— Девятнадцатый век, малоизвестный английский художник Шау, но мне нравится, — сказала Дзинтара. — Этот старик смотрит сквозь время и напоминает мне о моих предках, которые работали в уральских горах. Я сама купила эту картину у Кристи.

Остальные картины были пейзажами. Выполненные крупными мазками, вблизи они выглядели почти хаотично, а при взгляде с расстояния превращались в яркую картину сада, берега с лодками или старинного города.

— Французские импрессионисты, — пояснила принцесса, — большей частью — Ван-Гог.

— Оригиналы?

— Далеко не все, — с сожалением вздохнула хозяйка комнаты. — Ван-Гога просто невозможно достать. Это молекулярно-прецизионные копии.

— Ван-Гог — тоже девятнадцатый век? — сказала Никки, указав на картину с огромными звёздами, вокруг которых удивительно завихрялось, искривлялось небо. — Хм… этот гений предвосхитил Эйнштейна: художник раньше учёного понял, что ослепительная и могучая звезда просто НЕ МОЖЕТ оставить пространство вокруг себя мёртвым и равнодушным.

Дзинтара кивнула:

— Знаменитая «Звёздная ночь».

— Что это за книги? — спросила Никки, с любопытством глядя на позолоченные старинные обложки за стеклом шкафа.

— Сочинения моих любимых поэтов и писателей.

— Сколько же языков ты знаешь? — спросила Никки, разглядывая названия, где ей часто были не только непонятны слова — даже буквы принадлежали не известным ей алфавитам.

— Свободно — только два, — невозмутимо сказала Дзинтара, — английский и русский. Хорошо знаю испанский и японский. Неплохо читаю на китайском и французском. Ну и итальянский, португальский и немецкий — на уровне бытовой беседы, шоппинга и заказа в ресторане.

— Потрясающе, — позавидовала Никки, — а я, кроме английского, только начала учить французский. Это родной язык мамы. С детства помню лишь: «Са ва? Тре бьен…» и мамину колыбельную.

— Зато у тебя масса других талантов, — улыбнулась Дзинтара.

— Почему книги так старо выглядят?

— Здесь только прижизненные издания с автографом автора… — спокойно сказала Дзинтара. — Мне нравится брать в руки книгу, которую держал сам поэт. Это похоже на братское рукопожатие…

— Здорово! — восхитилась Никки. — Наверное, каждая такая книга стоит целое состояние.

— Наверное, — равнодушно пожала плечами принцесса и нажала кнопку на своём т-фоне.

Большой настенный экран не зажёгся, но буквально через секунду раздался сильный мужской голос:

— Здравствуй, моя девочка, почему я тебя не вижу?

— Здравствуй, папа, — улыбаясь, сказала Дзинтара, — позволь представить тебе мою подругу Никки Гринвич, она хочет поговорить с тобой.

— Отлично, я сам давно хотел познакомиться с этой юной королевой! — энергично сказал мужчина, и Дзинтара ещё раз нажала кнопку.

На экране во весь рост появился мускулистый человек средних лет с тёмно-каштановыми волосами и широкоскулым насмешливым лицом, одетый в белые брюки и облегающую мягкую рубашку цвета тёмной сирени.

— Здравствуйте, королева Николь, — церемонно поклонился он Никки, слегка смутившейся от всё ещё непривычного для неё обращения. Она тоже наклонила голову и вежливо сказала:

— Для меня большая честь познакомиться с вами, король Алекс!

— Если вы разрешите звать себя Никки, то я буду рад откликаться на имя Алекс, — улыбнулся король Шихин.

— С удовольствием, Алекс.

После чего Шихин повернулся к дочери.

— Ты выглядишь отлично и весело, Дзи! Кажется, Школа Эйнштейна тебе по-прежнему нравится?

— Да, — сказала Дзинтара, — здесь атмосфера… даже лучше, чем я ожидала. И хочу тебе сказать, что Никки составляет важный элемент этой атмосферы — она умная, смелая и непосредственная. Мы с ней сидим за одном столом, и я её хорошо знаю. Она никогда не врёт и не кланяется никому, даже королям. Мои знакомые принцессы просто скучные дуры по сравнению с ней.

Никки удивлённо посмотрела на Дзинтару — та никогда раньше не говорила так о ней.

