Я видела в Париже человека, рисующего цветным песком многометровую картину на полу концертного холла. Рисунок был пёстрый и сложный: по краям — греческий орнамент, в середине — стилизованная птица пустыни Наска. Вечное искусство, живущее до первого порыва ветра. И я подумала — а что, если творить не красками и песком, а скалами и деревьями? Создавать крупные ландшафты, которые будут сравнимы с природными по воздействию на человека и станут практически вечными произведениями искусства.

Никки согласилась:

— Особенно на Луне. Здесь даже человеческие следы на песке сохраняются миллионы лет — дольше египетских земных пирамид.

Узкая дорога вилась среди крупных скал, выбегала на неожиданные поляны, вброд пересекала разлившиеся ручьи — Никки не успевала ахать от восторга.

Они остановились на перевале. Открылся вид на круглую уютную долину, заросшую смешанным лесом. Анна объяснила:

— Лес подобран так, чтобы весенние почки — красные, салатные и жёлтые — вместе с белыми и розовыми цветами догвудов и вишен превращали серый зимний лес в разноцветный — ещё до появления зелёной листвы.

Тридцатиметровый водопад, падающий в круглое озеро, поразил Никки. Они с Анной остановились на берегу и увидели сочную радугу в водяной пыли, поднятую медленно падающей литой струёй. Какие-то рыбки, сверкая чешуёй, успевали носиться в летящем хрустале.

Никки обратила внимание на хорошо протоптанные тропинки в лесу.

— Кто здесь ходит? — удивилась она.

— Экскурсанты, — ответила Анна. — Этот парк открыт для публики пять дней в неделю. Но сегодня здесь никого нет… Я люблю гулять в лесу одна, — извиняющимся тоном сказала королева.

Они заехали в узкое ущелье, где журчал горный ручей. В растительном полумраке пахло сыростью и прохладой. По тесным скалам карабкался красный плющ.

Королева неожиданно остановила тележку и замялась:

— Никки, у меня личная просьба. Дело в том, что я… страдаю фобией по отношению к медикам и рентгену. Не хочу говорить — почему… но таковы факты. Ты правда можешь просветить человека насквозь?

— Да, — кивнула Никки.

— В последнее время меня стало беспокоить моё здоровье, но я никак не могу решиться пойти к врачам. Алекс страшно ругается, но сделать со мной ничего не может…

— У меня нет формальной квалификации медицинского диагноста, — сказал догадливый Робби.

— Я буду благодарна и за неформальные советы, — живо откликнулась Анна.

— Никки, ты не возражаешь? — спросил Робби.

— Конечно, нет.

— Продолжайте гулять, — проворчал Робби. — Я попробую…

На щеках королевы Шихиной выступил румянец, и она направила экипажик дальше.

— Хорошо бы ещё запустить в этот лес побольше диких зверей, — сказала Анна, оглядываясь. — В парке моего двоюродного брата, короля Джа, я видела таких великолепных снежных барсов!

— Значит, принц Джа — ваш родственник? — удивилась Никки.

Королева вдруг резко остановила автомобильчик и повернулась к Никки:

— Никки, дорогая, ВСЕ сорок Северных династий находятся в тесных родственных отношениях. Кровь — самый древний и до сих пор самый прочный цемент. Запомни — это очень важно!

Через полчаса экскурсия в лес закончилась. Когда они подъехали к замку, Робби вмешался в их беседу и сказал:

— Анна, я не нашёл у вас ничего серьёзного. Но некоторые процедуры и изменения в меню были бы вам полезны. Я отправил рекомендации на ваш компьютер.

Анна взволнованно рассмеялась и сказала с благодарностью:

— Спасибо вам огромное обоим! Ах, если бы все приёмы у врачей были так приятны и необременительны!

— Вы помните, что я не профессиональный врач? — сказал Робби.

Анна улыбнулась и спросила Никки:

— А ты доверяешь рекомендациям Робби?

— Я жива исключительно благодаря им, — серьёзно ответила Никки.

— Вот и я доверюсь такому мудрому эксперту! — воскликнула Анна.

— Льстивые девицы! — буркнул Робби.

