- Уродина.
Вот и свершилось. Господи, почему??? Арина, как могла, перевернулась на другой бок, не вполне, а так - частично. Вытяжка мешала, спицу пропустили сквозь пятку, к ней цепь, к цепи - груз. Готово. Лежи, дорогуша, думай о вечном. Раз в неделю заходил Семенов. Арина вспомнила первый визит.
- Здравствуй, лапочка.
Он присел на табуретку, вздохнул.
- Как тебя угораздило, спасительница.
- ...
- Не морщись, если бы не ты, со своим чудовищем, порешили бы всех троих. Это, как пить дать. Недоноски отмороженные. Людмила Георгиевна привет передает. Вот фруктов немного. Лекарства Димочка подвозит по списку, не волнуйся.
Он неловко пошутил.
- Влетишь нам в немалую копеечку, детка.
Арина скривилась.
- Не переживай, врачи замечательные, скоро будешь танцевать.
Она закусила губу, после натянутой до звона паузы ответила.
- Обязательно.
- Я тут жену к психологу водил. Кошмары у нее. Кричит. Серьезный такой врач, нам обоим понравился. Выглядит очень молодо, оказалось сорок два.
Все в Арининой душе натянулось. Сорок два? Федору тоже было бы сорок два? Или нет? Дурацкое совпадение какое.
- Удивлялся твоему поведению.
- Врач?
- А кто же? Преданность, отличная реакция, ясный ум.
- Это все обо мне?
- Не мурзись. Я, действительно, потрясен. В какой шпионской школе практику проходила?
- Проходила бы практику, умела бы прыгать!
Огрызнулась Родионова.
- Починят тебе ножку, вот увидишь. Да и работа у тебя, сама знаешь. Не под куполом цирка мотаться!
- Ага, скажите еще, что я не балерина.
Виктор Иванович сурово нахмурился.
- И скажу! Это не трагедия. Главное, ты жива.
Арина поморгала, чтобы прогнать подступающие слезы и не ответила. А что отвечать? И так ясно. Все правда. Жива, голубушка. Баба Яга Колченогая нога. Какие тут утешения? Димочку, неосмотрительно показавшегося ей на глаза, она встретила таким холодом, что он зарекся появляться в палате. С Аленой перемолвилась парой слов и отвернула лицо к стене. Ни в чем не повинный Басмач не удостаивался и такой милости. Маразм крепчал. Богатырев был один раз, помолчали вдвоем, помолчали...
Вот, кажется, и все. Дни тянулись, как липкая резина.
Вновь обретенных сил хватило на ЧП у Семеновых, и только. То ли напряжение оказалось чрезмерным, а тут еще и гибель пса, то ли всплеск был временным, сиюминутным. Она растерянно и глупо твердила: "Почему? Почему я?" И вскоре впала из отчаяния в прострацию. Перестала разговаривать с соседками по палате. Нянечка тетя Зина, которой платил Виктор Иванович, забила тревогу.
- Есть не хочет, на меня не смотрит даже. Я ее умываю, спрашиваю как дела, молчит, точно каменная. Худо. Температура поднялась.
- Опять?
- Вечером тридцать семь и три. Сейчас тридцать семь и пять.
Палатный - Алексей Анатольевич - попытался побеседовать с пациенткой. Стыдил. Ругался. Никакого толка. Девушка смотрела сквозь него и молчала. У Василия разболелся сын, всю неделю не заходил. Арина почувствовала себя брошенной и окончательно раскисла. Лосьон, которым она протирала плечи, грудь - закончился на днях. Новый просить не хотелось. От пота, август выдался жарким, тело покрылось прыщиками. Арина лежала в старой зеленой майке, засалившиеся волосы стянуты в хвост. (Мыть голову лежачему больному - та еще проблема. Нянечка устраивала эту трудоемкую процедуру раз в семь-восемь дней.) Ей противно было думать, что она выглядит неухоженной. Косметичку из дома не принесли, а зачем? Книги пылились нетронутыми на тумбочке. Пальцы жестоко обгрызла, до крови. Иногда, внезапно, на ум приходили мысли о Федоре. Арина гнала их прочь. Стоило только представить себя, хромую, и горло охватывала петля тошноты. Еще чего не хватало! Нет! Через неделю вновь нахлынула апатия. Нога начала болеть, вздуваться.
- Инфекция? Теперь? Откуда?
