Девушка поняла, о чём говорил разведчик. С истребителей открыли огонь боеприпасами, снаряжёнными стреловидными поражающими элементами. Каждый такой боеприпас наполнял воздух тучей стальных стрелок, каждая из которых могла убить или серьёзно ранить человека.

Бойцы подбежали к упавшему транспортнику. Он лежал на брюхе, задний люк, судя по всему, отвалился после удара, так что проход в грузовой отсек был открыт.

— Так, вы проверьте здесь, а я посмотрю кубрик и пилотскую кабину, — Кравцов побежал вдоль фюзеляжа к пассажирской двери.

— Конь, пошли!

Корпус Ан-26 был частично охвачен огнём. Пламя распространилось и на дома, стоявшие неподалёку. Горел керосин, выплеснувшийся из деформированных баков и подожжённый горящими двигателями. Остававшееся в крыльях топливо могло взорваться в любой момент.

Спецназовцы вбежали в самолёт. Их глазам предстала ужасная картина. Морские пехотинцы, которые находились здесь, все были мертвы. У нескольких оказались разбиты головы, кто-то получил несовместимые с жизнью ожоги от керосина, попавшего внутрь грузового отсека. В салоне тоже был огонь, пространство стремительно задымлялось.

— Проверь по правой стороне, я слева.

Елена, перебегая от одного к другому, пыталась нащупать пульс у лежащих бойцов. Но его не было. Последней майор подошла к девушке, лежавшей на носилках. Наверняка это была та самая, которую ранил Неделин. Но теперь она была мертва.

— Конь, как там?

— Всё мёртвые.

— У меня тоже.

Со стороны пилотской кабины раздалась короткая очередь, потом ещё одна. От удара вылетела дверь в кубрик. На пороге стоял Кравцов.

— Извиняюсь, её заклинило. Быстро сюда, нужна помощь!

Елена побежала через самолёт, сквозь дым разглядев, что около разведчика в кубрике стоит какой-то боец в форме морской пехоты. Значит, погибли не все.

— Вот!

Спецназовцы вбежали в салон. Майор увидела, что в одном из кресел полулежит девушка, тоже в чёрной форме. Её левая рука была забинтована, а нога — зажата между полом и сдвинутым с креплений столом. Глаза раненой были закрыты.

— Она без сознания, но жива, — прокомментировал Кравцов. — Надо отжать крепления и приподнять стол. Конь, помоги мне. Подсунь приклад автомата под низ.

Взрывотехник выполнил приказ.

— Теперь по моей команде тянем вместе вверх. Лена, Николай, вы быстро вытягиваете её!

Значит, их нового знакомого звали Николай. Елена уже обратила внимание, что у бойца была забинтована правая рука. Судя по всему, он был одним из тех, кто попал под удар Неделина.

— Давай!

Кравцов и Конев, потянув автомат вверх, высвободили ногу девушки. Елена быстро вытащила раненую практически без помощи морпеха.

— Всё, уходим, — разведчик взвалил спасённую себе на плечо. — Конь, у тебя ещё заряды остались?

— Да, я их не израсходовал.

— Тогда кидай тут. Как скажу — рванёшь.

— Есть.

— Выходим через пассажирскую дверь!

Все пятеро быстро выбрались из самолёта. Елена огляделась по сторонам. Обломки первого транспортника всё горели, истребители раз за разом делали заходы на лес.

— Туда! — приказал Кравцов.

— Ты что, с ума сошёл? — девушке приходилось перекрикивать рёв пламени, которое уже ползло по крылу. — Они нас СПЭЛами изрешетят!!!

— Нет, похоже, они закончили там. Сейчас начнут снова по деревне, теперь по этому самолёту.

Бойцы побежали к лесу. Елена на бегу обратила внимание, что, выходя из пикирования, Яки, один за одним действительно идут в сторону деревни. Девушке стало немного не по себе, когда четыре истребителя взяли курс прямо на них.

За спинами бойцов вновь загрохотали разрывы реактивных снарядов. Когда люди уже достигли деревьев, над деревней засвистели стальные стрелы. Некоторые самолёты, вдобавок к этому, расстреливали оставшиеся снаряды к пушкам. Рёв пламени, надсадный вой турбин, взрывы — всё это вместе создавало достойное сопровождение картине бессмысленного разрушения, которая разворачивалась на глазах людей.

