Литмир - Электронная Библиотека

– А если сочинять их по-настоящему быстро, вот как идешь, спонтанно?

– Смотри! – возбужденно закричал он. – Горный люпин, смотри, какие нежно-голубые цветочки! А вон калифорнийские красные маки. Весь луг просто усыпан цветом! Наверху, кстати, настоящие калифорнийские белые сосны, их ты почти нигде больше не увидишь.

– Как много ты знаешь про птиц, деревья и все остальное…

– Я изучал их всю жизнь.

Потом, тоже еще на пути вверх, мы немного расслабились, разговор стал смешнее и глупее, и скоро мы дошли до поворота тропы, где была тенистая прогалина и мощный порожистый поток бился и бурлил на покрытых пеной камнях, скатываясь вниз, а через него был перекинут идеальный мостик – упавшая коряга; мы забрались на нее, улеглись животами вниз и долго пили воду, плескавшую прямо в лица: будто подставляешь голову под струю с плотины. Я лежал там целую долгую минуту, наслаждаясь внезапной прохладой.

– Это как реклама эля «Рейнир»! – завопил Джафи.

– Давай посидим чуть-чуть и покайфуем.

– Парень, ты не представляешь, сколько нам еще топать!

– А я даже не устал!

– Еще устанешь, Тигр.

9

Мы шли дальше, и мне до невероятия нравилось, какой у этой тропы бессмертный вид, когда уже перевалило за полдень, и как поросший травой склон холма словно весь окутан древней золотой пыльцой, как жучки кувыркаются над камнями, как ветерок вздыхает в мерцающих танцах над нагретыми валунами, и как тропа вдруг заводит в прохладную тень от больших деревьев над головой, и как свет здесь глубже. И нравилось, что озеро под нами вскоре стало совсем игрушечным, а черные дыры в нем по-прежнему ясно различимы, и на него падают гигантские тени облаков, и петляет трагическая дорога, по которой сейчас возвращается бедолага Морли.

– Ты разглядишь бедного Морли внизу?

Джафи долго всматривался.

– Я вижу облачко пыли – может, это он уже идет обратно.

Мне же казалось, что я вижу древний полдень этой тропы – от камней на лужайках и букетиков люпина до неожиданных возвратов к ревущему потоку с его мостиками из мокрых коряг и подводной зеленью; в моем сердце возникло что-то невыразимо надломленное, будто я жил и прежде и ходил по этой тропе точно так же с соратником-Бодхисатвой, – но, быть может, то паломничество было гораздо важнее, и мне сейчас очень хотелось лечь у тропы и все хорошенько вспомнить. Вот что с тобою делают леса – они всегда знакомые, издавна утраченные, словно лицо давно покойного родственника, словно старый сон, словно обрывок забытой песни, донесшийся по-над водою, а больше всего – словно золотые вечности прошедшего детства или прошедшей зрелости, и вся жизнь, вся смерть, вся боль сердечная, случившиеся миллион лет назад, и облака, проплывающие над головой, кажется, подкрепляют (своей собственной одинокой знакомостью) это чувство. Исступленный восторг даже – вот что я ощущал, вместе со вспышками внезапного воспоминания; вспотев и утомившись, я хотел уснуть и видеть сны в траве. Забираясь выше, мы сильнее уставали и теперь, совсем как пара настоящих альпинистов, больше уже не разговаривали, нам не нужно было разговаривать, и мы этому радовались, как, по сути, заметил Джафи, обернувшись ко мне после получасового молчания:

– Как раз вот так мне нравится: когда идешь – просто нет нужды разговаривать, будто мы животные и общаемся безмолвной телепатией.

Так, забившись в собственные мысли, мы топали дальше, Джафи переставлял ноги, отклячив зад, как я уже говорил, а я подобрал свой темп – короткие шажки, медленно, терпеливо, все выше в гору со скоростью миля в час, так что я постоянно оставался в тридцати ярдах позади него, и теперь, когда у нас рождались какие-нибудь хайку, приходилось кричать их друг другу туда и обратно. Довольно скоро мы выбрались на верхушку того участка, который уже и тропой-то не был, ни с чем не сравнимый сонный лужок, где был прекрасный пруд, а за ним – одни валуны, и ничего кроме.

– Теперь у нас единственные ориентиры – утки.

– Что за утки?

– Видишь вон валуны?

– «Видишь вон валуны»! Господи ты боже мой, да я вижу пять миль одних валунов, насыпанных до самой вон той горы!

– Видишь кучку камней возле вон того ближнего валуна под сосной? Это и есть утка, ее поставили другие туристы, а может, и я сам, еще в пятьдесят четвертом, не помню точно. Отсюда мы пойдем прыгать с камня на камень, и надо будет хорошенько следить за утками и определять, верно ли мы скачем. Хотя мы, конечно, знаем, куда идти, – вон до того большого утеса, а там уже и наше плато.

– Плато? Боже, ты что, хочешь сказать, что это еще не вершина?

– Конечно нет: за утесом будет плато, потом осыпь, потом опять камни, потом мы выйдем к последнему высокогорному озеру, не больше вот этой лужицы, а за ним последний подъем, больше тысячи футов отвесно вверх, парень, на самую вершину мира, откуда видать всю Калифорнию и частично Неваду, и ветер там тебе штаны насквозь продует.

– О-ой… А сколько времени это займет?

– Ну-у, сегодня к вечеру можем рассчитывать дойти только до плато, а там встанем лагерем. Это я только называю его плато, на самом деле там просто полка такая между двумя высотами.

Но эта вершинка и конец тропы были так прекрасны, что я сказал:

– Ты только глянь… – Сонный лужок, на одном краю – сосны, озерцо, чистый свежий воздух, полуденные облака, золотисто летящие в небе… – А давай сегодня здесь переночуем, я, наверно, в жизни места красивее не видал.

– Ай, да это ерунда. Нет, здесь, конечно, клево, но завтра утром можно проснуться и обнаружить, что у нас на заднем дворе – три дюжины школьных учителей на лошадях и уже жарят бекон. Там, куда мы идем – зуб даю, – не будет ни единого человечка, а если кто и придет, я тогда засранный конский зад. Ну, может, один альпинист, от силы – двое, но вряд ли в это время года там кто-нибудь вообще окажется. Видишь ли, в любую минуту снег может выпасть. Если повалит ночью, до свиданья мы с тобой.

– Что ж, до свиданья, Джафи. Но давай хоть отдохнем тут, водички попьем, на красоту эту посмотрим.

Мы устали, и нам было четко. Мы растянулись в траве, отдохнули, обменялись поклажей, и нам снова не терпелось двигаться дальше. Почти сразу же трава кончилась и начались валуны; мы вскарабкались на первый, а с него оставалось лишь прыгать и скакать дальше, постепенно забирая выше, выше, пять миль вверх по долине, засыпанной валунами, все круче и круче, с громаднейшими скалами по сторонам – стены сходились чуть ли не к тому утесу, куда мы пробирались.

– А что за той скалой?

– Там высокая трава, кустарники, разбросаны валуны, там петляют прекрасные ручейки, в которых льдинки – даже днем, кое-где лежит снег, огромные деревья, а один валун – больше двух домиков Алвы, поставленных один на другой, он наклоняется, и там у нас будет такая впадина типа пещеры, где мы разложим большой костер: он будет отражать тепло от стенки. А дальше трава и лес заканчиваются. Это будет где-то девять тысяч футов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

12
{"b":"13957","o":1}