— Захват А-60 — это твоя идея.
— Но операцию проводишь-то ты. Ну ладно, так уж и быть. Для начала скажи им, что это учебный захват, в целях проверки системы безопасности. Этим ты сможешь частично гарантировать, что они не выкинут ничего неожиданного. Кстати, можешь использовать это как предлог, что бы заставить их вывести из строя установку так, что бы её можно было восстановить. Хотя это, опять же, не очень надёжно. А потом уже импровизируй. Когда им придётся сдаваться в плен, то можешь попытаться убедить в необходимости этого, и сказать, что их скоро освободят. Поверят — значит, будут молчать на допросе и ждать вас. Не поверят — не велика потеря. Но можно проще поступить — вколоть им снотворное, однако это грозит осложнениями. То есть не факт, что Арсеньев сможет сам посадить А-60, да и потом, если они не придут в сознание после снотворного, когда вы начнёте операцию, то вам придётся либо бросить их, либо тащить на себе. В этом случае о применении лазерной пушки можете забыть.
— Ладно, тогда постараюсь их убедить. Кстати, вот мы выпрыгнем на парашютах над Таймыром, а что будет с самолётом и лётчиками?
— Слушай, да в чём дело-то? — Кравцов в упор посмотрел на Елену. — Я ж не могу за тебя всё время думать. Это твоя идея с Таймыром и с парашютами, между прочим.
— Ну хорошо, — девушка почувствовала себя слегка оскорблённой. — Тогда скажу им, пускай тянут до аэродрома на оставшемся топливе или аккуратно садятся, послав сигнал бедствия. Кстати, а топлива нам до Таймыра хватит?
— Должно хватить. Ты же знаешь дальность полёта этой машины, зачем спрашиваешь?
Кравцов сказал последние слова немного резко, и Елена обиделась ещё сильнее.
— Слушай, а кто пойдёт-то на операцию? — спросил Вартов.
Вопрос повис в воздухе. Майор неожиданно поняла, перед какой дилеммой она стоит. Брать на задание раненого лейтенанта было нельзя. Значит, его следовало оставить здесь. Но если с ним оставлять кого-то, то это ослабило бы боевую группу.
— Да ладно тебе, понимаю я всё, — угрюмо сказал гранатомётчик. — Взять вы меня не можете никак, хотя бы исходя из количества мест в Иле. Сам тут справлюсь как-нибудь. Еды мне только оставьте и воды.
— Не переживай, Шмель, всё будет нормально, — подбодрил бойца Кравцов. — Я думал на «Комбате» ехать, но лучше его тебе тут оставлю, а сам на И-153 до Ростова долечу. Еды тебе хватит дней на двадцать, так что не переживай. Воды тоже принесём, недалеко ручей. Оставлю тебе мой телефон, сможешь вызвать помощь в крайнем случае. Ну и будь на связи с Леной. Если что случиться с нами, то тогда звони в службу спасения, потому что сделать ты в одиночку ничего не сможешь. Если будут какие-то варианты, то тогда бери «Комбата» и езжай куда нужно. Аквазин там есть, с управлением ты управиться вроде должен. Оружие у тебя будет.
Елена с болью в сердце посмотрела на своего раненого бойца. Умом она понимала, что с ним не должно ничего случиться. Но душа всё равно болела за Вартова. Они оставляли его одного, раненого, минимум на несколько дней. А если что случиться, то спецназовцу останется только сдаться. Хотя майор знала непреклонный нрав своего подчинённого, который скорей предпочёл бы смерть плену. И, как будто в подтверждение её мыслей, боец сказал:
— Ладно, если что — взорву самолёты из подствольника, потом засуну гранату в бак «Комбата» и залезу в салон.
— Да ладно тебе, Шмель, — похлопала бойца по плечу Совина. — Скоро мы вернёмся.
— Или я, — добавил Кравцов и, как будто что-то вспомнив, добавил. — Так, мы чуть не сделали одну большую глупость. Всё-таки тебе придётся сидеть тут без связи. На меня-то они вышли, значит, могут и мой номер отследить. А там выйти на Елену и её телефон.
— А телефон Коня?
— Разрядился, — сокрушённо сказал лейтенант.
— Ладно, как-нибудь и так справлюсь.
— Как бы там ни было, я должен вернуться сюда не позже чем через две недели, начиная с завтрашнего дня. Если меня не будет — значит, я погиб или нахожусь в плену.
