Арина осознала, что ей приятно его наплевательское отношение к мнению Светланы и водителя. Очень приятно. Почему? Неужели ревность? Гадость какая.

- Мы еще посмотрим мир, малышка. Я покажу тебе свой самый любимый город.

- Какой?

- Секрет.

На стыке вечера и ночи Арина познакомилась с первым в жизни аэропортом. По сравнению с вокзалами на которых ей доводилось бывать, в Шереметьево было чисто и пусто. Огромные цены на прессу и книги, обилие примитивных русских сувениров, вежливые продавщицы - все казалось непривычным. Рейсы объявляли на нескольких языках. Старушка-уборщица не старалась попасть тряпкой по ногам. Кусочек цивилизации, да и только.

- Я ни разу не летала.

Федор удивился.

- Правда?

- Да.

- Шереметьево - неплохое начало, так?

Арина прислонилась к каменному плечу. Спросила.

- Зачем ты все это делаешь?

Он захлопнул журнал, положил на сиденье рядом с собой и ответил негромко.

- Ни за чем, а почему.

- Почему?

- Потому, что хочу видеть тебя живой и здоровой. Ферштейн? И, может быть, не просто видеть, а видеть рядом с собой. Я еще не решил.

Арину ошеломило его самомнение. Она растеряно поморщилась и промолчала. Но Федор, разумеется, заметил ее гримасы и добавил.

- За тобой тоже есть право отвода моей кандидатуры, в случае чего.

Вскоре объявили их рейс. Сопровождающий подхватил чемоданы, а Федор девушку. Арине казалось, что все на них смотрят. Хорошо еще пальцами не показывают. Багаж отправился в путь. Помощник откланялся и ушел. Федор с небольшой сумкой на плече и Ариной в руках прошел паспортный контроль. Обещанного легкого складного кресла на колесах им так и не предоставили. Несмотря на все обещания и полную готовность Федора оплатить вышеупомянутое средство передвижения. Фак!

- Теперь мы в нейтральной зоне. Хочешь кофе?

- Нет.

- А бутерброд?

Арина взяла его ладонь и прижала к пылающему лбу.

- Мне страшно.

В его ответном взгляде пряталась улыбка.

- Трусишь, малышка?

- Да.

- Не стоит. Хуже, чем было, уже не будет. Верь мне.

Она попыталась бодро кивнуть, но вышло не слишком правдиво. И что с того? Федор углубился в чтение. Левой рукой, впрочем, он полу обнимал растерянную девушку. Арине казалось, что он тяготится выбранной ролью. Она чувствовала подступающую к горлу панику и близкие слезы. Через несколько минут скучающий рыцарь поднялся.

- Пожалуй, таки выпью кофейку. Не передумала?

- Нет.

- Я скоро вернусь.

Арина проводила взглядом неторопливо скользящую широкоплечую фигуру. Подтолкнула пальцем брошенный на опустевшем сидении журнал. Вздохнула.

- В первый раз за границу?

Ласково поинтересовался пожилой сосед в сером костюме.

- Заметно?

- Вы нервничаете.

Его русский язык был правильным, но чуткое ухо девушки уловило некую чужеродность интонации.

- Вы немец?

- Браво, фройлен. Вы раскрыли шпиона. Как догадались?

Он протянул ей руку.

- Микаэль.

- Арина.

- Признавайтесь, что меня выдало?

Хитрые глаза насмешливо блестели за стеклами. Тонкие губы подрагивали. Пальцы отбивали барабанную дробь на спинке жесткого кресла.

- Легкий акцент, может быть.

- Вы сами не уверены?

Арина согласилась.

- Да. Видите ли, Микаэль, я, действительно, крайне нервничаю.

Он уточнил весело.

- А почему именно немец?

- Так ведь в Германию летим.

- Вы поклонница дедуктивного метода?

- Увы. С ним знакома лишь по книгам господина Конан Дойля.

- Шерлоку Холмсу я предпочитаю Эркюля Пуаро.

Арину заинтересовал разговор. Она устроилась поудобнее и ответила начитанному немцу.

