– Он самый, – Родри снова смерил травницу взглядом. – Могу я узнать, что вам от меня надо?

– Всего-навсего отдать свисток, о котором упомянул твой юный друг. Он накличет беду. Родри, нося его с собой, ты навлекаешь на себя опасность.

– Так я и думал. Необычайно странные люди… нет, людьми их не назовешь… странные создания все время шныряют здесь и пытаются украсть его.

Тут Ираэн вспомнил, что видел подобную тень в замке лорда Эрдира.

– Тебе действительно лучше избавиться от него, – сказала Даландра. – Эвандар и не мыслил оставлять его у тебя. Последнее время он очень рассеян.

Родри с кислой миной оглянулся, обнаружил в нескольких футах поодаль седельные сумки, наклонился и подтащил к себе. Несколько мгновений он рылся в них, потом вытащил свисток, повернув его так, чтобы поймать блики костра.

– Скажи мне, будь добра, что это такое?

– Не знаю, но мне кажется, что он таит зло.

Она протянула руку, Родри ухмыльнулся и сжал кулак, а затем вернул свисток в сумку.

– Передай Эвандару, пусть сам приходит за ним.

– Родри, не время упрямиться.

– Я должен задать ему пару вопросов. Скажи ему, пусть приходит.

Даландра раздраженно что-то произнесла на языке, ранее не слышанном Ираэном. Родри же просто рассмеялся.

– Что ж, я не хотела бы видеть тебя мертвым из-за этой проклятой штуки, – произнесла травница. – Так что я дам тебе защиту, – она нащупала на своем поясе нечто тяжелое в треугольных кожаных ножнах. – Держи.

Когда Родри взял ножны, Ираэн заметил деревянную ручку – она была слишком мала, чтобы называться рукоятью – торчащую из грязных и потрескавшихся ножен. Родри вытащил бронзовый нож с лезвием в виде листа, весь в зазубринах и царапинах, будто его били молотом, а потом точили напильником, как мотыгу.

– О боги! – воскликнул Ираэн. – Почтенная старушка, как это может защитить от кого бы то ни было?

– Попридержи язык! – рявкнул Родри. – Лучше извинись перед леди.

Ираэн недоверчиво взглянул на него, но Родри ответил взглядом в упор со всею силой берсерка.

– Прошу простить меня, добрая травница, – пробормотал Ираэн. – Смиренно преклоняю колени в знак стыда.

– Я прощаю тебя, мальчик, – по ее лицу скользнула улыбка. – Я знаю, что нож выглядит необычно, но ведь и враги у Родри достаточно необычные, не так ли?

– Ну… тот, которого я видел… собственно, видел его тень… Да, необычным я бы его назвал.

Родри кивнул в знак согласия, занятый прилаживанием ножен к поясу – их пришлось прицепить справа, чтобы уравновесить кинжал, висящий с левой стороны. Одобрительно кивнув головой, женщина поднялась, потягиваясь и зевая.

– Ох, и устала же я… Что ж, поступай, как знаешь, Родри ап Девабериэль. Но здесь и сейчас у меня еще есть обязанности, по крайней мере, пока мы не доставим раненых туда, где есть лекари, так что может пройти больше времени, чем ты думаешь, прежде чем я смогу передать твою просьбу Эвандару. И до той поры ты будешь в опасности, независимо от количества ножей, подаренных мною…

– Тогда я положусь на удачу. Я хочу, добрая травница, чтобы твой друг ответил на мои вопросы.

– Я тоже, – она рассмеялась, звонко и мелодично, как юная девушка. – Но мне от него не досталось ни одного ответа, и я сомневаюсь, получится ли что-либо у тебя.

Она резко развернулась и растворилась в темноте, а Ираэн так и остался смотреть ей вслед. Улыбнувшись своим мыслям, Родри снова завязал седельную сумку и положил ее так, чтобы была под рукой.

– Почему ты ей не отдал эту треклятую вещицу? – поинтересовался Ираэн.

– Право, даже не знаю. Возможно, она абсолютно права насчет Эвандара и его нежелания отвечать на мои вопросы.

– В любом случае, кто такой Эвандар?

– Не знаю. Я как раз хочу задать ему этот вопрос в числе прочих.

– Зато он и эта странная старушка, кажется, тебя хорошо знают. Э, погоди-ка. Она назвала тебя Родри ап Дева… не помню как. Так звали твоего отца? Что это за имя?

