Теперь нам придётся снова заглянуть в Озёрный переулок, к девочке Алисе и щенку Шарику.

Два часа. Шарик с Алисой сели обедать. На детском столике был оставлен обед, покрытый салфеткой. Алиса сняла салфетку, а Шарик стал выбирать, с чего бы ему начать. Первым делом он цапнул кусок сахару.

— Сладкое потом! — строго сказала Алиса и хлопнула его по носу. Шарик куснул её за палец. Алиса с укором посмотрела на него.

— А тебе было бы хорошо, если бы я тебя укусила за палец?

Шарик не ответил, потому что уже был занят котлетой.

Когда Алиса доела то, что оставалось после Шарика, она отняла у него туфлю, которой он закусывал, и сказала:

— А теперь гулять!

Шарик весело тявкнул и затрусил к подоконнику. Они отодвинули горшки с кактусами и уселись на окошке. Так они гуляли всегда до маминого прихода, потому что гулять по-настоящему было не с кем.

По той стороне улицы прошёл человек с медной трубой.

— Чур, моя труба! — крикнула Алиса. Шарик остался без трубы, но не огорчился: по карнизу шла кошка, и он тут же её облаял.

— Какой хитрый! — обиделась Алиса. — Захватил себе такую красивенькую кошечку!

Но делать было нечего: всё по правилам. Шарик первый увидел, первый сказал, и кошка досталась ему.

А потом Шарик получил ещё целый вертолёт. Алисе стало совсем завидно.

— Как тебе не стыдно! — закричала она. — Кошка ему, вертолёт ему, и все автобусы всегда ему, а мне только одна труба! А тебе было бы хорошо, если бы у тебя была одна труба?

Тут она увидела возле их дома девочку с голубой тетрадкой. Девочка смотрела на их парадную.

— Чур, моя тетрадка! — закричала Алиса. — И вся девочка моя! — быстро добавила она, чтобы Шарику было обиднее.

Но девочка уже скрылась в парадной.

А через минуту Шарик уже скатился с подоконника и с лаем кинулся в переднюю. Алиса побежала за ним. Раздался тихий звонок.

Алиса знала, что открывать нельзя. Но всё-таки: кто же стоит за дверью и хочет к ним войти?

— Кто там? Волк? — спросила Алиса. Ей ответил совсем не волчий голос:

— Что ты! Наоборот!

— Тогда скажи: волк дурак! — потребовала Алиса.

— Волк дурак! — ответили ей. — Открой, девочка. Но Алису не так легко было провести. Мало ли кто попросится хорошим голосом!

— Да, а ты сначала скажи, кто ты?

— Я Шершилина, из двадцать седьмой школы! Алиса не знала: Шершилина — это хорошо или плохо? Она посмотрела на Шарика: что он думает? Но Шарик сидел, завернув одно ухо, и, склонив голову, смотрел на дверь. Тогда Алиса громко спросила:

— А что тебе, Шершилина, надо?

— Скажи маме, что пришла няня.

— Няня? — обрадовалась Алиса. — Тогда иди скорей наниматься и пойдём гулять!

Алиса открыла дверь. Перед ней стояла её собственная девочка с голубой тетрадкой! Алиса гордо поглядела на Шарика и сказала:

— А к тебе твоя кошка не придёт никогда! Она схватила Лиду за руку и повела в комнату. Лида погладила Шарика и спросила:

— А где же твоя мама?

— На работе.

"Ну конечно, — подумала Шершилина, — это потому, что пришла я. Пришла бы другая — мама была бы дома".

Алиса будто поняла её мысли:

— Ничего, я сама тебя найму. Я знаю, как нанимать. Мы с мамой уже нанимали, только те все были плохие. А ты хорошая, я тебя очень скоро найму.

Алиса суетилась возле Лиды.

— Ну, сначала садись. Не сюда, а сюда. У нас няньки нанимаются на этом диване.

Они сели. Помолчали. Лида разглядывала разбросанные игрушки, криво постеленное одеяло на кровати, изгрызенную туфлю…

Алиса вспоминала мамины разговоры с няньками.

— Ну, значит, ходить за ребёнком, — начала она солидно. — Гулять всё время… радио заводить… А теперь ты.

— Что я? — не поняла Лида.

— Ну, спрашивай меня: с постирушкой или без постирушки?

— А вам как надо? — спросила Лида. Они обе не знали, что такое постирушка.

