Хозяева быстренько опустошили рюмки, и Ромео неторопливо подал бутылку Маньке. Та сунула водку в холодильник и лихо заработала вилкой.
– Мне-то как седни Ромочка сказал, что тебя видал возле магазина-то, – ни на минуту не умолкала хозяйка, – так ить не поверишь, я индо прослезилась вся! Это ж, думаю, как надо довести интеллигентного работника, чобы он попрошайничать уселся! Ну и кто после того ваша Зинка? Да змеишша она, больше никто! Чего не ешь-то, ешь, сейчас ишо подкладу…
– Да я… Маша, я ведь и в самом деле не хочу, – решительно попыталась воспротивиться Глафира. Но на ее решительность тут попросту плевали. Да и запахи сделали свое дело – Глаша и сама не заметила, как рука потянулась к вилке.
– А я ить ишо думаю, чо эт она к тебе все время прицепляется, Зинка-то! – тараторила Манька. – Может, ты работать не умеешь, плохо трудисся? Потом гляжу – точно, плохо, люди-то совсем не ходют! Ну дак а как тут работать-то, когда вон у тебя как живот грустит, я ж слышала!
– Маша, тут дело вот в чем… – попыталась объяснить Глаша, но та ее слушала вполуха. – Маша… и вы, Роман, вам, конечно, большое, огромное спасибо за угощение, но только… Я ж ведь вчера почему возле магазина сидела…
– Так с голоду ишо и не туда сядешь! – отмахнулась Маруся, и Глаша бросила все попытки объясниться.
Ужинали они долго. И за все время Ромео ни проронил ни слова. К удивлению Глаши, бутылка больше не доставалась, видимо, здесь пили строго отведенную норму.
Когда тарелки наконец опустели, Глаша опять почувствовала себя неловко. Сразу уходить было некрасиво, а дальше рассиживаться она просто не могла – дома ведь и в самом деле ждал голодный Рудик.
– А давайте я вам посуду помогу помыть, – не зная, как еще отблагодарить хозяев, предложила Глаша.
– Нет уж, это я сама, – отстранила ее Маруся. – Ты теперь домой беги, а то тебя и правда потеряют, а завтра опять к нам приходи, тебя-то мы прокормим, все одно дворовым жучкам выбрасываем.
– Спасибо, – пролепетала Глаша и направилась к выходу.
Ромео только кивнул головой, а Манька проводила гостью до двери и в благодарность за то, что Глаша вела себя с Ромочкой прохладно, чуть не кинулась по старой русской традиции ее целовать.
Домой Глаша почти бежала. Рудик точно знал, когда она возвращается с работы, и к этому времени даже успевал руки помыть – так ждал ее прихода и ужина. Страшно подумать, как будет гневаться любимый!
Любимый не гневался. Это Глаша поняла, еще только зайдя в прихожую. В комнате раздавался веселый голос мужа и чье-то кокетливое хихиканье.
– Галка, ты, что ли? – крикнула Глаша, несмотря на уверенность в том, что невестка никогда не станет заигрывать с ее Рудольфом, а скорее согласится онеметь. – Рудик! Кто у нас?!
Она заглянула в комнату и вытаращила глаза – в кресле сидела прекрасная незнакомка, которую Глаша уже успела окрестить Снежной королевой, а перед ней стоял, размахивая книгой, Рудольф. Он сегодня был как-то особенно подтянут, строен и даже причесан на особый лад.
– Рудольф! Ну чего ж ты гостью чаем не напоил? – укорила его Глаша и мило оскалилась гостье. – Здрассьте…
– О-о-о-й! Кто к нам пришел! – радостно пропела красавица и спросила у Рудика, как у старого знакомого: – А это ваша жена, да?
– Это – Глафира! – воскликнул Рудик и повернулся к супруге. – Глафира, знакомься, это – Мика! Наша новая знакомая! Она тебе тут что-то принесла, и вот я… некоторым образом… скрасил ее ожидание.
– Мика? – моргнула Глаша. – А что это за имя такое?
– А, обыкновенное, – весело отмахнулась гостья. – Микаэлла Ангарова, но можно просто Мика, вот так.
– Какое имя красивое, – задумчиво проговорила Глаша, тут же, впрочем, стряхнув с себя задумчивость и вспомнив о правилах гостеприимства. – Вы посидите, а я сейчас чаю… Я быстро.
– Да можно и не только чаю, – подал голос Рудик. – Мы бы с Микой и от бутербродов не отказались, правда же?