Родри смерил его долгим спокойным взглядом.

– Эльфийское, – в конце концов произнес он, запрокинул голову и разразился зловещим смехом берсерка.

Ираэн понимал, что при таком его настроении он не добьется никакого объяснения.

– Пойду наберу хвороста, – сказал он, поднимаясь. – Огонь почти угас, а мне хочется света.

Шагая в сторону площадки, где были сложены припасы, Ираэн вспоминал все старые детские байки об Эльсион Лакар, или попросту эльфах.

Если эта раса действительно существует, то Родри запросто может оказаться одним из них, хотя бы потому что он столь очевидно чужд всему, что его окружает здесь…

Перед отходом ко сну Родри спрятал костяной свисток за пазуху. Он понимал, что Даландра не унизится до кражи, но кто-нибудь из уродливых тварей мог воспользоваться его усталостью. С этой мыслью он положил бронзовый кинжал рядом с одеялом. Чутье не подвело его: среди ночи он проснулся, услышав, как кто-то или что-то роется в седельной сумке. Он присел, схватил нож, и тотчас вор, кем бы он ни был, исчез. Родри не видел ничего, кроме разбросанных вещей, а свисток благополучно остался на месте. Двигаясь бесшумно, он, встав на колени, снова сложил вещи, потом натянул сапоги, чтобы осмотреть местность и перемолвится словом с часовым. Хотя ночной дозор и окружал лагерь, никто не заметил никакого движения среди палаток, ни в безмолвной долине.

Остановившись примерно на полпути между двумя постами, Родри растер лицо и зевнул, думая, не предложить ли какому-нибудь стражу подежурить вместо него. Со своего места он смутно видел ряды убитых, лежащих под одеялами в ожидании скорого погребения. Он отвернулся с резким вздохом и увидел, что к нему приближается Даландра. В лунном свете он ясно видел ее – юную и прекрасную эльфийскую деву. Длинные пепельные волосы, небрежно схваченные шнурком, делали ее похожей на деревенскую девчонку, но Родри слышал достаточно рассказов, чтобы узнать, кто она.

– Добрый вечер, – произнес он по-эльфийски. – Ты ищешь меня?

– Нет, просто не могла заснуть, – ответила она на том же языке. – Ненавижу убийства! Мне хочется разрыдаться, но я знаю, что если дам волю чувствам, то проплачу много часов.

– С людьми тоже так бывает.

– Но не с тобой?

– Когда-то и я плакал. Но давно уже перерос это, как, надеюсь, перерастет и наш юный Ираэн. Если он меня не оставит, то ему представится много возможностей привыкнуть к виду крови.

Она кивнула, устремив взгляд серых, как сталь, глаз в поля.

– Скажи, – продолжил Родри, – ты используешь какие-то чары, правда? Весь лагерь считает тебя уродливой старой каргой.

– Это чары Эвандара. Я должна была предугадать, что принадлежащий к Народу увидит сквозь них. Мы уже встречались, Родри, при очень странных обстоятельствах. Во всяком случае, ты мог заметить меня, хоть я и не присутствовала там в материальном облике. Это было давно, когда Джилл и Адерин вызволили тебя из той беды…

Родри содрогнулся. Кем бы он ни был теперь, как бы его ни звали, в его жизни бывали моменты, о которых он не желал вспоминать.

– Я тогда многого не понимал, – сказал он наконец. Вдруг он сообразил: – Ох, знаешь, у меня есть плохие новости… или ты уже знаешь о смерти Адерина?

– Как, он умер?

– Умер. Просто от старости.

Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, пряча лицо в сгибе локтя. Когда Родри, поколебавшись, положил руку ей на плечо, чтобы хоть как-то успокоить, она доверчиво приникла к нему и разразилась плачем у него на груди.

– Мне больно, – с трудом выговорила она. – Не думала, что будет так больно…

– Прости, что я оказался вестником горя…

Она кивнула, отодвинулась и принялась решительно вытирать лицо подолом рубашки.

– Я поговорю с тобой позже, – через силу сказала она. – Сейчас мне нужно побыть одной.

Она ушла, двигаясь так прямо и уверенно даже в глубоком горе, что Родри поразился слепоте людей, поверивших покрову чар, сотворенных Эвандаром.