Я бы очень хотела помочь Катьке, вразумить от сближения с этим иродом и просто развести беду руками, да только она вряд ли примет от меня помощь. Такая уж у нее натура – отдавать другим и не брать себе.

Явились Марк со Стасом, нагруженные пакетами, как будто приготовились окопаться в моей квартире на полгода. Парни дружно пили всевозможные слабоалкогольные напитки до трех часов ночи. Я лишь пригубила вина. Количество алкоголя, выпитое мной за последнее время, зашкаливало. Разгульная жизнь не подходила моему организму.

Марк уговорил сыграть меня на гитаре, и примерно после двух ночи мы тихо пели бардовские песни. Нам казалось, что мы никому не мешаем, но потом кто-то стал стучать по батарее, и пение пришлось прекратить.

А потом мы пришли к мнению, что Стасу совершенно невозможно садиться за руль в таком состоянии. Я предложила ему здоровый сон на раскладушке, но он вызвал такси и уехал домой.

– Вот это я понимаю, – сказал Марк, – вот это сила воли.

За что получил от меня подзатыльник на сон грядущий.

Не спешите перенимать чужой опыт – возможно, он дурацкий. Я на себе убедилась в правильности данного постулата, когда приехала на следующий день на работу. Поступив так, как делают многие из нашей команды, то есть прикрывшись несуществующим показом, я прокололась.

Мои клиенты, которым я якобы показывала вчера квартиры, позвонили в офис, желая со мной связаться. На семейном совете они решили остановиться на одной из просмотренных ранее квартир и возжелали посмотреть ее еще раз, чтобы окончательно убедиться в правильности своего выбора. Все хорошо, если бы они потрудились дозвониться мне. Но они выложили все это Бочкиной, которая уловила только одно – я прогуливаю, а так как точила на меня зуб, то немедленно наябедничала Марине Петровне.

Хорошо, что Алина услышала, как эта мымра фискалит, захлебываясь от предвкушения скандала. Она сразу же помчалась в курилку и позвонила мне.

– Быстро придумай, как будешь выкручиваться, – посоветовала Алина в завершение разговора.

Я тут же перезвонила Кузякиным и выяснила, какую именно квартиру они решили купить. К счастью, их выбор пал именно на тот объект, на котором наш шеф заложил приличную шапку. Продавец был «наш» и, естественно, выплатит нам заклад. Я приободрилась. Если Кузякины действительно купят квартиру, наш шеф обогатится на пять штук зелени. Это его порадует, а не огорчит. И при таком раскладе мне не влетит за откровенный прогул.

Главное, чтобы Кузякины теперь не передумали. Всю дорогу, пока тряслась в троллейбусе, я молилась, чтобы мне повезло и я смогла получить свои проценты от сделки. Это существенно поправило бы мои финансовые дела и вообще стало бы хорошим предзнаменованием.

– Пройдите, пожалуйста, к шефу, – сказала Марина Петровна, едва я появилась на пороге офиса. – Я понимаю, вас по телевизору нынче показывают. Вы у нас теперь звезда. Может, он хочет автограф у вас получить?

И на лице ее было написано такое торжество, что я поняла, дела мои плохи. И действительно, сначала Масюков страшно гневался:

– Я тебе доверял, Петровская, а ты ведешь себя как последний школяр! Ну зачем мутить воду в коллективе? Надо тебе уйти пораньше, так скажи по-человечески, чего ты втихаря сбегаешь? Ты же разлагаешь своими действиями коллективный разум! А если все начнут носиться по своим делам, вместо того чтобы работать? На хрен мне тогда этот офис оплачивать, телефоны-интернеты, рекламу давать куда только можно? Для чего вы мне нужны, если пахать не будете? Разгоню вас к чертовой бабушке и других найму!

По большому счету он был прав. Я краснела, блеяла что-то в ответ. Он был неумолим. И только тогда, когда я смогла заверить Его Шефское Величество, что Кузякины готовы давать задаток за «наш» объект, он сменил гнев на милость.

– Ладно, тащи их к юристам, заключайте договор задатка и впредь веди себя как взрослый человек. Не надо мне этих детских выходок. Марина вообще требует твоего увольнения, но я дам тебе последний шанс. Поняла, Петровская?

