– Я бы сейчас от какого-нибудь пряничка не отказался, – отозвался Джерри, вдруг почувствовав сильный голод.
– Сейчас приготовлю завтрак, мой Лев, – весело сказала Никки и показала на стены вокруг: – Впечатляющая галерея!
Джерри смутился и покраснел. Вливаясь в окно с раздёрнутыми шторами, день раскрыл его тайну: стены комнаты Джерри были увешаны Никкиными портретами. Здесь были обе фотографии из знаменитого номера журнала «Юный Астроном» с космологической статьей Никки и ещё множество других, которых девушка никогда не видела. В том числе: «Задумчивая Никки», «Смеющаяся Никки», «Летящая Никки», «Никки, спящая на пляже», «Никки со сложенными крыльями», «Никки, дремлющая на лекции», «Никки, почёсывающая затылок», «Улыбающаяся Никки», «Усталая Никки», «Никки с мечом», «Сердитая Никки», «Мечтательная Никки».
Фотографии были сделаны и выбраны мастерски. Каждая из них была – как бы это вернее сказать? – СердцеБиение. А может – СердцеЗамирание.
– Вот почему ты ни разу не приглашал меня в свою комнату! – протянула Никки.
– Никки, – хрипло сказал Джерри, – ты можешь подумать, что это… ну там… любовь или как… но на самом деле – это болезнь. Мне Робби объяснил по-дружески. Это человекозависимость или одержимость. У меня была глубокая депрессия из-за смерти родителей, а ты появилась и спасла меня… заполнила собой пустоту. Теперь ты – краеугольный камень моей жизни и психики. Если ты исчезнешь, то я снова развалюсь на куски, может быть, окончательно… Чем дальше, тем больше зависимость от тебя нарастает. Это ни к чему тебя не обязывает. Просто знай, с кем имеешь дело – с сумасшедшим, который не может жить без тебя.
– Ты был таким сдержанным со мной… я даже решила, что у тебя появилась девушка. Чуть не рехнулась от ревности!
– Одержимость человеком не исключает самопожертвования, даже наоборот.
– Это всё глупости! – решительно мотнула головой Никки. – Не верь Робби, он тот ещё психолог. Мне кажется, ты просто боишься называть вещи своими именами и стеснительно прячешься под этим дурацким диагнозом. Забудь про него!
Никки медленно провела ладонью по щеке Джерри и сказала:
– Я горжусь тем, что вызываю у тебя такое сильное чувство… Это меня окрыляет. Запомни раз и навсегда: ты – мой Лев! Я тебя никогда и никому не отдам. Сейчас я умоюсь и приготовлю завтрак для своего рыцаря.
Девушка-Маугли, совершенно не смущаясь наготы, спрыгнула с кровати и направилась в ванную.
И вдруг остановилась.
– Я – что, действительно, такая красивая? – И она провела рукой вокруг, показывая на свои многочисленные фотографии.
– Очень. Ослепительно. Умопомрачительно, – сказал Джерри, с восхищением глядя на обнажённую Никки, смело стоящую посреди ярко освещённой комнаты.
– Ты – страшный человек! – погрозила Никки ему пальцем. – Лгун и льстец!
Юноша только улыбался.
Никки вернулась из ванной в великоватом Джеррином халате с подвёрнутыми рукавами и занялась приготовлением кофе и бутербродов.
Джерри долго смотрел на неё, а потом спросил:
– Что со мной было вчера – после папиного письма? Я ничего не помню…
– Прошлое дотянулось до тебя… – негромко сказала Никки. – Поэтому я дала тебе снотворное и решила далеко не уходить. Сейчас всё в порядке. Мы потом обсудим хорошенько – что сказал твой отец… А сейчас – марш в ванную и садись завтракать.
Они сидели за маленьким кофейным столиком – рядышком, соприкасаясь локтями и коленями, заботливо намазывая друг другу бутерброды и пододвигая дымящиеся чашки.
– Ты понимаешь, что это означает? – спросила загадочно Никки, всё ещё одетая в Джеррин халат. – Когда мы спим в одной постели, я писаю в твоём туалете, а потом мы завтракаем вместе?
– Нет! – фыркнул от смеха Джерри.
– Мы – семья! – торжественно сказала Никки.
Джерри улыбнулся.