Вечером состоялся почти семейный ужин с Шихиными и приглашёнными Дзинтарой школьными друзьями.

Шихин-старший рассуждал, разрезая золотисто зажаренную свиную отбивную:

— Мир становится одновременно всё сложнее и всё удобнее. Поэтому его создавать должны всё более умные люди, а жить в нём могут всё более глупые. Цивилизация поляризует человечество. У одних людей мозги — алмазная бритва, у других — манная каша.

— Средний уровень образования в мире всё время растёт, — педантично отметил Хао, обычно хранивший молчание.

— Я не доверяю конвейерному образованию, — проворчал король. — В нём нет блеска. Умный человек решает проблемы эффективно, а очень умный решает их блестяще. Оптимальные решения часто неожиданны. Но этому не учат в нынешних школах.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Стефан.

Король подумал и рассказал:

— Джорджу Вашингтону нужно было ослабить влияние богатых плантаторов в штате Вирджиния. Но они обладали большинством в законодательном собрании и отбили бы любую попытку ограничения их прав. Тогда Вашингтон предложил расширить привилегии крупных землевладельцев. По старым английским законам владения таких плантаторов были майоратом и передавались в наследство старшим сыновьям, а остальные дети оставались без наследства. Вашингтон предложил не ограничивать права плантаторов по распределению наследства. Те с радостью согласились. У каждого аристократа было много детей, обширные землевладения поделились между наследниками — и исчезли. И крупные плантаторы перестали мешать политическим преобразованиям, задуманным Вашингтоном.

— Какая-то древняя история, — скептически заметил принц Стефан.

Старший Шихин сказал:

— Пожалуйста, более свежий пример. Террористы повадились минировать самолёты, а сканирование пассажиров и багажа не давало гарантии безопасности. Бомбы делались всё миниатюрнее и неразличимее среди обычных вещей. Ведь при желании даже собственную кровь можно превратить в жидкую взрывчатку.

— И какой же был найден выход? — спросила Никки.

— Проблема решилась благодаря не столько технологии, сколько психологии. Слабым звеном терроризма стали сами экстремисты — они могли скрыть подготовку теракта от других, но не от себя. Компьютерные детекторы лжи были усовершенствованы и при посадке на самолёт задавали пассажирам ряд специально подобранных вопросов. И террористы невольно выдавали преступные намерения с вероятностью девяносто девять процентов.

Внесли десерт, и в разговоре возникла пауза.

Пока разбирались со сладким и кофе, Айван оживлённо заговорил:

— А я прочитал мемуар альпиниста Эрика Вейхенмейера о восхождении на Эверест. Книга кажется обычной: человек идёт по леднику в связке с другими, старается попадать в след впереди идущего, ощущает, как натягивается связывающая верёвка. Но хроника жизни этого скалолаза читается с совершенно особым интересом: Эрик ослеп в тринадцать лет, и то, что для других было обыденностью, для него — приключение предельной пробы. Только очень волевой человек может жить в темноте и не сдаваться. А Эрик покорил высочайшие вершины всех континентов. Я очень впечатлён! И уже послал сто тысяч в Келлеровский фонд помощи слепым. Не понимаю, почему слепым не сделают приборы, чтобы они замечали ямы и автомобили и не налетали лицом на ветки?

— Наладить выпуск приборов искусственного зрения на основе лидаров и сонаров технически возможно, — вздохнул Шихин-старший, — проблема в том, что миллионы слепых людей бедны. На инвалидах не заработаешь, а благотворительных средств на всех не хватает…

Никки слушала внимательно. Ей нравилась семья Шихиных, хотя Джерри ворчал втихомолку:

— Богатые уже могут позволить себе быть добрыми…

Почему же тогда династия Дитбитов так не похожа на Шихиных?

После ужина старший Шихин со Стефаном откланялись и поспешили по своим делам, а Анна и Айван остались. Гости болтали, пили кофе и рассматривали богатое убранство обеденной залы замка Шихиных: высокие потолки в английском стиле с резными деревянными панелями, камин из красной яшмы и неожиданный огромный аквариум в стене.