— Так, остановимся здесь.

Спецназовцы залегли на небольшом пригорке. Кравцов положил раненую на землю, и сунул в руки морпеху свой ГШ-18.

— Ты уверен, что они ещё раз не пройдутся по лесу?

— Да, — разведчик вглядывался в очертания деревни, которая виднелась сквозь деревья. — У них не хватит боеприпасов. Я же тебе показывал на базе. Заметила, чем они вооружены?

— Честно говоря — нет, — смутилась Елена. — Я думала, ты просто так показал.

— Да не просто. Я вообще удивился, что они так вооружены. У них там была на каждого пара ракет ближнего воздушного боя Р-60, два блока Б-13, под НАР С-13 и два Б-8 под, соответственно, ракетные снаряды С-8. Теперь всё это понятно, зачем. Р-60 — думали подстраховаться, если пушками не справятся. Под С-13 там же блоки пятизарядные, так вот у них по десять ракет на самолёт, то есть всего сорок штук. Это что бы от самолётов ничего не осталось. Да и не останется, там в каждом НАРе по двадцать килограмм взрывчатки. Кстати, Конь, взрывай уже свою, что заложил.

— Понял.

Тихо пискнул радиодетонатор, и над деревней взвился столб пламени. Помимо двух килограммов пластита взорвалось несколько тонн топлива, которое огненными каплями разлетелось над домами.

— Так вот, — продолжил Кравцов, наблюдая за последствиями взрыва. — Самое интересное тут, конечно, С-8. Я думал, там обычные фугасные ракеты, а тут оказались со стрелами. Вот и считай. Там в каждом НАРе — две тысячи стрелок. А у них двадцать ракет в блоке, всего на самолёт два блока. И умножь на четыре.

— Триста двадцать тысяч, — сказала Елена.

— Вот. Сюда они выложили максимум четыре десятка этих ракет. Вот теперь наблюдай, как оставшиеся двести сорок тысяч будут отработаны по советским людям, — мрачно закончил свой монолог разведчик.

Кравцов оказался прав. На этот раз ракет истребители не жалели. Свист не смолкал, Яки по несколько раз подряд заходили на деревню, расстреливая боекомплект длинными очередями. Елена представила, что творится там с людьми, которым посчастливилось выжить после падения двух самолётов, огненного дождя и ракетного удара. Их просто разорвёт на части роем металлических гвоздей.

Однажды, во время Прибалтийского восстания, ей довелось увидеть последствия обстрела группы американских диверсантов, который провёл Ми-28 ракетами С-5С, оснащёнными такой же боевой частью. Тела были превращены в бесформенные куски и изуродованы до такой степени, что нельзя было даже определить пол бойцов, не говоря уже об идентификации личности или чём-то подобном.

Наконец вдали затих гул двигателей истребителей. Деревня догорала, засыпанная СПЭЛами, расстрелянная ракетами и залитая пылающим керосином.

— Да, такие дела, — задумчиво пробормотал Кравцов и посмотрел на Елену. — Ладно, к делу. Итак, это наш новый союзник, старший сержант Николай Каштанов, морская пехота.

Разведчик быстро представился сам и представил спецназовцев.

— Теперь скажи, кто это? — Кравцов махнул рукой на раненую, которая так и не пришла сознание.

— Ефрейтор Мария Пронина, — тихо ответил морпех.

— Ясно.

— А кто вы вообще такие? — задал вопрос Каштанов.

— Давай что бы два раза не объяснять, разбуди сейчас подругу свою, и мы вам всё расскажем. Пока могу тебе только вот что сказать — влип ты теперь конкретно. И подруга твоя тоже. И ещё неизвестно, кому больше повезло — вам или тем ребятам, что в самолёте сгорели.

Морпех побледнел, явно не ожидая такого поворота событий. Но, несмотря на своё явное удивление, он быстро справился с задачей, приведя раненую в сознание. Кравцов предельно честно, сжато и ёмко рассказал историю, в которую попали бойцы, а теперь, благодаря этому спасению — ещё и двое морских пехотинцев.

— И что нам теперь делать? — быстро спросила Пронина, когда разведчик закончил свой рассказ. Девушка явно осознала ситуацию лучше, чем её друг.

— Не знаю. Как вы поняли, катастрофа самолёта — это провал. Пока что нам надо вернуться на нашу базу. Единственный плюс — нас считают погибшими.