Разбойники разразились победными криками. Одну стрелу поджигали за другой, в упоении от успеха лучники стреляли еще и еще. Главной целью стал Гао: перепрыгивая через тела своих подчиненных, он невероятным образом уворачивался от летевших в него стрел и копий, или же отбивал их точными, скупыми взмахами меча.

Впереди пятеро наиболее удачливых гвардейцев уже достигли валунов и вступили в рукопашную схватку с вольными удальцами. Гао устремился на прорыв.

Оставшиеся в живых гвардейцы, видя такое дело, остановились, перегруппировались и повернули назад. Чижиков глянул, их было два десятка, не меньше. Вместе с Гао и той пятеркой, нет — уже тройкой храбрецов, пара дюжин. Многовато…

Он обернулся.

Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце — он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.

— Оставь его, мы уже ничем не можем помочь! — закричал ей Котя. — Где Лю Бан? Где этот чертов Лю Бан?..

— Там, — кивнула Ника направо, туда, где звенели мечи и слышались крики битвы. Она бережно опустила голову Суня на землю, встала на ноги, собралась с силами.

— Федор! — Котя тряхнул Сумкина, при виде мертвого Суня Девятого растерявшего весь боевой задор. — Федор, слышишь меня? Самое время мотать отсюда!

— Да-да… А? Что ты говоришь? — переспросил бледный как полотно Сумкин.

— Я говорю, что пока нас тут не перерезали, как котят, нужно забирать нашего драгоценного проводника и уматывать к лодкам! — крикнул ему прямо в ухо Котя. — Понял меня?

— И вовсе незачем так орать, — поморщился великий китаевед. — Я тебя прекрасно слышу, старик.

— Тогда чеши за нашими шмотками, хватай Шпунтика, а мы — за Лю Баном, — велел Чижиков. — Если что, руби всех мечом в капусту. Встретимся у спуска к реке. Вперед!

На правом фланге было жарко: здесь, у низкого строения, из которого выглядывали ряды мешков, а вдоль стены стояли глиняные кувшины и жбаны, развернулось настоящее сражение. Там и сям валялись тела разбойников, земля почернела от пролитой крови — воинская подготовка лесных братьев не могла идти ни в какое сравнение с боевыми навыками императорской гвардии.

В строю осталось слишком мало удальцов — Лян Большой, Кун Разящая Секира да еще Лю Бан. Когда Чижиков и Ника прибежали сюда, обороняющиеся совместными усилиями зарубили последнего из прорвавшихся гвардейцев. Однако цена этой маленькой победы оказалась слишком высока.

Обрушилась внезапная тишина.

— Братья, мы победили! — воскликнул предводитель разбойников, но в голосе его не было радости. — Мы победили, братья…

— Вас не задело, добрые господа? — устремился к Чижикову и Нике Лю Бан. Лоб его перечеркнула длинная царапина, глаза горели, бородка спуталась. — Каково состояние благовещего зверя мао?

— Зверь в порядке, — ответил Котя. — Смотритель Лю, старший брат Лян, нам нужно скорее уходить к реке! Сейчас здесь будет еще два десятка гвардейцев!

— А-а-а-а!!! — раздался вдруг страшный крик и из-за валунов выпрыгнул советник Гао. Полы его халата взвились как крылья — и сам он летел подобно птице, высоко и стремительно, воздев над головой меч. Котя видел подобное лишь в гонконгских боевиках, но там актеры летали, поддерживаемые страховочными тросами, а тут…

Еще не коснувшись ногами земли, Гао взмахнул левой рукой, что-то сверкнуло — и стоявший рядом с Котей Лю Бан коротко хекнул: в грудь его по самую рукоятку вошел длинный боевой нож. Глаза Лю Бана удивленно раскрылись, губы скривило.

— Не-е-ет!!! — закричал Чижиков, протягивая руки к начинающему заваливаться на спину смотрителю. — Нет…

Котя оборотился в сторону противника и увидел, как при замедленной съемке, что тот уже занес меч над головой Ляна Большого. Предводитель разбойников никак не поспевал отразить этот стремительный удар. Следующим на очереди был Кун, а потом уже и они с Никой…

И тут девушка использовала текор.

