В середине ночи произошла тревога. «Секрет» п[артизанского] о[тряда] «Смерть фашизму» обстрелял из пулемета группу петлюровских «старцiв» — бандеровцев. Крадучись они появились из кустарников около шляха Мелени — Емилевки. 5 бандеровцев вышли на полянку, прислушались. Налево, в селе заржал мой жеребец. Они говорят: «Там — є, а тут нема», показывая направо. На оклик «секрета»: «Стой» — побежали в лес.
Бандеровцы появились в этих лесах еще раньше нас, их ок[оло] 150 чел[овек]. Живут только в лесу. Никаких операций не проводят[218]. Занимаются только распространением листовок и разъясняют населению, что они партизаны «За Вiльну Украïну». Грязные и обовшивлены, голодные. Когда говорят о «вiльной Украïне» — плачут. Это вызывает смех у населения. Люди знают, что настоящие борцы не плачут. Когда бандеровцы хотят кушать, то заходят в село и собирают куски хлеба, цыбулю, чеснок и все это складывают в торбу, подвешенную за плечами, — хотят показать, какие они есть апостолы украинского народа, но петлюровские «старцi» (как мы их называем) любят кушать и мясо. Поэтому группа этих старцев ночью крадется в село и в первой хате выкрадывает и уводит в лес корову. Уже повсюду известно, что бандеровцы ночами крадут коров. Старци также хотят пить и для этого возят с собою бочку с водой. Здешний народ не понимает их, и нет ни одного случая, чтобы кто-либо пошел к ним. В с[еле] Сычовка был такой диалог между «старцем» и старушкой: Бандеровец (входя в хату):
«Добрый день!»
Старушка: «Здравствуйте»
Бандер[овец] (угрюмо оглядывая хату): «Здравствуйте — там, за Москвой!..»
Старушка: «А мне — все равно де, чи за Москвой, чи тут!..»
Бандеровец (грозно, наставительно): «Не все равно: треба казати добрий день!..» После этого вышел, оставив бабушку в недоумении.
Под Новоград-Волынским бандеровский отряд насильно мобилизовал 26 человек колхозников, которых используют для черновых работ под строгим надзором, на ночь связывают. Одному из них удалось перебежать к нам. Он рассказывал, что все эти люди собирались перебежать к красным партизанам, причем называл их «наши советские украинцы». Бандеровцы узнали об их намерении и решили всех задушить.
Один наш разведчик — Мороз попал к ним в лапы. Мы вскоре нашли его труп с отрезанной головой. Они охотятся за нашими автоматами.
Плохо им живется на нашей земле. Ненавидя нас, они все время следят за нами и держатся вблизи. Это им нужно для того, чтобы прикрыться нашей силой от немцев. Однако следует признать, что они занимаются серьезной пропагандой.
8 сентября 1943 г.
Злобычи, 10 км юж[нее] Коростеня. Сегодня утром прибыли соединением в хут[ор] Десятины. Тут оказалась див[ерсионная] группа п[артизанского] о[тряда] им. Хрущева под командой Величко-Астахова. Поданным этой группы, в с[еле] Злобычи со вчерашнего дня разместилась в школе казачья сотня, численностью 110 человек. Казаки прибыли сюда с целью обмолота хлеба. Они привезли немецкий трактор — двигатель и сложную молотилку, тоже немецкого происхождения. Я слышал, что эти машины завезены из Германии и высоко ценятся немцами, на охрану их всегда выставляется большой гарнизон. Гаврилюк предлагал внедрить агентуру в эту сотню с целью разложения. Я решил ее разложить другим порядком, а именно: немедленно ударить и тем решить вопрос, что делать казакам в черте наступления Красной армии.
План мой был прост.
1) Атаковать Злобычи днем (во время обеда), в конном строю, при этом п[артизанскому] о[тряду] [им.] Хрущева атаковать в лоб, на школу-церковь, п[артизанскому] о[тряду] «Смерть фашизму» — справа, Червонному — слева и отрезать путь отступления на Коростень. Группе Величко быть в засаде, в лесу сев[ернее] Злобычи. В 15.00 я пустил конницу в атаку. Пошли одновременно все отряды. Прежде чем казаки успели сделать десяток выстрелов, конница промчалась 1 км по чистому полю и, спрятавшись за хатами, пошла на решительный штурм. В результате короткого боя противник был выбит из села. Убито и захвачено в плен около 60 чел[овек], Захвачено ок[оло] 50 винтовок, 6000 патронов, шт[ук] 60 р[учных] гранат, пар 60 обуви и компл[ектов] 80 обмундирования.