Раскаленная голова моталась по подушке туда обратно.
- В операционную, живо.
- Ну и пусть совсем отрежут, пусть.
Мстительно, ненавидя себя, думала Арина в полубреду от температуры и промедола. Пусть. Пусть. Пусть. Лупоглазая круглая лампа, далекие голоса персонала, затихающая пульсация в ноге. Арина поняла, что ее привязывают. В левую, отставленную в сторону руку, воткнули капельницу. Правую подключили к монитору.
- Кардиолог? Где кардиолог?
Арина догадалась, что из-за ее проблемного сердца ждут специалиста. А может не надо? Приплыла черная мысль и зашумела у висков. А может не надо? Просто пришло время уйти. А? Потолок дернулся и сжался в мохнатый шар, стены загудели и выгнулись. Арина скользила за круглой сверкающей молнией вниз по склону холма. Бесконечно, в ласковую ждущую темноту. Вот и все?
* * *
- Просыпайся, Арина, просыпайся! Открой глаза!
Она попыталась подчиниться. Ни фига не выходило. Боль набросилась, как взбесившееся животное, вцепилась раскаленными клыками в ногу и принялась немилосердно терзать. Из-под стиснутых век на щеки полились слезы. Арина услышала свой хриплый шепот.
- Больно. Очень больно.
- Арина, посмотри на меня.
Наконец ей удалось выполнить требование. Потолок казался вогнутым, стены колыхались, а фигура в белом халате троилась, и становилась то Василием, то Алексеем Анатольевичем, то симпатичной незнакомой медсестрой.
- Арина!
Медики громко говорили о чем-то. До плавающего сознания девушки доходили лишь обрывки фраз.
- Докапать обзидан. Потом два флакона калия. Ритм начал восстанавливаться. Какое давление?
Как все надоело! Как все надоело! Она пошевелилась и поняла, что правую руку сдавливает манжетка аппарата, измеряющего давление, вся грудь облеплена присосками, провода от них тоже тянутся вправо к работающему монитору. Слева возвышалась капельница. И боль, до чего же сильной стала боль в распотрошенной ноге.
- Басмач тебе привет передает, сидит на полу возле дверей, на корточках и молится. Всю операцию не отходил, и сейчас уже четвертый час около реанимации ждет.
Бедный старик, бедный старик... Что с ним станет, если она загнется? Чуть слышное сипение потребовало неслабого усилия.
- Все в порядке.
- Ну, наконец то.
Арина проваливалась в холодную полудрему, всплывала обратно. Манжетка на правой руке каждые несколько минут надувалась, стискивала руку. По черному экрану бесконечно струилась молния ЭКГ. Капельник под утро отключили. Нянечка подошла с судном.
- Сумеешь приподняться, дочка?
- Угу.
Противная липкая кожа, затекшая спина, онемевшие от внутривенных вливаний и приборов руки.
- Уколю.
Предупредила красивая медсестра, и вонзила очередную иглу в бедро. Арина зашипела от злости. Нет, надо же угодить в такой переплет. Только-только жизнь утряслась. Обрадовалась, мокрая курица, крылышками махать начала!
- Температуру измерим.
- ...
- Тридцать восемь и два. Ничего страшного. Пить хотим?
- Да.
- Пару глоточков. Я помогу.
- Спасибо.
- К вам пришли.
Медсестра громко сказала в сторону.
- Пять минут, пока никого нет. А то мне всыплют - мало не покажется.
И вышла. Арина без всякого желания повернула голову.
- Дед Махмуд?
Пахнущий чистотой старик в белом халате наклонился к Арине и положил на подушку телефон.
- Номер у тебя к зеркалу пришпилен, я ему продиктовал.
- Кому?
Ничего не поняла девушка.
- Я ему сказал, что сейчас зайду к тебе. Он перезвонит. Через минуту обещал.
- Кто?
Трубка спела задорно несколько тактов. Арина свободной левой рукой, капельницу недавно отключили, нажала кнопку.
- Да?
- ...
- Да!
Повторила она недовольно. И вдруг услышала спокойное.
- Надо говорить "алло".
Она поняла, что сходит с ума. Это не могло быть правдой! Закрыла глаза, прикусила губу, и все равно расплакалась. Этого не могло быть. Решительно. Этого не могло быть на самом деле. Всего лишь приятный бред. Да, именно так.
