Джилл твердо вознамерилась выбрать из этих отрывков все, что только возможно. Она научилась читать довольно поздно, поэтому до сих пор очень медленно разбирала дэверрийские тексты, часто отдыхала и спрашивала у писцов значение того или иного неразборчиво написанного слова. Еще медленнее продвигалось дело с бардекианскими книгами.

Через две недели утомительных и почти бесплодных поисков Джилл готова была сдаться и искать нужные ей сведения только путем медитации, и тут наткнулась на отрывок, придавший ее мучениям смысл. «Когда наш народ впервые попал на острова», писал какой-то бардекианский историк, «он наткнулся на других беженцев, появившихся здесь немного раньше. У этих странных людей не было имен, и они говорили, что пересекли северное море.

Старые истории говорят, что этих людей было совсем немного и что все они либо умерли, либо уплыли на юг». И это все. Этот отрывок легенды, переданный изустно и, вполне возможно, ненадежный, причинял Джилл танталовы муки – он очень подходил под описание эльфов, бежавших из своих Городов от Великого Огня. А вдруг это правда? Более того, а вдруг потомки этих беженцев до сих пор живы где-нибудь на крохотных неизвестных островах далеко на юге? При одной только мысли об этом всплыли давно забытые воспоминания, крохи знаний о Бардеке, которые раньше не казались ей важными: например, манера расписывать стены, напоминавшая росписи на палатках эльфов.

Поздно вечером сидела она в крохотном домике для гостей и просматривала список названий малоизвестных островов в надежде найти что-то общее с языком эльфов и вдруг почувствовала, что в ее сознание стучится Адерин. Джилл села на пол перед очагом и уставилась на раскаленные угли. Над пламенем появилось его лицо.

– Слава богам, я все же отыскал тебя. Я уже долгие часы пытаюсь привлечь твое внимание.

– Мои извинения, Я напала на след очень любопытных сведений, и это настоящая загадка, причем очень увлекательная.

– Нет ли возможности на время отложить твои поиски? Случилось кое-что очень плохое.

– Что? Ну, разумеется! Я имею в виду – что случилось?

– Мне нужна твоя помощь. Мне неловко тебя просить, я знаю, что ты чувствуешь к Родри, но ты единственная, к кому я могу обратиться, Я молю тебя, если ты хоть немного меня почитаешь, вернись обратно в лагерь.

– Я отправлюсь в путь завтра же. Где вы сейчас?

Видение изменилось. Теперь она видела лагерь, укрывшийся в долине у северного края Педролока. Тут сознание Адерина покинуло ее в порыве тревоги, словно он не мог задержаться и на миг, чтобы объяснить, в чем дело.

Джилл оставила мулов и снадобья, но попросила у жрецов верховую лошадь на смену, чтобы быстрее передвигаться. Первые три дня все шло гладко, а потом с запада пришла летняя буря. На четвертое утро Джилл проснулась и увидела темное, как сланец, небо. В воздухе было что-то тяжелое и гнетущее, и обе лошади вели себя беспокойно. Буря разразилась днем. Сначала упало несколько тяжелых капель, потом хлестнул резкий порыв ветра, громыхнул гром и засверкали молнии. Джилл пришлось спешиться и успокаивать дрожащих лошадей, пока молнии не прекратились, а дождь не стал мелким и монотонным. Она все же проехала еще несколько миль, но пробираться сквозь мокрую траву было так тяжело, что Джилл пожалела лошадей и рано устроилась на ночлег у ручья среди нескольких ив.

Проснулась она до зари, дрожа от холода, с ощущением, что кто-то смотрит на нее. Дождь уже прекратился, но небо висело над равнинами все такое же серое и унылое, день занимался туманный и мрачный. Джилл огляделась и увидела между деревьями женщину.

– Хорошего вам утра, – сказал Джилл по-эльфийски. – Тут неподалеку ваш алар или вы путешествуете в одиночестве?

Женщина запрокинула назад голову, завыла на такой высокой ноте, что по спине у жил потек холод, и вдруг исчезла. Джилл медленно встала на ноги, дрожа теперь не только от сырости.

– Это что, баньши? О боги! Родри!

Она тут же попробовала отыскать его, но не нашла ни Родри, ни лагеря эльфов. Она едва не впала в панику, но сообразила, что Адерин, должно быть, везде наложил магические печати, а это – предвестие ужасной беды.