Наши потери: убит начальник] ш[таба] «Червонный» Юрчишин Ф. и пулеметчик партизанского] о[тряда] [им.] Хрущева Степаненко, которых похоронили у церкви в Злобычи. Школу, как опорный пункт, спалили. Захватили ферму, кр[упного] рог[атого] скота ок[оло] 80 голов, который угнали в другой район и раздали населению в Дерманке Чеповичского р[айо]на и [в] Будиловке Потиевского р[айо]-на. Впоследствии было установлено, что из всей сотни в Коростень прибыли только 6 казаков. После боя мы ушли в Будиловку, откуда запустили агентуру для связи разложения Потиевского гарнизона.
11 сентября [1943 г.]
Ляхово, 26 км сев[ернее] Коростышева. Ляхово — большое село с обилием фруктов. Мы пришли сюда для того, чтобы и здесь показать людям партизан и заодно уничтожить молотильные пункты, а также расширить свое влияние на юг [от] отвоеванной нами территории у противника. Народ принял нас радушно. Оказалось, что немецкие власти и в этих краях слабы, мероприятия их не выполняются ввиду наличия партизан в Потиевском районе. В Ляховой стояли до 17 часов, после чего пошли на Заньки с расчетом переночевать в Заньках и утром 12 сентября занять Дубовик, в 2 км от райцентра Потиевка. Это мероприятие необходимо было, потому что по линии агентурной работы в Потиевке было кое-что сделано, а именно: с 6 сентября в Потиевке была размещена отд[ельная] рота легионеров — армянского батальона, настроение которой подавало надежды на переход к партизанам или [на] моральное разложение. По линии агентурной работы среди легионеров и полицейских усиленно распространялись листовки [со] «сводками Информбюро» и обращением к ним. Все данные были за то, чтобы иметь в этом деле успех. Я решил показать потиевскому гарнизону свою силу и тем самым покончить с колебаниями отдельных полицейских и легионеров. 12 сентября, утром на рассвете, соединение заняло Дубовик и [организовало] оборону вокруг него. Разведка доложила, что пр[отивни]к из Потиевки не выходил. В 9.00 появилась на дороге Потиевка — Дубовик колонна легионеров, одетых в немецкое обмундирование[219]. Двое полицейских (Зборский и Зиневич), бывших в разведке от противника, перебежали на нашу сторону и доложили мне, что ок[оло] 300 легионеров и немцев наступают на Дубовик. Будучи обстреляна нашей заставой, колонна развернулась, и рота повела […][220].
7 октября 1943 г.
Будиловка. Всю ночь провели на аэродроме Дерманка — Замиры. Ожидали самолеты уже 3-ю ночь подряд. Полковник Соколов[221] уже в течение 2-х недель держит соединение вокруг аэродромов. Все обещают грузы, предупреждают о приеме самолетов.
Два раза в день пишу радиограммы о готовности принять самолеты. Погода последнюю неделю — отличная. И опять самолеты идут в Белорусские леса, но не на Украину. Бюрократическое отношение Укр[аинского] штаба, неповоротливость достойны удивления[222].
Неужели им (сидящим на мягких креслах в кабинетах) не ясно, что держать в течение 2-х недель аэродром и в то же время находиться соединению в 50 км от Житомира, в 80 км от Киева и в 100 км от фронта — нелегкое и небезопасное дело.
Вот пишу эти строки, и мне докладывают, что в с[ело] Облитки прибыли на 30-ти автомашинах немцы, обстреливают село. Идут по нашим следам. Утром были в [селах] Мирча и Меньки. Сейчас до противника 7 км (я так думаю, а на самом деле через минуту могут загреметь выстрелы). Уходить невозможно — лучше принять бой в селе, нежели быть обстрелянному на марше. Кроме того, колонна будет подвергаться опасности с воздуха (опять прервали, доложили, что отряды развернуты в обороне вокруг с[ела] Будиловка).
