— И чего? — спросила Совина. — Подкрадываться — Шмель заметит и стрельнет. Крикнуть — если там враг, нас положат.

— Давайте вперёд, а я с тыла. Если всё нормально — сообщу.

— Есть.

Елена вошла в лес и, прячась за деревьями, стала приближаться к лагерю. Какие-либо следы боя отсутствовали, однако и Вартова нигде не было видно.

— Шмель, это я, Ленка!

— Ещё чуть-чуть, и я бы нажал на спуск, — раздался за спиной спокойный голос лейтенанта. — Теряешь сноровку.

Девушка обернулась. Ей понадобилось несколько секунд, что бы понять, где находился спецназовец. Он лежал под маскировочной сеткой, частично накрытой дёрном и ветками. На земле стоял замаскированный травой пулемёт.

— Ребята, всё нормально! Шмель тут! Ты как здесь оказался?

— Пришёл, как ещё, — гранатомётчик скинул сеть. — Ноги уже немного зажили. Услышал звук двигателей и замаскировался. Это вы были?

— Да. Отбили самолёт у противника. Многое, в общем, произошло. Конь, Анка и Паша погибли.

Вартов помрачнел. Девушка понимала чувства бойца — его товарищи погибли, а он был тут, не в силах помочь.

— Привет, Шмель! — подошли Совина и Полевой.

Гранатомётчик молчал.

— Луг, помоги Шмелю. Сова, вызывай Неделю, пусть садится у лагеря.

— Неделя, давай к лагерю, — Совина включила рацию. — Садись поближе, только пламенем не зацепи.

— Понял.

До «Комбата»  оставалось метров пятьдесят. Елена пошла вперёд, взяв с собой пулемёт раненого. Невдалеке уже ревел двигателями медленно летящий над землёй «Аякс».

— Надеюсь, он не угробит себя, — Полевой и Вартов подошли к Елене. Гранатомётчик сел на землю.

— Я тоже. Он…

Девушка остановилась на полуслове. Она услышала, как сквозь звук самолёта прорывается стрекотание вертолётных винтов. И тут же к корпусу «Аякса»  протянулись две полосы белого дыма. Взрывы прозвучали почти одновременно.

— Неделя, сажай машину! — крикнула в рацию Совина.

Ещё две ракеты врезались в самолёт, оторвав киль и часть левого крыла. Фюзеляж охватило пламя — загорелось топливо из разорванных баков. Машина резко накренилась, но сидевший за штурвалом спецназовец среагировал мгновенно. Когда до земли оставалось всего пять метров, ему удалось выровнять «Аякс», дав максимальную тягу на взлётно-посадочные двигатели. Упругие струи огня ударили в почву, выжигая растительность. Скорость снижения упала, но машина продолжала двигаться к земле. Бороться за живучесть самолёта было бесполезно, однако у Неделина ещё оставались шансы на спасение. Начал открываться пандус. Елена сжала кулаки, наблюдая за этой неравной схваткой.

Самолёт завис в паре метров над поверхностью, и тут в него ударили ещё четыре ракеты. Одна из них попала точно в двигатель. Раздался оглушительный взрыв, разворотивший внутренности машины, и на землю рухнул охваченный пламенем корпус.

— Гады!

— Вон они! На один час!

На фоне голубого неба можно было разглядеть силуэты двух Ка-50 — знаменитых «Чёрных акул». Девушка прильнула к прицелу «Грозы». Шестикратного увеличения хватило, что бы в деталях разглядеть вооружение боевых машин.

— Пара двадцаток С-8, двенадцать «Вихрей». Видать ещё по четыре «Иглы»  несли.

— Что делать будем?

— Прорываться. Они наверняка «Аякс»  отследили, так что лагерь засвечен.

«Акулы»  шли на малой скорости и высоте. Майор понимала, что с двухкилометровой дистанции, на которую они подобрались, пилотам прекрасно видны и самолёты и «Комбат». Группа могла скрыться в лесу, но при этом пришлось бы оставить весь транспорт. Однако и отогнать хотя бы вездеход было тоже невозможно — инфракрасные датчики «Акул»  засекут тепловое пятно.

Елена ещё раз посмотрела на вертолёты — до них оставалось около полутора километров. И тут взгляд девушки упал на замершие истребители. Решение созрело мгновенно.

— Делаем так. Вы берёте «Комбат»  и выезжаете на трассу на максимальной скорости. Надо отвлечь их бы на пару километров. А я подниму в воздух Ла-7.

— На нём у тебя шансов нет, — покачала головой Совина.