– Обычные семьи практикуют секс!
– Развратник! – хмыкнула Никки. – На одном сексе семью не построить!
– А тогда – что же такое семья? – спросил Джерри.
Астровитянка задумалась.
– Семья – это близкий человек, который есть спасение и обуза жизни. История показывает, что обычно ты – моё спасение, а я – твоя обуза. Если бы ты только знал, как я чертовски рада, что у меня есть, наконец, настоящая семья! Всю жизнь мечтала быть обузой – и всё никак не получалось…
Никки с аппетитом ела, а Джерри молча смотрел на её беззаботное лицо, на тонкие пальцы, успевающие крепко держать бутерброд и вкусно облизываться об язык.
Сам юноша не мог есть и даже с трудом дышал.
Его поразил жестокий приступ нежности.
Глава 3
Гонки роботов
Понедельник всегда тяжёл и хмур на подъём, и даже вкусный завтрак из апельсинового сока и жареного бекона с яичницей не сразу рассеивает вялую утреннюю атмосферу первого рабочего дня.
Но это утро было особенным.
– Какая наглость! – примерно так высказывались студенты Колледжа, входя в кафе.
Даже преподаватели долго не садились за свой стол, а стояли, уставившись на экранную стену.
Там светилось нахальное:
«Второй курс Школы Коперника вызывает второкурсников Колледжа Эйнштейна на состязания по конструированию шагающих роботов и сборке геномов.
Численность команды по каждому предмету – десять человек.
Время и условия – на усмотрение Колледжа».
– Они сошли с ума? – надменно удивились эйнштейнианцы. – Да мы их в бараний рог транспонируем!
Вокруг директора Милича толпились преподаватели.
За столами еде уделялось гораздо меньше внимания, чем обычно.
– Что думаешь про вызов коперниканцев, Джерри? – спросила Дзинтара. – Ты у нас эксперт по роботам и, наверное, войдёшь в сборную Колледжа.
– Трудно сказать, – пожал плечами Джерри. – В Колледже уровень роботологии довольно высок, но на Лунных соревнованиях школьных роботов я видел конструкции, превосходящие местные. Насчёт биологии – лучше у Никки спросить.
– Всегда и обо всём лучше спрашивать Робби, – уверенно сказала Никки.
– Вы проиграете по обеим позициям, – коротко сказал баритон из ожерелья. – С вероятностью две сигмы.
– Почему? – хором удивились четверо друзей.
– Потому что я знаю уровни коперниканцев и эйнштейнианцев, – безапелляционно заявил Робби. – С чего вы взяли, что затраченные миллионы гарантируют высокий уровень образования? Школа Коперника расположена не в замке, а в городе, она не столь комфортабельна и престижна, поэтому в двадцать раз дешевле вашей. Зато в Школу Коперника поступают очень умные подростки, у которых нет денег на Колледж Эйнштейна. И учатся они, не в пример вам, старательнее.
– Мы что – плохо работаем?! – так возмутилась Дзинтара, что даже её кибердог Шарик поднял голову и с укоризной посмотрел на Робби.
– Я говорю не о присутствующих, а о среднем показателе по Колледжу. Студент-коперниканец тратит на самостоятельные занятия более двадцати часов в неделю, а эйнштейнианец – едва пятнадцать. Проиграете как пить дать!
Сидящие за столом озабоченно переглянулись.
Но когда тут готовиться к состязанию? На носу – годовые экзамены, которые в Колледже проводились в сентябре, а не в обычном мае-июне, когда переутомление студентов превосходило все нормы.
У второкурсников осенних экзаменов было целых три: кибернетический, физико-математический и биологический. Не до соревнований.
Но на следующий день профессор Майсофт сообщила потрясающую новость:
– Я договорилась с физиками, и вместо двух экзаменов – по естественным наукам и кибернетике – у вас будет один – по робототехнике. По теории оба факультета выставят вам оценки по итогам вашей работы за первый курс, а свои практические знания в кибернетике, электронике и механике вы продемонстрируете, собрав многоногого робота и испытав его на полосе препятствий.
– Мне это нравится! – с восторгом сказал Джерри, и его энтузиазм поддержали многие студенты, но по ряду унылых физиономий было понятно, что не всех прельстила перспектива стать киберконструкторами.