Великолепно. Мой братец, как всегда, прав. Только почему с Петуховым должна разговаривать я? Где мои защитники? Где рыцари?

– Извини, – сказала я Артуру. – У меня срочный раз говор.

И, выскочив из-за стола, я понеслась на выход. Марк что-то говорил в трубку, но я его почти не слышала. От обиды уши заложило. Опять мне надо защищаться самой!

Может, обратиться к Артуру? Но не факт, что он тут же не порвет со мной всякие отношения.

Может, с бывшим муженьком разберется Стас? Но на каком основании? И потом, Стас еще вчера пострадал в боях!

Почему с распоясавшимся зятьком не может поговорить мой отец? А потому что у него слабое сердце.

Почему с ним не пообщается Марк? Он же мой брат! Правильно, потому что ему такое и в голову не придет, да и Петухов его слушать не станет!

– Марк, ты можешь говорить нормально! Откуда информация?

– Мама звонила. А ей донесла твоя соседка.

– Понятно.

Я притормозила в каком-то коридорчике. Представляю, что подумает обо мне Артур!

– Гоя, не знаю, что ему даст эта акция, но лучше попытаться с ним договориться, потому что потом последует чреда судебных разбирательств, ты же его знаешь!

– Я сейчас приеду, – сказала я брату.

– Я тоже, – сказал он. – Нечего один на один с маньяками общаться.

И у меня челюсть отвисла. Я не ослышалась?

– Кстати, я Стасу звонил, – сказал Марк. – Парень, между прочим, из-за тебя пострадал.

– Как это? – не поняла я. – При чем тут я?

– Стас мне признался, что те молодчики на прощание велели к тебе не приближаться. Получается, что вчерашние разборки случились из-за твоих прелестей.

– Да ладно! – ахнула я. – Быть такого не может!

– Кто это, интересно, тобой так дорожит, что от соперников избавляется? – хохотнул Марк.

На ум пришел опять же Петухов с его обещаниями разделаться со мной и моими женихами. Ну все, я ему сейчас сама голову проломлю!

– Нет, это не он! – не согласился Марк.

Оказывается, последнюю фразу я сказала вслух.

– У Славки кишка тонка. Вот по бабкам подписи собрать – это он может, а нанимать шпану для разборок – это вряд ли.

Я и сама понимала, что Петухов, конечно, редиска еще та, но у него есть предел пакостности. Тогда кто таким странным способом пытается устранить моего ухажера? Вариантов просто не было.

– Бред какой-то, – сказала я.

И торопливо отключилась. Надо было срочно ехать домой и спасать остатки репутации.

– Артур, извини ради бога, но мне надо срочно уехать, – сказала я, подойдя к столику, за которым проходил наш обед.

– Дела такой важности, что даже обед нельзя закончить? – сощурился он.

– Да, действительно, это важно, – серьезно кивнула я.

– Ну, раз настолько серьезно… – поджал он губы и сделал знак официанту.

– Артур, я тебя прошу, не стоит из-за меня срываться, – залепетала я, – я вполне могу на такси…

– Глория, дорогая, не в моих правилах дожевывать объедки, когда моя дама меня покидает прямо во время трапезы!

Господи, сколько пафоса! К чему весь этот эпатаж?

– Я не покидаю, просто…

– Я все понял, не стоит ничего объяснять. Просто я думал, что нам этот обед доставляет обоюдное удовольствие.

Мне захотелось его стукнуть. Ну что такого, в конце концов, произошло? Зачем, спрашивается, устраивать трагедию на пустом месте?

Я решила, что не обязана оправдываться перед ним. И если уж он вознамерился изображать оскорбленное достоинство, то флаг ему в руки!

Господи, как они мне все надоели с их амбициями и раздутым эго!

В машину мы загрузились в полном молчании. Артур поинтересовался, куда меня подвезти, я сказала, что домой. Благо «Мореход» находился в двадцати минутах езды от моего дома. Больше в компании с надутым кавалером я просто бы не выдержала! Но когда он меня все-таки довез, то я сочла необходимым еще раз извиниться.

– Прости, что так вышло, – проникновенно сказала я. – Честно, я тоже расстроена.

– Не бери в голову, – равнодушно проронил он.

– Созвонимся?

– Конечно.

– Ну пока.

– Пока.

И все. Ни тебе поцелуя на прощание, ни уверений в любви и дружбе.

При выходе я, кажется, чересчур громко хлопнула дверью. Ну и к черту его! На обиженных воду возят!