Я само собой заверила его, что все поняла и что больше никогда в жизни не покину поста без его разрешения.

– Ладно, иди уж, – вяло отмахнулся шеф.

Вселенская скорбь легла на его чело, и всему миру было ясно, насколько достали Масюкова тупые подчиненные.

Легко сказать – «тащи клиента к юристам». Семейство Кузякиных ничем не отличалось от остальных клиентов. И естественно, они решили всласть попить моей риелторской крови. Когда примерно через час мы вошли в означенную квартиру, чтобы «еще одним глазком на нее взглянуть», начался обычный цирк с клоунадой.

– Ой, а я в прошлый раз не обратила внимания, что балкон не застеклен! – скривилась мадам Кузякина.

– Зато лоджия доведена до ума, – возражала ей я. – А она по площади куда больше, и денег на ее отделку ушло немало. А балкончик можно и со временем отделать.

Но клиентка всячески демонстрировала недовольство таким положением вещей.

– А вы сплит оставляете? – допрашивал нашего продавца господин Кузякин.

– Оставляем.

– А кондиционер?

– Оставляем.

– А встройку на кухне?

– За отдельную плату, – вмешалась хозяйка. – Нам хотя бы тысяч сто за нее выручить.

– Сколько?!

– Да вы знаете, во что она нам обошлась?!

Во избежание драки отвожу Кузякина в сторонку. Шепчу ему на ухо, что встройка бешено дорогая и я видела в «Итальянских кухнях» точно такую же в три раза дороже. А эта новенькая, поэтому надо приплатить, внакладе они не останутся.

– Да зачем она им? – поражается он. – Ведь тут все по размеру подогнано? Куда они ее денут, если выдерут?

– В том-то все и дело, что никуда, – уверяю я. – Поэтому в ваших интересах воспользоваться ситуацией и за копейки купить у них добротную вещь.

Кое-как уламываю его. А хозяйка на радостях обещает подарить ему бра в прихожей и люстру в спальне. «Люстра» – это звучит гордо для того светильника, но на халяву, как говорится… Кузякин почти до волен.

– Доча, в маленькой комнате не встанет моя мебель, – сокрушается мамаша мадам Кузякиной.

И это говорится в тот момент, когда дочка озадачена незастекленным балконом! Старая калоша!

– А посмотрите, какая удобная тут кладовая, – пою я соловьем. – Между прочим, в соседнем подъезде в одной из квартир из нее сделали кабинет.

– А соседи снизу, – вторит мне хозяйка, – оборудовали комнатку для своего дедушки.

Тонкий намек старуха улавливает мгновенно.

– Хотя комод можно выкинуть, – бормочет она, – раз у меня будет встроенный шкаф, на кой он мне сдался?

Квартиру облазили вдоль и поперек, осмотрели трубы, краны, выторговали «бошевский» холодильник по сходной цене, договорились о замене трех плиточек в туалете. Попили чая, выспросили всю подноготную соседей. Осмотр длился два с половиной часа. Это был мой личный рекорд.

Чтоб этих Кузякиных затопила «скромная пара сверху»!

Наконец едем в офис оформлять задаток. Кузякины перемигиваются, я пытаюсь собраться с силами, чувствуя, что почти сошла с ума от этого семейства.

Говорят, что за смирение воздается сторицей. У меня все получилось! Я довезла Кузякиных до офиса и заволокла к юристам! Там мы пробыли всего лишь каких-то полтора часа. Все договоры они перечитывали по два раза, сначала господин Кузякин, затем его жена, потом их мамаша.

Юристка после их ухода выкурила две сигареты в три затяжки и накапала себе пустырника.

– Где ты их взяла? – с ужасом спросила она.

– А что, бывают какие-то другие? – спросила я и, пошатываясь, пошла на выход.

Масюков, душа-человек, дождался окончания сделки, пригласил меня в кабинет и сразу же выплатил мне вознаграждение. Это была победа! Победа над безденежьем, Мариной Петровной и ее подлипалой Бочкиной, над обстоятельствами, которые оказались на этот раз чуть ниже моего профессионализма.