— Ладно, ребята, за работу! Надо уже готовиться. Что-то мы засиделись. Давайте!
Лагерь мгновенно пришёл в движение. С места не двинулись только Каштанов и Пронина, которые за всё время этого импровизированного совещания не сказали ни единого слова.
— К вам это то же относится. Дерзайте, вливайтесь в коллектив, — девушка улыбнулась.
Работа закипела. Бойцы заправляли оставшимся горючим Ил-103, «Чайку» и Ми-2, загружали бочки с топливом и оружие. Всем не терпелось снова ринуться в бой, несмотря на видимую усталость, накопившуюся за последние несколько суток.
Елена отошла от лагеря и посмотрела на поле. Под светом луны оно казалось ещё более огромным, чем было на самом деле. Девушка представила, как семьдесят лет назад по этому полю грохотали советские танки, стреляя из пушек и пулемётов, огнём и гусеницами уничтожая немецкие самолёты. Как метались гитлеровцы, пытаясь остановить бронированную лавину. Как в течении нескольких дней танкисты обороняли это место, каждую ночь видя над головой эту же луну.
— Лена! — за спиной Елены послышался голос Кравцова, вырвавший девушку из раздумий.
Но она не повернулась. Разведчик подошёл ближе, майор слышала, как шуршала трава под его ногами.
— Извини меня. Я ведь тоже человек. Год в тылу, а тут теперь такие дела. Кого угодно выбьет из колеи. Ну прости.
Майор не оборачивалась. Она понимала, что он прав, но злость за то, как он ответил ей в присутствии её подчинённых, ещё не улеглась.
— Я ведь могу погибнуть там, в Америке. Или даже раньше, по пути туда. И это может быть нашей последней встречей…
Не выдержав, девушка повернулась и бросилась ему на шею.
— Нет, нет, — с жаром заговорила она. — Ты справишься, ты ведь умный и сильный.
Обняв его покрепче, Елена почувствовала лёгкую досаду от того, что причинила этому человеку несколько неприятных секунд. Она поняла, что ради неё он готов на всё.
— Почему ты это делаешь? Ты ведь можешь погибнуть из-за меня. Я не хочу этого! — девушка почувствовала, как её захлестнули какие-то непонятные, доселе неведомые чувства.
— Эх, маленькая, я же люблю тебя! — Кравцов прижал её к себе. — Без тебя мне нет жизни.
— Разлюби! Вы же разведчики это можете.
— Физически любить — можем, — грустно усмехнулся он. — Но не духовно.
Она притянула его к себе и страстно поцеловала.
03:31 11 июня 2013 года.
— Ну что тут? — Семёнова залёгла рядом с Еленой, смотревшей через бинокль на базу.
— Не знаю, либо они так обленились, либо обнаглели. Будь мы американцами, то все самолёты могли бы подорвать. В общем, охрана такая. База обнесена колючей проволокой под напряжением, но мин, судя по всему, нет. У ворот — караулка, в ней два или три бойца, ещё пара непосредственно у ворот. По внешнему периметру базу обходит один парный патруль, среднее время обхода — час. Около ангаров с техникой ещё пара часовых. На полосе дежурный А-60, его охраняет один боец. Из караулки примерно через каждые пятнадцать минут выходит лейтенант и проверяет посты у ворот, ангаров и около самолёта. Вход на КП с другой стороны. Я не осматривала его, но Конь сказал, что там три-четыре человека.
— Да, ну и охраннички. Можно было бы огнестрельным оружием пользоваться, я бы их с глушителем за пять минут перещёлкала. Или хотя бы метательными ножами. Ну так какой план?
— Мы с Конём зайдём с той стороны, сделаем проход в ограждении. Вы все будете тут, тоже подготовитесь к броску. В назначенное время быстро двигаетесь к самолёту, нейтрализуете часового и забираетесь внутрь. Кто-то один пускай оттащит его с полосы. Бойца, понятное дело, не убивать. Придавите слегка, что бы поспал пару часов. Тоже самое и с патрулём, если он вам попадётся. Я и Конь в это время захватим КП. Когда услышите сирену, приготовьтесь. Лётчиков брать по возможности тихо, и что бы никто не ушёл. Учтите, там четыре пилота и десять операторов. Пилотов сразу в кабину, с ними же Пашу и пару наших. Операторов связать, и пусть остальные их сторожат. Мы с Конём, как только услышим, что начали заводиться турбины, сразу к вам.
