— У вас рецепт есть?

— Нету.

— А как же?..

— Что?

— Без рецепта нельзя, не могу.

У Максима упало сердце.

— Это такой ма-аленький рецептик, да? Бумажечка такая...

Женщина невольно улыбнулась.

— Да, да. Рецепт выписывает врач, а мы...

— Дайте мне так, а... А я завтра принесу вам рецепт. Дайте, а?

— Не могу, молодой человек, не могу.

На улице Максим долго соображал, что делать. Даже если он и наткнется где-нибудь на змеиный яд, то без рецепта все равно не дадут. Это ясно. Надо сперва добыть рецепт.

По дороге домой зашел на почту и дал матери телеграмму: «А пчелиный яд надо? Максим».

Долго в ту ночь не мог заснуть Максим — думал о матери. Представил вдруг ее мертвой, да так ясно — гроб на столе, белая простыня, руки белые на груди... Он вскочил и сидя выкурил подряд две сигареты. Кое-как отвязался от страшного наваждения.

Занималось утро. Спокойно, все шире и вольнее растекался над городом свет, и как-то ближе и роднее стали казаться люди, которых очень много в этих каменных домах... И все-таки никому нет никакого дела, что у Максима болеет мать.

Он оделся и пошел на вокзал — к людям.

На вокзале выбрал себе местечко на диване, сел и стал наблюдать за пассажирами. И самому тоже захотелось вдруг ехать. И показалось, что он едет. За окном — поля, леса, деревеньки, все мелькает. А в деревнях — тоже люди. И так хорошо сделалось на душе, спокойно.

...Неожиданно прямо перед собой Максим увидел стеклянную дверь, завешенную изнутри марлей, а над дверью — табличка: «Медпункт». Он встал и пошел туда.

На белом стульчике, за белым столом, облокотившись, сидела белая старушка и дремала. Когда вошел Максим, она подняла голову.

— Здравствуйте,— сказал Максим.

— Ну,— ответила старушка.— Чего?

— Мне рецепт надо.

— Какой рецепт.

— На змеиный яд.

Старушка не поняла.

— На какой змеиный яд?

Максима толкнула в грудь надежда: старушка хочет спать и, чтобы отвязаться, подмахнет рецептик.

— На змеиный яд — лекарство такое.

— Я не выписываю рецептов.

— А кто выписывает?

— Врач.

— А когда он будет?

— В девять.— Старушка начала терять терпение.— А для чего те рецепт-то?

— А вы не врач?

— В больницу надо идти за рецептом. А мы не лечим.

— Так это ж медпункт?

— Ну и что, что медпункт. Мы — по травмам. Или сердце у кого... В больницу надо идти.

— А у вас печать есть? Больничная...

Старушка рассердилась.

— Тебе чего надо-то? Что ты привязался ко мне?

— Ладно, спи.

Максим вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

В девять часов он пошел на стройку, отпросился с работы и направился в поликлинику.

В белой стеклянной стенке — окошечко, за окошечком — белая девушка. Она долго «заводила» на Максима карточку, потом подала ему талончик. Максим посмотрел — четырнадцатая очередь, на тринадцать тридцать.

— А поближе нету?

— Нет.

— Девушка, милая...— Максим почувствовал, что опять начинает говорить жалостливым тоном, но остановиться не мог.— Девушка, дайте мне поближе, а? Мне шибко надо. Пожалуйста.

Девушка не глядя на него порылась в талончиках, выбрала один, подала Максиму. И тогда только посмотрела на него. Максиму показалось, что она усмехнулась.

«Милая ты моя,— думал растроганный Максим.— Смейся, смейся — талончик-то вот он». Его очередь была шестой, на одиннадцать часов.

У кабинета врача сидело человек десять больных; Максим присел рядом с пожилым мужчиной, у которого была такая застойная тоска в глазах, что, глядя на него, невольно думалось: «Все равно помрем все».

«Прижало мужика»,— подумал Максим. И опять вспоминал о матери и стал с нетерпением ждать доктора.

Доктор пришел. Мужчина, еще молодой.

Вышла из кабинета женщина и спросила:

— У кого первая очередь?

Никто не встал.

— У меня,— сказал Максим и почувствовал, как его подняла какая-то сила и повела в кабинет.

— У вас первая очередь?— спросил его мужчина с тоской в глазах.

