Ровно в 16.00 с десантной группы пришел Женя с тем, чтобы мы с Федей шли в отряд Божкова (комиссар Ломов — выброшенные с Западного фронта). Этот отряд был расположен от отряда Коконыхина в 6 км в глубь леса.
Идя по лесу, немного заблудили и поэтому пришли поздно. Не доходя лагеря, встретили Коробицына Алексея Павловича, иду[щего] с отряда Божкова. Коробицын сообщил невеселую новость — комиссар Ломов не хочет оказать помощи. Кроме этого, рассказал, что он считает нас шпионами. Я решил идти, несмотря на то что Ломов переменил свой лагерь, после того как ушел Коробицын.
Стали идти и нарвались на засаду во главе с комиссаром Ломовым. Засада была сделана на нас. Встреча, конечно, была незавидная, на патриотов Родины делает мерзавец засаду. Стали знакомиться. Ломов безразлично отвечал на мои вопросы. Я не мог вытерпеть, стал крыть его матом. Стал не просить, а требовать оказать помощь в питании, о том, чтобы связаться с фронтом. Долго говорили, наконец Ломов сказал — разрешу питание для работы, но всего на 10 минут, несмотря на то что хорошо знает, что за 10 минут очень трудно связаться, в то время когда радист спустя три месяца не имел никакой связи.
Пришли в лагерь, стали говорить о делах отряда, об успехах его и т. д. И вот Ломов («комиссар») задает мне вопрос. Вы украинец? Я ответил — да, украинец. Ломов отвечает — удивительно, что вы в партизанах, — все украинцы сволочи, предатели. Что мне осталось сказать этому дураку-комиссару, осталось одно ответить — дурак вы, и больше ничего.
Далее Ломов задает мне вопрос. У вас много евреев в отряде? Я ему отвечаю, что много. Ломов ведет дальше разговор — у меня, мол, нет ни одного еврея — они же не вояки, а трусы. Это, к слову сказать, такой комиссар отряда. Ломов — отсталый элемент, он протаскивает великодержавный шовинизм. Или еще такой факт. Я ему говорю — мы партизаны, боремся неплохо, уничтожили за короткое время 10 вражеских эшелонов. Этот (Ломов) мерзавец ответил — […][300] с вами, что вы партизаны. У меня своя задача, а у вас…[301]
Возмутительный тип, а не советский патриот. Зазнались люди. Награждены правительством. Шкурники, зазнайки, дерутся за славу, а не за общее дело. Если у нас такие чудаки в штабах боевых подразделений, то поэтому у нас такие дела плохие. Нет взаимной выручки, товарищеской поддержки. Нет сплоченности, отсутствует организованность.
30 октября 1942 г.
Целую ночь не спал, но это неудивительно — в «гостях» был. В болото положили, одежды никакой не дали, несмотря на то что одежда была. Вот и утро туманное. Все поднялись, сели возле костра, начался разговор кто о чем. Я с Кравченко взялся за копировку 10 кил[ометровой] карты от г[орода] Хотимск и до Брянска. Ломов все подгонял нас — скорей, скорей, мне нужно идти. Карта была скопирована, населенные пункты записаны. Радист Гриша не связался с Москвой. Без результатов ушли в отряд Коконыхина. Забрали Антонова и Коробко и ушли в свой лагерь, который находился [в] 20 км. Проходили трактовую дорогу Краснополь — Чириков. Возле этой дороги лес вырубан на 100 м с обеих сторон. Проходя дорогу, встретили двух стариков, которые ехали из мельницы. Дали нам две буханки хлеба, пошли в лагерь. Поздно вечером послал 6 человек в пос[елок] Федоров с целью достать продуктов.