— Я знаю, она уникальна, — кивнул Шихин, — и рад, что вы — подруги. О чём вы хотите поговорить, дорогая Никки?

— Буду краткой, — сказала Никки, — но готова обсудить всё подробнее. Алекс, вы имеете представление о математической теории катастроф и социосистемной математике?

— Да, — лаконично ответил Шихин.

— Тогда вы знаете, что стабильность Северной группировки династий описывается системным уравнением девятого порядка, а стабильность всей человеческой цивилизации — это уравнение десятого порядка.

— Знаю, поэтому попытки Южных династий изменить что-то в расстановке сил на мировой арене всегда оканчивались неудачей. Все эти попытки попадали в категорию воздействия на уровне низших порядков и не нарушали стабильности системы.

— По моим данным, — спокойно сказала Никки, — сейчас Южные готовят бифуркационную технологию четвёртого уровня, что понизит цивилизационную стабильность до шестого порядка и позволит не только свалить Северную группировку, но и изменить мировую линию всей цивилизации.

Широкоскулое лицо Алекса Шихина отвердело. Наступила краткая пауза.

— У вас есть более детальная информация? — спросил император Северных.

— Да, есть. И контрпредложение тоже четвёртого уровня.

Глаза Шихина расширились.

— Не продолжайте, пожалуйста. Сегодня пятница, все занятия в школе уже кончились. Никки, могу я пригласить вас вместе с Дзи провести уик-энд в нашем замке? Здесь мы сможем поговорить спокойно.

Никки согласно наклонила голову. Лицо Дзинтары выражало некоторую растерянность.

— Через сорок минут мой катер заберёт вас у Главной башни.

— Нам нужна охрана, — серьёзно сказала Никки, — парочка истребителей для эскорта не помешают.

Шихин кивнул:

— До встречи.

То, что король Шихин назвал катером, оказалось на деле крейсером — небольшим, но с мощным вооружением, который еле уместился в немалом шлюзе Колледжа. Когда Дзинтара с сумкой, а Никки с огромным чемоданом подошли к Главной башне, их встретили человек десять из службы безопасности династии Шихиных, а над куполом мерцали габаритные огни шести боевых истребителей, ожидающих взлёта катера.

— Кажется, твой отец переборщил в ответ на мою просьбу, Дзинтара, — подняла брови Никки.

— Ничего, — успокаивающе сказала принцесса, — хотя я никогда не улетала из Колледжа с такой помпой, но русские считают, что кашу маслом не испортишь…

— Интересная поговорка, щедрая…

Охранники профессионально сканировали взглядом окрестности и подчёркнуто не обращали на девушек внимания. Зато капитан катера в парадной форме космофлота клана Шихиных вежливо поклонился Никки и Дзинтаре.

— Ваше величество, ваше высочество, — приветствовал он их в порядке, предписанном этикетом, — добро пожаловать на борт.

Катер поразил Никки роскошью кают-компании. В центре стоял изумительный стол из цельного куска зелёного узорчатого камня.

— Малахит, — ответила Дзинтара на вопросительный взгляд Маугли.

Мягкие кожаные диваны полукольцом окружали это настоящее произведение искусства. Династия Шихиных высоко ценила натуральность. Камень, кожа и дерево. Никаких пластиков, ничего искусственного, даже металла в кают-компании почти не было, за исключением чугунных каминных щипцов узорного литья, бронзовых подсвечников и дверных ручек. Особенно восхитил Никки камин из чёрного, с золотыми прожилками камня — в космическом-то корабле! — уже разожжённый к их приходу. Пока девушки устраивались в кают-компании, где Никки поставила чемодан рядом с собой, катер неслышно взлетел и, в сопровождении эскадрильи истребителей, направился в сторону Луна-Сити, в фамильную резиденцию клана Шихиных.

За бортом раскинулась двухнедельная ночь, и на поверхности Луны, кроме редких пятен светящихся куполов, смотреть было не на что. Дзинтара устроилась у камина и потребовала себе фруктового пива. Никки заказала кьянти, и стюард в старинном фраке принёс его — настоящее итальянское! — и налил в пузатый бокал тонкого стекла, показав сначала Никки бутылку с этикеткой на незнакомом языке.