— Единицы. Человека два — четыре на первых порах, как выскочили из траншеи, а из- под высоты никто не вернулся. Да и как им не быть, потерям, коль на этот крохотный участок переднего края немцы обрушили всю огневую мощь своей обороны. Возвращаю с благодарностью бинокль. Тепло прощаемся с пехотинцами, и мы с Сашей направляемся по траншее в тыл. Справа и слева еще мечутся разрывы. Встречные уступают дорогу, и мы скоро добираемся до хода сообщения и по нему попадаем в небольшую балку.

На носилках лежат пять-шесть тяжелораненых, да десятка полтора легкораненых расположились на чем бог послал. Курят, комментируют только что прошедший бой. Здесь мы встретили и своего товарища из первой разведгруппы, которая действовала в центре. Он-то и сообщил нам, что из разведчиков он один остался в живых и что пехота взяла пленного. Мы же на этот раз добыли только две солдатские книжки. К счастью, они тоже далеко не бессмысленный, а ценный материал.

— Вот она какая — разведка боем, — с горечью подытожил Саша.

А я молчал. Что добавить? Этим все сказано. Немалой кровью достаются данные о противнике. Сколько однополчан осталось там, навеки заснув на этом заснеженном, нашпигованном осколками, а теперь и почерневшем, словно от горя, поле. А над головой от горизонта до горизонта по-прежнему простиралось бездонное, безучастное ко всему происходящему, голубое небо. И мы с Сашей, хотя и омраченные гибелью товарищей, были рады не только выполненному заданию, но и тому, что судьба дала нам еще один шанс — пожить месяца полтора на госпитальной койке до предстоящего боя.

В канун 40-летия освобождения города Кривого Рога от фашистских захватчиков, в феврале 1984 года, по приглашению партийных и советских органов приехали на торжества и мы, бывшие воины специального отряда 37-й армии, которые непосредственно принимали участие в боях на заключительном этапе операции по освобождению города.

Свое название город взял от почтовой станции, основанной 27 апреля 1775 года в урочище Кривой Рог, расположенном в верховьях реки Ингулец, при впадении в нее реки Саксагань. Все дальнейшее развитие города связано с железной рудой, найденной в его окрестностях.

Город рос. Узкая полоса застройки шириною в два-пять километров, редко где до десяти, протянулась теперь на 120 километров в почти меридиональном направлении. Здесь разместились шахты, горно-обогатительные комбинаты, предприятия металлургической, энергетической, коксохимической промышленности.

Будучи районным центром Днепропетровской области, город одновременно становится центром горнодобывающей промышленности Правобережной Украины. Это один из крупнейших железорудных бассейнов, являющихся основной сырьевой базой черной металлургии, важным узлом железных и шоссейных дорог.

14 августа 1941 года в Кривой Рог вошли немецкие войска. За время оккупации захватчики хищнически эксплуатировали залежи железной руды. В конце октября 1943 года наши войска подошли к городу. Начались кровопролитные, ожесточенные бои, которые долго в сводках Совинформбюро именовались как «бои местного значения». Немцы умело использовали имеющиеся капитальные здания рудников, промышленных объектов, гигантские отвалы породы, скопившиеся за десятилетия, даже обрушения над выработками и создали глубокоэшелонированную, мощную оборону.

В январе — феврале 1944 года войска 3-го Украинского фронта выбили немцев из Никополя, а затем, преодолевая упорное сопротивление противника, хотя и медленно, но продвигались вперед. На повестке дня уже вырисовывалось освобождение Кривого Рога. Но отдать его так просто захватчики не хотели. Им как воздух нужна была криворожская руда с высоким содержанием железа, которую они старались выкачивать особенно интенсивно. Да что говорить о руде, коль враги с Украины эшелонами вывозили богатый чернозем…

Немецкое командование чувствовало, что им не сдержать продвижения наших войск, что их хозяйничанью приходит конец. Город — не вещь, в эшелон не погрузишь. Тогда они решили осуществить злодейскую акцию.

Мы и не предполагали, что нам придется участвовать в операции по спасению города, оказавшись случайно у ее истоков. Все началось с того, что взятый нами 16 февраля 1944 года в плен сапер из 23-й танковой дивизии на допросе заявил, что в последнее время и они, курсанты, занимались минированием в городе важных в хозяйственном отношении объектов, в том числе плотины на реке Саксагань и электростанции имени Ильича. Это сообщение подтвердили и подпольщики.

Противник заранее готовился к тому, чтобы в критический момент, когда наши войска пойдут на штурм города, взорвать эти объекты, уничтожить энергетическое сердце города, а вода, вырвавшись на свободу, довершит начатое ими черное дело. Специалисты подсчитали, что взрыв плотины позволит затопить почти всю восточную часть го рода вместе с рудниками и прилегающими к реке населенными пунктами. В этом не было чего-то нового — фашисты, как обычно, подрывали при отходе трудновосстановимые объекты. Вывод их из строя помимо ущерба нашей стране позволял противнику надолго затормозить восстановление и эксплуатацию рудников и промышленных объектов города. Кроме того, враги рассчитывали на большие потери в наших войсках. Поэтому информация, полученная от пленного, быстро восходила по штабным инстанциям и через представителя Ставки в штабе 3-го Украинского фронта Маршала Советского Союза A. M. Василевского дошла до кабинета Верховного главнокомандующего. Верховный приказал принять меры по устранению угрозы городу.

Теперь этот приказ пошел в войска, обретая реальность. Фронт возложил организацию и проведение операции на командование и Военный совет 37-й армии. Во исполнение этого указания командарм генерал-лейтенант М. Н. Шарохин принял решение об организации специального отряда, на который возлагалось выполнение этой задачи в тылу противника и удержание захваченных у врага объектов до подхода наступающих частей армии, находящихся на удалении около 20 километров от переднего края.

Исходя из сложности и трудности выполнения спецзадания отряд решено было сформировать только из добровольцев.

Для выполнения столь важного задания в тылу противника нужен был тактически грамотный и решительный офицер. Выбор командарма пал на подполковника — зам начальника оперативного отдела штаба армии Шурупова Аркадия Николаевича. Он был кадровым офицером. Воевал на Дону, Кавказе, с конца 1942 года — офицер штаба армии. Приглашенный на собеседование это предложение принял достойно.

Командарм коротко изложил стоящую перед отрядом задачу и сообщил о составе его штаба: заместитель командира отряда по политчасти — гвардии майор К. И. Нефедов — кадровый офицер, инструктор политотдела армии; начальник штаба — инженер-капитан А. Л. Мясников, участник боев на Волге, Курской дуге и Днепре; парторг — гвардии капитан Ф. Н. Тимонин.

После беседы у командарма у А. Н. Шурупова состоялась встреча с начальником штаба армии полковником А. К. Блажеем. С ним были решены вопросы обеспечения отряда оружием, боеприпасами, обмундированием и питанием, а уже вечером командир выехал в поселок Веселые Терны, к месту формирования и нахождения своего штаба.

Формирование отряда шло в глубокой тайне. В планируемые к отбору части выехали представители командования армии и политотдела.

В состав отряда вошли:

96-я отдельная рота разведчиков 92-й гвардейской стрелковой дивизии во главе с командиром роты старшим лейтенантом М. Д. Садковым и командирами взводов: Героем Советского Союза гвардии лейтенантом В. А. Дышинским, гвардии старшиной Н. С. Култаевым.

Каждый полк нашей дивизии был представлен взводом автоматчиков: