Что ими движет? — размышлял он. Неужели настоящая, всамделишная любовь к родной Корпорации? Тогда откуда берется или как воспитывается подобная преданность хозяевам? В чем цель этих людей? В том ли, чтобы, потратив все активные годы на благо фирмы, потом, на закате жизни, с удовлетворением осознать, что сделал все возможное, дабы акционерам — подлинным хозяевам корпорации — стало жить еще лучше и еще веселее?

Ничтожнее доли, на взгляд Георгия, и придумать-то сложно. Сам он досыта в свое время нахлебался прелестей службы и не сменял бы свою теперешнюю, пускай относительную, но все же независимость ни на какие бонусы.

Но он-то хотя бы на государевой службе состоял. Частному же лицу, понимай, хозяину, не служат даже, а прислуживают. Неужели они не осознают, удивлялся Георгий, что все они — банальная прислуга? Кто менее, кто более оплачиваемая, но все одно — прислуга. И что, такой лакейский статус может кому-то нравиться?..

Стоп, стоп, решительно одернул себя Георгий, пожалуй, хватит на сегодня размышлять над загадками человеческой души. Он уже достаточно здесь осмотрелся (или, как он сам называл подобные, предваряющие основное расследование действия, принюхался) — теперь пора переходить к настоящему делу. Покамест его целиком не затопило пустое раздражение. Кстати, о раздражении…

Он сунул руку в карман и, не вынимая «портсигара», надавил на среднюю кнопку — зеленую; в ладонь скользнула пилюля соответствующего цвета. Аль-Рашид щелчком подбросил ее в воздух и ловко поймал ртом.

Оферту Романову он нашел в обширном зале продолговатой формы с вогнутыми стенами и полусферическим, наподобие водяного пузыря, куполом; помещение было расчленено на три неравные части рядами восьмигранных колонн, увенчанных капителями в форме опрокинутых цветочных чаш с громоздящимися на них слонами, тиграми и фантастическими фигурами каких-то брахманских божеств.

Сама Оферта оказалась эффектной блондинкой с коровьими глазами, аппетитным бюстом и грациозно-миниатюрной головкой. По всем статям, слегка глуповатой.

Предложение Георгия еще раз вспомнить подробности знакомства с Инвойсом совсем ее не смутило. Напротив, она с очевидной радостью оставила похожее на растревоженный улей рабочее место и согласилась уединиться с ним в мини-баре, расположенном на том же двадцать девятом этаже.

Бар представлял собой ступу времен царя Ашоки, со стенами, столь густо покрытыми причудливыми барельефами, что при малейшей попытке их рассмотреть начинало рябить в глазах.

— Инвойс был клевый парень, прикольный… хотя и со странностями, — начала Оферта. — Он на меня еще во время реалити-шоу запал. Я там отвечала за макияж претендентов и… еще кое за что. Впрочем, это не важно. Короче, как увидел меня, так и говорит: давай, говорит, крошка, встретимся, когда меня усыновят. Ну, хи-хи, ха-ха, соответственно… И вдруг на следующий день объявляют: новый «сын Муна» — Инвойс Омаров, прикиньте! Отпад, да?!

— Вы упомянули про странности.

— Ну да… не то чтобы совсем, а так… Короче, когда он с заключительной церемонии выходил, я, соответственно, к нему. Ну как, говорю, не раздумал со мной встречаться? А он та-ак на меня посмотрел, типа, ты кто такая? Прикиньте? Ах ты, думаю, жлобина! Правда, тут же ухватил меня за талию — и вперед. Почему бы и нет, говорит. Увлек, соответственно…

— Так, так. А дальше?

— А дальше… — Голубые глаза Оферты подернулись пленкой, — Дальше… ну, рестораны, соответственно, шопинг, то се… А вечером того же дня, когда мы остались одни (Инвойс снял потря-асные апартаменты в «Крестном пути»), накинулся он на меня, прямо как… лев! То есть бык на эту… Нет, не бык — жеребец! Ну, короче, вы понима-аете, да? — Оферта кокетливо стрельнула в Георгия глазами. — Будто только сейчас из тюрьмы и пару лет женщины, соответственно… не видел.

— Вам доводилось встречаться с ранее судимыми? — насторожился аль-Рашид.