Гроза закончилась, солнце и ветер быстро высушили высокую траву, и Джилл весь день немилосердно подгоняла лошадей, но только к полудню следующего дня, то есть на пятый день после того, как покинула острова Вейм, она увидела лагерь – скопление круглых палаток на горизонте и табуны коней, мирно щиплющих траву. Юный эльф, стерегущий лошадей, громко и радостно приветствовал ее. Тут же примчался Калондериэль и с ним полдюжины эльфов.

– Забери ее лошадей! – приказал воинский предводитель. – Я провожу ее в палатку мудрейшего. Джилл, как я рад видеть тебя!

– Родри мертв?

– Нет. Адерин тебе не сказал? Родри сошел с ума. Совсем. Бредит, видит что-то непонятное… Я ничего не понимаю, но выглядит это пугающе, честное слово. Просто заставить его поесть – и то нужно суметь.

Палатка Адерина стояла на непривычном месте – посреди лагеря. Джилл вбежала внутрь, сзади шел Калондериэль, а толпа дикого народца толкалась вокруг них. Адерин стоял у погасшего очага и ждал. Мастер двеомера выглядел совершенно изможденным: бледный, ссутулившийся, с такими черными кругами под глазами, каких не бывает и у пьяного воина. Позади него, скорчившись у кожаной стенки, как животное в клетке, сидел Родри. Она едва узнала его; он сидел тихо-тихо, а глаза смотрели мертво.

– Что случилось? – отрывисто спросила Джилл.

– Для начала – я не спал больше недели, – сказал Адерин. – Но спорю, ты имела в виду Родри.

Родри не шевельнулся.

– Я думала, он мертв. Я встретила по дороге баньши.

– Это не баньши. Оно – она – это и есть беда. – Адерин повернулся к Келу. – Останься с ним, хорошо? Кричи, как заметишь первые признаки безумия. Мы будем тут, рядом, просто нам надо поговорить без свидетелей.

Они вышли наружу, и Джилл обратила внимание, что никто не осмелился подойти к ним, даже всегда любопытные дети, даже собаки.

– Это женщина из Диких Земель. – Адерин не стал терять времени на пустые слова. – Маленькая дрянь околдовала его, но ей это вредит еще сильнее, чем ему. Она связана с ним по его предыдущим жизням, а я не могу толком объяснить ему, чтобы не поведать истину, которой он не должен знать.

– Так надо поймать ее и вернуть Владыкам.

– Проще сказать, чем сделать. Я пробовал много раз, но она очень хитрая и коварная.

– Слушай, ведь Родри благородный человек. Разве нельзя объяснить ему, что он вредит этому несчастному невинному духу и…

– Я объяснил, только поэтому он до сих пор с нами. Он делал все, что мог, чтобы противостоять ей, но в конце концов она притянула его.

– Я все еще не понимаю, как…

– Она его любовница. Я имею в виду именно это. И страсть его к ней пылает во сто крат сильнее, чем к тебе во времена вашей любви.

Неожиданно охвативший ее гнев удивил Джилл. Конечно, это была не ярость, но несомненное негодование, проблеск былой ревности. Адерин неверно понял ее молчание.

– Ведь ты знаешь о таких вещах, верно? – спросил старик. – Она одна из природных духов, но много лет назад ее запутала одна из Стражей, давшая ей ложное тело. С тех самых пор она пытается стать человеческим существом, высасывая магнетизм из него и других любовников…

– Конечно, я знаю, что именно она делает! О, прости, Адерин, я не хотела на тебя кричать. И как долго это продолжается?

– Пару сотен лет, чуть меньше, чуть больше.

– Так сейчас она должна быть весьма… гм, убедительной.

– Очень, и к тому же красавица, во всяком случае, Родри так говорит, но он не может судить здраво. Лично мне никогда не нравились бледные дамочки с надутыми губками, все такие жеманные, с широко открытыми глазками.

– Родри они тоже не нравились. Это отвратительно, правда? Трудно поверить, что это случилось с ним, и вот пожалуйста. Как ты оберегаешься от нее? Обычные печати?

– Конечно, но она продолжает взывать к нему, особенно, когда он спит, а я не могу караулить его каждый миг. Гавантар помогает накладывать печати, но это и все. Честно сказать, теперь, когда ты здесь, я первым делом должен пойти в палатку Кела и поспать. Боги, как я устал!