31 октября 1942 г. (суббота)
Утром рано решил пойти на грунтовую дорогу Краснополь — Керечев. По этой дороге проходит много вражеских автомашин с живой силой и продовольствием. На эту операцию взял с собой 26 человек с своей группы — Тищенко, Иванов, Колистратов, Веремеенко, Чиков, Коробко, Акиншин, Антонов, Сокольников, Артамонов, Кашин, Румянцев и Сушков и 12 чел[овек] с отряда Кравченко. Подошли к дороге, туманное утро. Слышим гул моторов вражеских автомашин. Быстро была дана команда — бегом к дороге. Только стали выходить из леса, нас заметил неизвестный человек, ехавший по этой дороге в сторону Краснополья. Этот человек совместно с возчиком завернули подводу и быстро поехали в обратную сторону, я крикнул — стой! Но это ничего не помогло. Стрелять не решился, боясь не испортить основной цели (видно, полицейский ехал). Вот уже и автомашины подходят, расположил бойцов возле самой дороги на расстоянии 10–15 метров. Первые три автомашины подошли к нам и открыли стрельбу по просеке в противоположную сторону. Я подал команду — огонь по вражеским автомашинам и живой силе. Открыли ураганный огонь. Я позвал пулеметчика Иванова к себе. Иванов стал стрелять, но пулемет отказал. В это время немецкий офицер стал стрелять по тов. Иванову. Я с автомата открыл огонь по кабинам трех вражеских автомашин. Поднял голову и перед собой увидел 15 вражеских автомашин с живой силой. Я решил сконцентрировать огонь по 4 автомашинам. С задних машин немцы стали соскакивать и заходить к нам с левого фланга. Нашим огнем было уничтожено 4 автомашины, убито и ранено до 45 немецких солдат и офицеров. Мы отошли исключительно организованно. Враг открыл ураганный огонь из пулеметов и минометов, а также винтовок. При открытии огня противника трус Сокольников, не выстрелив ни одного раза, стал позорно бежать в лес. Я его остановил. Пришли в лагерь, пообедали и в 17.20 час[ов] ушли дальше по направлению к Федоровке, продолжая выполнять свою задачу. Маршрут был — Уношев, Федоровка или Комаровка, Травень и Горезня (здесь обедали), прошли за ночь 23 км. Остановку сделали северо-восточнее этого села.
1 ноября 1942 г. (воскресенье)
В 17.20 двинулись в путь. Подошли к самой дер[евне] Зябень. В то время, когда нам нужно было двигаться на восток, а мы пошли на запад. Короче говоря, целую ночь блудили. Наконец нашли дорогу. Прошли всего только до пос[елка] Луковка, в этом поселке пришлось сделать привал и организовать обед для бойцов. Сделали [бросок] за эту ночь километров 17, но полезных, то есть, что касается до маршрутов, всего 5 километров. В этом поселке крестьяне рассказали, как партизаны грабят их, забирают последнее тряпье, ломают печки и забирают железные трубы. Пришлось крестьянам объяснить, что партизаны так не делают, а это может делать только банда. После нашего ухода крестьяне остались очень довольны нашим присутствием. Все говорили — вот это настоящие партизаны, этим людям и не жалко дать покушать.
2 ноября 1942 г. (понедельник)
Дневку делали под хут[ором] Гута, лес плохой. В 12.00 послали разведку в ближайшие населенные пункты с целью узнать, что делается в окружающих населенных пунктах, и узнать дорогу, которая необходима для дальнейшего нашего маршрута. Разведка зашла в пос[елок] Замошенье. Какая-то сволочь сообщила немцам в ближайший нас[еленный] пункт о том, что в пос[елок] Замошенье пришли партизаны. Немцы, совместно с полицией, стали окружать поселок, хотят сволочи поймать нашу разведку. Разведка в количестве Жени, Костиневича, Мельникова и Королевича смело отбивались от врага (50 человек) и благополучно возвратились в лагерь. Когда началась стрельба, я поднял всех бойцов, послал на помощь разведке 5 человек. В 17.30 час[ов] двинулись в путь, разведка пошла в пос[елок] Юрковка, я весь отряд подвел лесом до самого поселка. Здесь взяли проводника Прохорова Дмитрия Федоровича, человек очень хороший, настоящий патриот нашей Родины, он подвел отряд до самого населенного пункта Осов. Не доходя Титовки, было задержано 3 человека, идущих с с[ела] Юрковка за колонной. Это оказались плотники. За эту ночь прошли через населенные пункты — Юрковка, Титовка, Шишковка, Осов и Коржино. Пройдено за ночь 23–24 км.
3 ноября 1942 г. (вторник)
Дневку сделали возле населенного пункта Голочаевка. Лес исключительно плохой, пролежали весь день не вставая. День был исключительно напряженным. Проходя через дер[евню] Норов, какая-то сволочь сообщила немцам. Враг приехал в дер[евню] Голочаевка, стали стрелять по этим кустарникам, стали делать засаду. Но, несмотря на это, решили зайти в дер[евню] Голочаевка с тем, чтобы накормить людей. Зашли с обеих сторон, немцы оказались в Норове, в 1 км от этого пункта. Только стали обедать, получили донесение о том, что в этот населенный пункт идет противник. Сделали засаду, но оказалось неудачно, врагу кто-то сообщил о нашем нахождении в этой деревне. Прошли через дер[евню] Крупна. Я с Кравченко и Женей зашел к одним старикам. Стали стучать. Старушка спрося отвечает через окошко — я боюсь, кто вы такие. Я ответил старушке, [что] мы партизаны, тогда старушка сказала — а, вы партизаны, тогда, пожалуйста, обождите, сейчас открою. Открыла и сейчас же спросила — вы, может быть, кушать хотите. Дала кушать, а в конце дала бутылку наливки. В этом селе приняли в отряд двух человек (военнопленных).