— Да,— твердо сказал Максим и вошел в кабинет совсем веселым и, как ему показалось, очень ловким парнем.

— Что?— спросил доктор, не глядя на него.

— Рецепт,— сказал Максим, присаживаясь к столу.

Доктор чего-то хмурился, не хотел подымать глаза.

— Какой рецепт?— Доктор все перебирал какие-то бумажки.

— На змеиный яд.

— А что болит-то?— доктор поднял глаза.

— Не у меня. У меня мать болеет, у нее радикулит. Ей врачи посоветовали змеиным ядом.

— Ну, так?..

— Ну а рецепта нету. А без рецепта, вы сами понимаете, никто не даст.— Максиму казалось, что он очень толково все объясняет.— Поэтому я прошу: дайте мне рецепт.

Доктора что-то заинтересовало в Максиме.

— А где мать живет?

— В Сибири. В деревне.

— Ну?.. И нужен, значит, рецепт?

— Нужен.— Максиму было легко с доктором: доктор нравился ему.

Доктор посмотрел на сестру.

— Раз нужен, значит, дадим. А, Клавдия Николаевна?

— Надо дать, конечно.

Доктор выписал рецепт.

— Он ведь редко бывает,— сказал он.— Съезди в двадцать седьмую. Знаешь где? Против кинотеатра «Прибой». Там может быть.

— Спасибо.— Максим пожал руку доктору и чуть не вылетел на крыльях из кабинета — так легко и радостно сделалось.

В двадцать седьмой яда не было.

Максим подал рецепт и, затаив дыхание, смотрел на аптекаря.

— Нет,— сказал тот и качнул седой головой.

— Как «нет»?

— Так, нет.

— Так y меня же рецепт... Вот же он, рецепт... Вот же он, рецепт-то!

— Я вижу.

— Да ты что, батя?— с таким отчаянием сказал Максим.— Мне нужен этот яд.

— Так нет же его, нет — где же я его возьму? Вы же можете соображать — нет змеиного яда.

Максим вышел на улицу, прислонился спиной к стене, бессмысленно стал смотреть в лица прохожих. Прохожие все шли и шли нескончаемым потоком... А Максим все смотрел и смотрел на них и никак о них не думал.

Потом еще одна мысль пришла в голову Максиму. Он резко качнулся от стены и направился к центру города, где жил его брат.

Квартира у Игната премиленькая. На стенах множество фотографий Игната; и так и эдак сидит Игнаха — самодовольный, здоровый,— напряженно улыбается.

Максима встретила жена Игната, молодая крупная женщина с красивым, ничего не выражающим лицом. Привстала с тахты...

— Здравствуй, Тамара,— поздоровался Максим.

— Здравствуй.

Максим сел в кресло, на краешек.

— Ты что, не работаешь сегодня?— спросила Тамара.

— Отпросился,— откликнулся Максим, доставая сигареты.— Можно я закурю?

— Кури, я сейчас окно открою.

С улицы в затхленький уют квартиры ворвался шум города.

Максим склонился руками на колени.

— Ты чего такой? Заболел?

— Нет.— Максим распрямился.— У тебя знакомых аптекарей нет? Или врач, может?..

— Н-нет... А зачем тебе?

— Мать у нас захворала. Надо бы змеиный яд достать, а его нигде нету. Весь город обошел — нигде нету.

— А што с ней?

— Радикулит, гад такой.

— Нет у меня таких знакомых. Может, у Игната?..

— Он скоро приедет?

— А он не уезжал никуда.

— Как?.. А мне мать написала...

— Они хотели ехать... в Болгарию, кажется, а потом отменили. Он там сейчас — в цирке.

— Я тогда пройду к нему.— Максим встал.

— Ты что-то не заходишь к нам?..

— Да все некогда... Ну, пока.

— Господи, Максим!.. Я совсем забыла сказать: мы же завтра домой едем. Туда — к вам.

— Да?

— Конечно.

Максим долго стоял в дверях, смотрел на Тамару.

— У нас Степан пришел,— к чему-то сказал он.

— Это который в тюрьме был?

Максим улыбнулся.

— Он один у нас...

— Ну, да, я понимаю. Он пришел, да?

— Ага, пришел. А вы когда едете?

— В восемь, кажется.

— Я, наверное, успею проводить.

— Приходи, конечно,— разрешила Тамара.

— Ну, пока — до завтра.