– Тебя это действительно волнует? – Лариса забрала трубку у меня из рук и заставила присесть, – ты не должна была вставать, еще слишком рано.

– Нет, я, конечно, понимаю, что это пустяк по сравнению с моей возможной смертью, но все же, не думала, что от меня поспешат избавиться так скоро, – заметила я, устало откинувшись на спинку дивана.

– Значит, у тебя есть возможность наконец-то начать новую жизнь. Вместе со мной, – улыбнулась Лариса.

– Я же говорила, что не собираюсь все время сидеть у тебя на шее, – возразила я.

– А я уже устала повторять, что все это, – она обвела взглядом квартиру, – такое же твое, как и мое. Должна же семья компенсировать то, чего они нас так долго лишали. Считай это отступными.

– Именно поэтому я не стану этого делать. У меня есть квартира, и я вполне могу обеспечить себя сама. А их отступной… – я поколебалась, пытаясь подобрать слова, – пусть будут спокойны. Я не собираюсь их тревожить.

– Значит, тебе не интересно кто они? – ненавязчиво поинтересовалась Лариса.

– У меня есть ты, были тетя Вера, дядя Виталий и этого достаточно.

– Как скажешь, – улыбнулась сестра, – но это не значит, что ты должна бросать меня и возвращаться в свою квартиру. Поверь, я только рада, что ты рядом со мной. Мне этого так долго не хватало, – она взяла меня за руку, и внимательно посмотрела в глаза.

– Спасибо. За все, – мне показалось, что вот-вот расплачусь, и поспешила отвернуться, – скажи, их нашли? Тех, кто на нас напал?

Лариса поспешила встать, отведя взгляд в сторону:

– Их ищут, – она сжала кулаки, – и надеюсь, что скоро найдут. Эти маньяки представляют угрозу.

– Обычно маньяки не ходят с пистолетами. Ножи – куда ни шло, но пистолеты?

– С каких пор ты стала разбираться в поведении преступников? – насмешливо поинтересовалась Лариса. Ее лицо изменилось – на нем больше не было и следа тревог, оно стало спокойным и расслабленным.

– Просто, мне так показалось, – смутилась я.

– Ладно, не переживай. Милиция уже ищет их. А для нас сейчас важно твое самочувствие.

– Когда я увидела их рядом с тобой, – нерешительно начала я, – мне показалось, что ты ранена.

– Не так серьезно как ты, – поспешно возразила сестра, – обычная царапина.

Я видела, что Ларисе было неприятно говорить об этом, и сменила тему разговора. Мы выпили чаю, и я, доковыляв до свой комнаты, с облегчение опустилась на кровать.

Прошло две недели, и я полностью восстановилась. Боль, как ни странно, исчезла почти сразу, вернулся здоровый цвет лица и аппетит. Во только сон… Каждый вечер ложась в постель я в страхе ожидала прихода ночи, а с ней и кошмаров. Странные, пугающие видения охватывали сознания, стоило мне закрыть глаза. Сначала я списывала это на результат пережитого волнения, но шло время, а кошмары никуда не уходили, становясь все ярче и необъяснимее. Образы были настолько нереальны, что, проснувшись, я с трудом могла вспомнить, что пережила за ночь.

Но даже кошмары не могли отвлечь от странностей в поведении сестры. Я уже знала, что она ведет ночной образ жизни, поэтому ее частые дневные отлучки вызывали во мне тревогу. Она нигде не работала, и не спешила устраиваться куда-либо, живя на деньги, полученные от родственников матери. Отступные, так она это называла. К тому же я чувствовала смутное беспокойство, как тогда, в баре.

Но однажды она не вернулась домой.

Она не отвечала на звонки. Сначала я думала, что Лариса просто занята своими таинственными делами, в которые не спешила меня посвящать, но к вечеру второго дня, взяв себя в руки и начав мыслить здраво, я вооружилась ее телефонной книжкой и стала обзванивать всех подряд. Слушая бесконечные длинные гудки и нажимая дрожащими от волнения пальцами на кнопки, я, наконец, осознала, что так я ничего не выясню. Не сомкнув глаз ни на минуту, утром, прихватив фотографию Ларисы, на которой она улыбалась, глядя в объектив, я отправилась в милицию.