– От бутербродов? Не отказались бы, точно! – шаловливо блеснула глазами Микаэлла. – Особенно если с ветчиной! А сверху сыр и то-о-о-ненький листик салата!
Глаша озадаченно крякнула: какая, к черту, ветчина! А тем более сыр с тоненьким салатом! Она только капусту сегодня может потушить или, на крайний случай, картошку пожарить! Откуда ветчина? А Рудик… Взял и подставил ее!
– Мика, бутерброды долго готовятся, так что я пока только чай, – улыбнулась Глаша и подмигнула. – Да и вечер уже. Я, например, на ночь не наедаюсь, потом никакими диетами лишние килограммы не выбьешь! Мика, вам, наверное, и чай без сахара?
– Ну, если никакими диетами… – и не думала огорчаться Микаэлла. – Давайте вашу воду!
– А я не тороплюсь, я подожду бутербродов, – рассерженно засопел Рудик и гневно сощурил глаза. – Уж будь добра, сделай побыстрее.
Но Глаша решила развлекать гостью сама, поэтому уселась с чашкой чая на диван, угостила чаем Мику и очаровательно улыбнулась мужу:
– Иди, Рудик, сделай себе сам, с чем хочешь. Можешь с ветчиной, можешь с сыром, а можешь и кусок семги на хлеб бросить.
– О! И мне семги! – подскочила Мика. – Только с то-о-о-оненьким листиком салата.
Рудольф выбежал из комнаты и очень скоро вернулся с двумя ломтями хлеба. Один кусок был скупо помазан маслом, а на другом лежало масло горочкой. Рудольф глянул на куски и протянул гостье тот, где было меньше масла.
– Это что? – не решилась взять угощение Мика. – С-спасибо… Я как-то…
Рудольф покраснел, как свекла, и набросился на свой кусок.
Видя, как вонзаются крепкие зубы в несчастный хлеб, Мика ухватилась за щеки руками:
– Боже мой! Как же я… Вы же голодающие!!! Точно! Вот вы! – она ткнула пальцем в Глашу. – Вы же вчера сидели возле магазина с протянутой… коробкой! А вам туда даже никто ничего не бросал! А я про семгу! Господи, какой стыд! Конечно-конечно, вы жуйте, мне ничего не надо! Я не могу отбирать последнее…
– Да что вы! – с набитым ртом махнул рукой Рудик. Но потом все же прожевал и заговорил уже как истинный работник культуры, без лишних помех во рту. – Да что вы, Микочка! Мы вовсе не голодаем! Ну с чего вы взяли? Это Глафира проходит у меня стажировку!
– Стажировку? – выпучила накрашенные глазки красавица. – То есть… потом она там будет сидеть уже как мастер, да? И собирать только доллары… или евро?
– Нет, здесь все не так, – весело расхохотался Рудольф. – Глаша рвется играть в театре. Но у нас же, пардон, не школьный кружок! У нас – искусство! Понятное дело, что человек просто так не сможет прийти к нам и играть, грубо говоря, Офелию! Ну как я могу ей дать роль, допустим, королевы Маргариты?!
– Ну да… – закивала головой Мика. – А вот после того, как эта ваша Глаша посидит нищенкой… что, тогда она сможет играть королеву?
Рудольф самодовольно улыбнулся, посмотрел на Мику своим чертовски хитрым взглядом и резко щелкнул пальцами:
– Вы меня не раскусили! А ведь здесь кроется крошечная тайна!
И Мика, и даже Глаша смотрели на Рудольфа во все глаза – он был настоящим актером и умел держать зал.
– Милая Мика, – чуть надменно усмехнулся Рудик. – Здесь дело вовсе не в нищенке! Вопрос – сумеет ли Глафира перевоплотиться в другого человека! Конечно, в рыночную торговку или, скажем, в соседку с верхнего этажа – это ведь раз плюнуть, а вот так, чтобы вынести себя на суд незнакомых людей! И чтобы эти люди тебе поверили! Перебороть стыд, дискомфорт, холод даже! Вот в чем испытание! В данном случае деньги были лишь подтверждением доверия! Я бы сказал, актерского мастерства Глаши! Теперь, конечно, можно попробовать сыграть и королеву, но ведь Глафира не умеет ничего того, что должна уметь светская дама. Ни ступить, ни молвить. Я бы с радостью отдал ее в хороший дом, чтобы она научилась манерам, чтобы… Ой, да что об этом говорить, – и он огорченно махнул рукой, – кто ж ее возьмет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
