вести к партизанским отрядам и местному подполью, почему бы нет?! Научить подготавливать техногенные и экологические катастрофы. Главное, чтобы при этом не оставалось следов работы спецназа. Это, так называемые, открытые действия. Они входят в арсенал разведывательно-диверсионных подразделений. Но главное, надо было научить ребят организации и проведению скрытых действий. Ведь именно для их проведения в первую очередь и предназначены группы специального назначения ГРУ.