Дежурный, подняв на меня усталый взгляд мутных глаз, без интереса глянув на фото, отказался принять заявление. Он, широко зевнув, посоветовал не мешать личной жизни сестры.

– Но с ней могло случиться все, что угодно! – возмутилась я, – ее могли изнасиловать, похитить, убить, в конце концов.

Сорвавшись на визг, я заметила, как дежурный досадливо поморщился. По его лицу было видно, что ему слишком часто приходилось выслушивать подобные слова.

– Ничем не могу помочь, – сказал он, наблюдая за тем, как я стараюсь взять себя в руки, – с момента ее исчезновения не прошло трех суток.

– Трое суток? – крикнула я, – да где это написано? Вам совсем наплевать, что пропал человек? Что какие-то отморозки уже пытались убить ее две недели назад? Да если вам все равно, какого черта вы вообще здесь сидите, геморрой насиживаете? Вы хотите, чтобы я пошла к вашему начальству и устроила там скандал? Поверьте, я смогу!

Не знаю, что добило его сильнее – упоминание о попытке убийства или предположение о профзаболевании, но, сунув мне в руки бланк заявления, дежурный поспешил скрыться с моих глаз.

Ну вот, еще один день прожит. Хорошо это или плохо, но он не успел оставить о себя ярких впечатлений, впрочем, как и большинство предыдущих до него. Хотя, я, пожалуй, была не искренна – сегодня опять звонил Алексей, предлагал встретиться и подвезти меня домой. После того, как я сказала, что на метро доберусь быстрее, в трубке воцарилась минутная тишина, затем он уже довольно осторожно уточнил, что приглашает в кафе. Что же можно сказать – я достаточно неискушенна и глупа, вот только завязывать отношения с женатым мужчиной намного меня старше против моих правил. Любой женатый в моих глазах тут же переходил в группу неприкасаемых и мог быть не более чем приятелем.

Иногда я сама себя стыдилась – ну как можно быть такой консервативной? С тебя не убудет, если встретишься с ним разок, – категорично заверяла меня одногрупница, имевшая по ее словам большой опыт в подобны делах, – посмотри на себя, в чем ты ходишь? Если мужик позарился на образ училки и хочет проспонировать твою нелегкую жизнь, к чему выпендриваться? В конце концов, ему всегда можно сказать, что видишь в нем отца.

– Или дедушку, – вставила я, – а еще можно назвать его дядей Лешей, чем навсегда отбить желание мне звонить.

Видя, что последняя идея прочно засела в моей голове, разочарованная Натали махнула на меня рукой и больше советов не давала.

Возможно, было ошибкой цепляться за свои устаревшие, никому не нужные принципы, но все же до сих пор это помогало сохранить уважения к самой себе. Для меня намного проще было жить по правилам, которые сформировались еще в детском возрасте, чем ломать убеждения в угоду другим.

Я не боялась отношений с мужчинами, просто, мне хотелось чего-то стоящего, подлинного. А вот с этим были проблемы, и тетя Вера, все чаще с надеждой заводившая разговор о внуках иногда вызывала во мне чувство неловкости. Может быть, что-то не так со мной? Или я создаю проблему на пустом месте? Но разве это плохо, когда ты хочешь, чтобы тебя уважали, любили и ценили не на украденный у кого-то час? Мне хотелось любви, но наивной я не была. Напротив – каждый прожитый год давал мне возможность узнать себя получше и заподозрить – а способна ли я вообще на серьезные отношения с людьми?

Я любила тетю Веру, но ее невозможно было не любить. Она заменила мне мать, отца и всю семью. Но кроме нее у меня не было подруг, а, скорее, просто знакомые, связанные со мной учебой, работой или соседством. Не было мужчины, которого бы я могла назвать своим… По сути, то, что когда-то приписывала смущению и неумению общаться сводилось к одной простой истине – меня вполне устраивало то, как я жила, а желание близости с кем-то, скорее говорило о возрасте и играющих в организме гормонах. Хотя, я ведь могла ошибаться, и совсем скоро встретить человека, с которым захочу провести остаток жизни и подарить свою любовь.