…Чижиков обернулся.

Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце — он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.

Девушка подняла голову и посмотрела на Котю.

— Пять минут и три секунды, говоришь? — спросил он.

— Масло, — только и сказала Ника, бережно опустила голову Суня на землю и вскинулась как стрела.

— Федор! — заорал Чижиков, хватая Сумкина за плечо. — Дуй за нашими вещами и Шпунтиком! Нет-нет, ничего не спрашивай, поверь: так надо! Не спорь, если хочешь жить! Потом все объясню! Живо, бегом!

— А вы?

— А мы за Лю Баном!

Вихрем долетев до валунов, Чижиков, не останавливая стремительного бега, вырвал из-за пояса меч и, не стряхнув с него ножен, помчался прямо на последнего гвардейца, которого с двух сторон атаковали Лян Большой и Кун Разящая Секира.

Никто ничего подобного не ожидал. Правда, гвардеец, боевая машина убийства, все-таки попытался полоснуть Котю мечом, но тот легко уклонился, принял удар на ножны и со всего размаха впечатался гвардейцу плечом в грудь. Сила удара была так велика, что охнувший гвардеец, в росте уступавший Коте на голову, нелепо замахал руками и улетел за валуны — навстречу стремительно продвигавшемуся вперед советнику Гао.

Инерция бросила Чижикова наземь. Он заученно сгруппировался, совершил кувырок и врезался пятками в камень. Тут же вскочил и метнулся к строению, рядом с которым стояли кувшины с вином и жбаны с маслом. Котя вцепился в ближайший жбан, поднатужился, ухнул, поднял его и неловко перекинул через валун. Жбан грохнулся о камень, лопнул, вслед ему тут же улетела объятая огнем стрела — молодец Ника! — и в небо взметнулось пламя. Раздался чей-то вопль.

— Быстрее! — Чижиков развернулся к опешившим разбойникам и Лю Бану. — Времени нет, сейчас тут будет еще два десятка гвардейцев! Бежим к лодкам, братья!

— Ты великий воин, младший брат Килэки! — воскликнул Лян Большой.

— Каково состояние благовещего зверя мао? — ошалело поинтересовался Лю Бан.

— Это честь — быть твоим братом! — взмахнул секирой Кун.

— Потом, все потом! — Чижиков бросился вглубь лагеря. Ника устремилась следом. — Поспешите, братья, поспешите!

Рядом с обрывом маялся Сумкин: у ног лежит дорожная поклажа, под мышкой Шпунтик.

— Как все прошло? — спросил он набежавшего Чижикова. — Я так понял, Ника задействовала свою темпоральную фиговину?

— Нормально! — отрезал Котя. — Вон, видишь — лестница? Давай, пошел, пошел!

Спустились к реке быстро, если не сказать стремительно. Потом Кун Разящая Секира дернул за веревку, и лестница упала вниз.

У заросшего тростником берега ждали на приколе лодки — всего несколько штук. Примятый тростник ясно свидетельствовал о том, что совсем недавно лодок было гораздо больше. Лян Большой, похоже, увиденным оказался расстроен: предводитель разбойников со злостью стукнул кулаком по колену и воскликнул:

— Презренные трусы и воры! Пока мы доблестно сражались, они подло уплыли, бросив нас и прихватив с собой все наше добро!

Чижикова расхищение награбленного волновало меньше всего — Котя бросился к оставшимся лодкам, бегло осмотрел…

— Садитесь в эти две!

Никто не стал спорить: в лодках как раз хватило места всем, кто спасся: Сумкину, Чижикову, Нике, Лю Бану, Ляну Большому и Куну Разящей Секире. Ну и, конечно, благовещему зверю мао.

Спешно отчалили, отталкиваясь от берега и дна длинными бамбуковыми шестами — лодки одну за другой вынесло на стремнину и быстро повлекло прочь от дымящегося лагеря.

Чижиков обернулся — и ясно увидел стоящую на краю обрыва высокую фигуру в длиннополом халате и с мечом в руке.

— Надо было продырявить остальные лодки… — проследив его взгляд, сварливо заметил Сумкин.