Я поспешила домой. И обнаружила прямо в подъезде нелицеприятную картину. Петухов с ворохом бумажек агитировал подписаться под петицией Анну Романовну с пятого этажа.

– Да вроде она тихо-мирно живет, – вяло отбивалась женщина. – Зачем же ее выселять?

– Тихо-мирно?! Да она превратила квартиру моей бабушки в вертеп! Посудите сами, – жарко убеждал он, – она ведет развратный образ жизни, якшается с преступными элементами. Вы что, хотите, чтобы в один прекрасный день вас ограбили или убили?

Естественно, Анна Романовна не хотела быть убитой и ограбленной. Но я не стала ждать, пока подлый Петухов сломит ее волю и на листке появится еще одна подпись.

– А что здесь происходит, собственно говоря? – вежливо поинтересовалась я. – Слава, почему ты пристаешь к моей соседке?

Не знаю почему, но я была для бывшего мужа, аки красная тряпка для быка. Реакция та же – при виде меня он начинает бить копытом и трубно реветь на всю округу. Этот раз не стал исключением.

– А, прискакала! – завопил он. – Ну в этот раз ты у меня попляшешь! Уж избиений я так не оставлю!

Дальше в ход пошли ругательства. Благовоспитанная Анна Романовна, схватившись за щеки, помчалась вверх по лестнице, бормоча что-то типа: «Муж и жена одна сатана…» Хотя я как раз ни на кого не орала и скандалов не устраивала. Почему же меня гребут под одну гребенку с этим горлопаном?

А Петухов входил в раж. Он весь покраснел, брызгал слюной, размахивал своими бумажками и топал ногами. Не знаю, чем бы дело кончилось, если бы не подоспел Марк.

Мой младший брат взял моего бывшего мужа за шиворот и, как тот ни пинался, выволок вон из подъезда.

Это фурор! Я была в полном восторге. Впервые в жизни я поняла, для чего нужны братья!

Петухов был изгнан, младший брат расцелован в обе щеки и расхвален до небес, родители успокоены по телефону. После чего с чувством выполненного долга я ушла в ванную. Сначала хотела утопиться, но потом просто приняла душ. Я страшно устала. Мне ужасно хотелось спать. Лечь в кровать, укрыться с головой одеялом и носа не высовывать до самого утра. Но если бы в жизни все складывалось как хочется, мы бы жили в раю.

– Катька звонила, – возвестил Марк, едва я вышла из ванной. – Перезвони ей.

– А ты куда собрался на ночь глядя? – спросила я у него.

– Поеду домой, благоверная грозится завтра подать на развод. Надо срочно прочистить ей мозги.

– Ну-ну, – хмыкнула я в ответ.

Что-то раньше Ленкины угрозы его не пугали. Скорее всего, Марк после геройств захотел женской ласки и внимания. А быстрее всего это можно получить от собственной супруги, пусть даже на грани бракоразводного процесса.

Я была только рада остаться в одиночестве, выпить чая с лимоном и улечься в люлю. Но куда девать родственный долг? Он у меня гипертрофированный. Закрыв двери за братцем, я набрала кузину:

– Привет, ты чего хотела?

– Я больше не могу! – зарыдала Катька в трубку.

Я едва не уронила себе на ногу чайник, который в тот момент пристраивала на плиту.

– Катька, ты чего? Что случилось?

Я перепугалась даже сильнее, чем при виде избитого Стаса. Катька в рыданиях – это испытание не для моей ослабленной нервной системы!

– Он опять начал! Я больше не могу! Или ты приедешь, или со мной случится что-то ужасное!

– Что? Кто начал? – заголосила я.

– Семен! Будь он трижды проклят!

– Так, держись! Я сейчас приеду! – пообещала я, выныривая из халата.

Чтобы Катька молила о помощи, я такого не помню с третьего класса. Тогда она полезла в старый погреб на даче, а трухлявая лестница под ней обрушилась. И отважный исследователь подземных глубин оказался по пояс в гнилой воде. А по стенкам ползали слизняки, и дно было затянуто склизким илом, и вонь там стояла та еще. Катька перетрусила и истерически кричала мне со дна погреба, что сойдет с ума, если я ее оттуда не вытащу. Я, помнится, развила бурную деятельность, созвала взрослых со всей округи. Влетело нам по первое число, особенно Катьке. И она поклялась, что никогда больше не станет ко мне обращаться за подмогой.