- Мне из всех знаменитых литературных сыщиков больше других нравился комиссар Мегре. Но лишь до поры до времени. Примерно месяц, как я стала преданной поклонницей господина Эраста Фандорина.

- А кто автор?

- Борис Акунин.

- Русский?

- В некотором роде.

- Как это?

- Акунин его псевдоним. На самом деле у писателя грузинская фамилия, извините, забыла. Но, судя по тому, как замечательно он пишет, думает автор по-русски.

Немец возразил.

- Грузин и есть грузин. Даже если станет писать по-японски.

Спор свернул на новые рельсы и продолжался до объявления посадки. Федор давно уже вернулся и внимательно слушал высокоумное препирательство. Было видно, что немец поражен эрудицией соперницы, каждый удачный выпад он отмечал похвалой. А в самом конце импровизированного диспута заявил.

- У вас прекрасная память, фройлен Арина. И вы умеете анализировать. Мы замечательно провели время. Вот моя визитка, звоните. Буду рад составить вам и вашему спутнику компанию, ежели вы соберетесь посмотреть на исторические места. Или в оперу, например.

Арина не глядя, протянула прямоугольник картона Федору. И поблагодарила собеседника.

- И вам спасибо, господин Микаэль.

Мужчины кивнули друг другу. Немец подхватил небольшой серый чемоданчик и направился к выходу на посадку. Федор, рассматривающий визитку, присвистнул.

- Ничего себе!

- Что такое?

- Взгляни, кого ты очаровала, Лорелея.

- Я не умею читать по-немецки.

- Он барон и профессор медицины.

- Не может быть.

Неожиданно Федор чмокнул Арину в макушку.

- Всегда подозревал, что у меня исключительный вкус.

Это не было сказкой. Две операции и болезненные разработки. От некоторых лекарств Арину бесконечно тошнило. Нога чесалась. Но жесткие будни были раскрашены улыбками врачей и медсестер, ирреальной чистотой клиники, и самое главное, цветами. Гер Микаэль присылал их корзинами. А два раза в неделю появлялся сам. С клубникой, альбомами художников и тонкой, все понимающей улыбкой. Однажды, соскучившаяся по родному языку девушка не удержалась и позвонила знатоку русской литературы. Она намеревалась долго объясняться, кто такая, заготовила короткий спич, а он и не пригодился.

- Фройлен Арина? Очень-очень рад. Нет, забыть вас совершенно невозможно.

Арина смутилась и обрадовалась, что внимательный профессор не видит ее порозовевших от удовольствия щек. Тем же вечером господин барон заехал в первый раз. С небольшой коробкой конфет и букетом фиалок.

- Как романтично.

Восхитилась Арина.

- Разумеется.

Ответил профессор.

- А как могло быть иначе? Больных полагается баловать, не так ли?

Однажды Арина услышала от него.

- Мне не доводилось общаться с русскими барышнями, которые знают наизусть своих классиков в таком количестве!

- Вы мне льстите, Микаэль.

- У вас ум старой профессорши и личико ее внучки. Поразительно! Просто фантастика!!!

Арина краснела. А немец спрашивал заинтриговано.

- Ведь вы излагаете свои собственные мысли. Я заметил. Как столько разных идей помещается в вашей очаровательной головке?

- Не так уж много в ней хранится, например, я не знаю ни одного иностранного языка.

- Совсем?

- Английский, очень плохо. Хелп ми. И все в таком духе.

- А другие изъяны?

- Не играю на музыкальных инструментах. Не пою.

Они сидели в парке на скамье. Вернее, на скамье располагался профессор. Арину пока возили в кресле.

- Если бы я был моложе лет на тридцать, непременно влюбился бы до сумасшествия. Вы мужественная и умная девочка.

Арина вздернула подбородок и рассмеялась. Золотые колокольчике в ее голосе рассыпали огненные искры. Обожание старого профессора наполняло ее странным озорством и уверенностью в себе. Она не отдавала отчета в том, что замечательно похорошела. Просто радовалась жизни, лукавым и умным беседам с Микаэлем. Старательно лечилась и ждала. Каждый день ждала Федора. Он оставил ее в клинике, познакомился с врачами, расплатился и исчез через неделю.