— Вот еще! Я в образном смысле…

— Понятно. Значит, накинулся как жеребец на эту. И — что?

— И все! — Оферта вздохнула. — Утром ка-ак ушел из номера… так больше мы уже и не встречались. То есть пока он перед самым концом не объявился. Словно чувствовал пря-ам… — Ее пухлые губки предательски задрожали, но она взяла себя в руки.

— А для чего он вообще приходил? Говорил что-то?

— Понятно для чего. Соскучился, типа. Пойдем, говорит, крошка, к тебе домой, сделаем это по-быстрому. А я — прям как дура! — по-быстрому не хочу, давай вечером, после работы, соответственно…

— Ну и?..

— А он опять стра-анно так посмотрел, как в тот раз. «Вечером, — говорит, — это навряд ли…» Развернулся и ушел. Я было выскочила вслед: постой, говорю, Инвойсик, черт с ней, с работой, я согласная! Но он даже не оглянулся. — Оферта все-таки всхлипнула. — Во-от… а через десять минут его, соответственно, не ста-ало… И вся история.

— Искренне вам сочувствую. Ну а что-нибудь еще, пускай мелочь какую-нибудь, можете вспомнить?

— Что еще?.. Да нет, ничего. Вот разве, колье мне подарил, но оно у меня дома — я его на работу не надеваю, дорогое очень, с натуральными сапфирами… перстенек еще, — девушка тронула кольцо с довольно крупным бриллиантом, — только это все, соответственно, в первый раз, когда… ну вы понима-аете, да?

Аль-Рашид рассеянно взглянул на кольцо и нахмурился. Оно показалось ему странно знакомым.

— Разрешите взглянуть? — попросил он девушку.

Оферта сняла с пальца перстень и протянула детективу. Он задумчиво повертел его в пальцах. Потом приблизил к глазам… Ну надо же! Вот в чем, оказывается, дело: на бриллианте была тонкая гравировка с изображением глаза. И если как следует присмотреться, то можно разглядеть, что глаз этот обрамлен не ресницами, а множеством протянутых во все стороны тонюсеньких ручек.

Георгий поднес к камню свою левую ладонь. Так и есть — на печатке его перстня точно такая гравировка. Любопытное совпадение… Особенно если учесть, что перстень достался ему еще от матери. До сих пор подобного символа он не встречал нигде.

— Как его зовут? — спросил он.

— Кого? — не поняла Романова.

— У перстня, говорю, есть имя?

— Имя? У кольца-то? Зачем же?

— Понятно. А кодовое слово какое?

— Кого?

— Чего «кого»?! Пароль для активации, спрашиваю, какой?

Но девица лишь недоуменно захлопала в ответ пушистыми ресницами.

— Ясно, — вздохнул аль-Рашид и, хмыкнув, вернул кольцо девушке.

Не добившись от Оферты Романовой более ничего путного, Георгий спустился на первый этаж и попросил замначальника СБ прокрутить ему запись последнего маршрута Инвойса Омарова. Тот безропотно согласился: показал все, вплоть до выхода объекта из здания. И даже несколько дальше — насколько хватило обзора у видеоглаз наружного наблюдения. Но это тоже не прибавило к общей картинке ничего нового.

Сам момент падения, правда, не был зафиксирован, поскольку лестница в этом месте делала крутой поворот, за которым находилась «мертвая зона», недоступная для видеоглаз. Протяженность «мертвой зоны» составляла всего пару метров, так что на одном кадре было видно, как Омаров заворачивает за угол, откуда через секунду раздается его вскрик, а на следующем — как из-за угла выкатывается его тело и замирает в безжизненной позе; можно было даже разглядеть просочившуюся у него изо рта струйку крови.

Тем не менее Георгий на всякий случай просмотрел в ускоренном режиме несколько часов записей, предшествующих несчастному случаю. А также все последующие, вплоть до прибытия на место происшествия сотрудников СБ, а после — и милиции.

Просмотр однозначно показал, что за роковым поворотом никто прятаться не мог. Следовательно, отпадала версия, что кто-нибудь, заранее там притаившийся, злонамеренно столкнул покойного с лестницы.

Бармен «Великого Антеуса», мрачный тип в черном костюме, более походивший на служащего бюро ритуальных услуг, был немногословен.

— Заказал двойное ирландское виски, выпил, ушел.