— Да, нам надо постирушку, — сказала Алиса. — Пускай тоже у нас живёт.

Лиду мучил вопрос: дадут ли ей сегодня аванс — немножко денег? Но не могла же она говорить об этом с Алисой или Шариком! И она решила дождаться мамы.

Тут Алисе наскучил разговор. Она слезла с дивана и сказала:

— Ну, довольно наниматься. Теперь, няня, веди нас гулять!

И они пошли гулять: Алиса, Шарик и Шершилина.

Здесь пришла пора познакомиться поближе с Борей и Лёвой, мальчиками из того дома, где живут Сергей Васильевич и Таисия Петровна. Как вы помните, мы оставили их под деревом, налитыми квасом до ушей. Им было не по себе.

И это был тот редкий в их жизни случай, когда они не могли драться. Поэтому они только лениво спорили. На этот раз о футболе.

Боря утверждал, что если бы в ворота вместо мяча летел тигр, Яшин бы его отбил. Лёва говорил, что никогда Яшин тигра не отобьёт!

Когда они немножко охрипли, Боря сказал, что Лёва лучше бы помалкивал, когда говорят старшие. Он был старше Лёвы на пятнадцать минут и никогда не упускал случая напомнить об этом брату.

Но Лёва всегда отвечал: на пятнадцать минут старше, на сто лет глупее. После этого они дрались.

Не кончив спора о Яшине и тигре, они почувствовали, что уже могут встать и действовать. Правда, план действий был ещё неясен. Поэтому они пока пошли куда глаза глядят. Глаза глядели в Сад отдыха. Туда они и отправились.

По дороге братья решали вопрос: кто выше прыгает — лягушка или блоха? Боря стоял за лягушку, Лёва — за блоху. Оба кричали: "Докажи!" Но ни лягушки ни блохи под руками не было. Они вошли в сад.

В одном из уголков Сада отдыха был шахматный клуб. Вокруг киоска, где выдавали шахматы и домино, стояли маленькие столики. За ними в глубоком молчании сидели игроки.

Друг против друга, упёршись кулаками в щёки, сидели Сергей Васильевич и бывший вагоновожатый трампарка номер один. Хотя погода была хорошая, Сергей Васильевич, помня, что вчера их разогнал дождь, был сегодня в галошах.

Настроение у него было неважное. Только что он «зевнул» слона. Он уже минут двадцать смотрел на доску. И вдруг спросил:

— Какими я играю?

— Чёрными, дорогой товарищ, чёрными! — ехидно ответил вагоновожатый и показал на чёрного слона, который стоял уже не на доске, а сбоку на столике.

Сергей Васильевич беспомощно огляделся. Вокруг сидели, уткнувшись носами в доски, люди в соломенных шляпах. Но никому не было дела до того, что человек пропадает. А главное, не было рядом Таси.

Нянька Лида вела на прогулку Алису и Шарика. Чёрный Шарик рвался вперёд, натягивая поводок так, что ошейник грозил его задушить. Он хрипел и кашлял, бросаясь в разные стороны. Другой такой любопытной собаки на свете не было. Его интересовало всё: каждая бумажка на тротуаре, спичечный коробок, яблочный огрызок. Но особенно его привлекали зонтики и шнурки на ботинках. Он натягивал поводок поперёк тротуара, и прохожие должны были скакать через верёвочку. Он закатывался под все ворота и скамейки, ошеломлённый вихрем незнакомых запахов.

Они вошли в сад.

— Вот посмотришь, как все сейчас прибегут! — гордо сказала Алиса Лиде.

И правда. Как только они вошли, к ним со всех сторон побежали дети, бросая песочницы и скакалки.

— Чёрненький пришёл! Шарик, Шарик! Можно, я его поглажу? — кричали они.

— Нельзя, — важно сказала Алиса. — Он ещё не знает ваши фамилии и может укусить.

Тогда все наперебой закричали свои фамилии и начали знакомиться с Шариком.

А Лида стала присматриваться: что делают другие женщины, когда приводят детей в сад? Сидят на скамейках и разговаривают. И она тоже села — на ту самую скамейку, где утром сидела с Мишей.

Вспомнив это утро, она горько вздохнула. Лида вздохнула бы ещё тяжелее, если бы знала, что к ней приближается новая беда.

По главной аллее шли братья Боря и Лёва.

— А я говорю: могут! — это Боря.