— Поглядим. У него скорость и потолок выше. Мне главное взлететь. Вперёд, всё!

Закинув автомат за спину, девушка подбежала к самолёту и залезла в кабину. Остальные спецназовцы заняли места в вездеходе, и он резко стартовал с места.

Спешно подготавливая свой истребитель к взлёту, майор обдумывала дальнейшие действия. Она понимала, что «Комбата»  вначале попытаются расстрелять из пушек. Осколки его броне не страшны, однако всего двух-трёх прямых попаданий достаточно для критического повреждения. Но даже если некоторое время бойцам удастся уходить от пушечного огня, вертолётчики нанесут удар противотанковыми ракетами «Вихрь-М». Их минимальная дальность пуска составляла всего полкилометра, а скорость — более шестисот метров в секунду. То есть даже мчащийся на полной скорости «Комбат»  будет настигнут практически мгновенно.

Елена забралась в кабину истребителя за несколько секунд до того, как «Акулы»  пронеслись над лагерем. Запускать двигатель было рано — имелся риск «засветить»  взлетающий самолёт. Поэтому, пользуясь короткой передышкой, девушка пыталась продумать тактику столь необычного воздушного боя. Её самолёт имел преимущество в скорости: у земли Ла-7 развивал почти шестьсот километров в час, а Ка-50 — всего лишь 390. Но в остальном — маневренности, защищённости и мощи вооружения — «Акулы»  превосходили антикварный самолёт. Истребитель располагал лишь двумя 20-мм пушками ШВАК, в то время как каждая «вертушка», помимо мощной 30-мм скорострелки, могла применить и «Вихри», способные наводиться на малоскоростные воздушные цели. Бронирование так же было несопоставимым — фактически, для огня истребителя уязвимыми являлись только лопасти и втулка вертолётных винтов, а так же остекление кабины. При этом, сам самолёт мог быть выведен из строя всего одной пушечной очередью или близким разрывом ракеты.

Лопасти винта дрогнули и начали набирать обороты. По прикидкам Елены обе «Акулы»  уже должны были уйти на достаточное расстояние. Она сдвинула вперёд РУД, и самолёт покатился по траве. В кабине было жарко, чувствовался запах выхлопных газов двигателя, но девушка не обращала на это внимания. Закрылки замерли в положении на взлёт, а самолёт слегка подпрыгивал на кочках. Набрав скорость, майор потянула штурвал на себя и плавно подняла машину в воздух. Сделав широкий спокойный вираж, убрав шасси и закрылки, Ла-7 устремился вдогонку за «Акулами».

Спустя всего минуту, впереди показались две чёрных точки. Один вертолёт шёл над самой дорогой, а второй, прикрывая, чуть позади и выше. А по трассе нёсся «Комбат», выжимая всю возможную скорость. Истребитель перешёл в пологое снижение, набирая скорость. Ракурс был выгодным — зайдя сзади-сверху можно было одной меткой очередью поразить несущие винты.

Палец дрогнул на гашетке, и очередь 20-мм осколочно-зажигательных и бронебойно-зажигательных снарядов полосонула по вертолёту с полукилометровой дистанции. От верхнего винта отлетела одна из лопастей, разрывы заплясали по броне машины. Почти сразу «Акула»  начала разворачиваться, пытаясь поймать своего противника в прицел, но юркий истребитель пронёсся у неё под днищем и тут же ушёл вертикально вверх.

Елена знала, что снаряд Ка-50 вполне мог прошить самолёт насквозь, поэтому надо было как можно скорее выйти из зоны его поражения. Истребитель сделал мёртвую петлю, уходя от преследования повреждённой «Акулой». Теперь можно было заняться вторым вертолётом. Он всё ещё двигался вдоль шоссе, преследуя «Комбата». Две ракеты сорвались с пилонов вертолёта и, прочертив дымные полосы, врезались в дорогу. Взрывы разметали обломки базальта в двух десятках метров перед «Комбатом», в то время как сам вездеход замер на дороге. Тот, кто сидел за рулём, успел среагировать, заметив пуск, но второй раз надеяться на такое везение было нельзя.

Истребитель начал крутое, почти отвесное снижение, стараясь оказаться точно над «Акулой». Длинная очередь, прошедшая перпендикулярно плоскости вращения винтов, поймала вертолёт на «горке»  — он пытался погасить скорость, что бы не проскочить мимо вездехода. Несколько снарядов угодили в основания лопастей, начисто срезав их. Ка-50, лишившись верхнего винта, закрутился в воздухе и начал снижаться.