– Очень плохо, – сказал старый маг. – Она явилась за тобой сюда.

Адерин отступил назад, вытянул вперед руку и начал медленно очерчивать круг, одновременно вполголоса приговаривая что-то на незнакомом Родри языке. Казалось, что он указательным пальцем чертит большой невидимый круг вокруг палатки и в каждой его четверти рисует какую-то фигуру. Адерин сделал это трижды, и неожиданно Родри показалось, что его разбудили после ночи, полной кошмарных сновидений. Он еще помнил, что ел какие-то чудеса, но не мог вспомнить никаких подробностей, а палатка выглядела куда более настоящей, чем была в течение последних недель. Мир вокруг сделался унылым и странным – с одной стороны, в нем было полно мишуры, а с другой – он был каким-то грязным. Это походило на дорогую и красивую рубашку, всю вышитую бардекианскими шелками, но ее носили и носили, и теперь она, потрепанная, выцветшая и вся в пятнах, годится только на то, чтобы отдать ее нищему.

– Ты должен от нее отказаться. – Адерин говорил сурово и холодно. – Ты понимаешь меня? Она тебя убьет, если ты от нее не откажешься.

Родри охватил такой гнев, что он сам этому удивился. Он хотел ее, хотел ее чудес, хотел всего этого так, что готов был убить любого, вставшего у него на пути, даже Адерина. Старик резко отступил назад, и Родри понял, что ярость отразилась у него на лице.

– Пожалуйста, Родри, выслушай меня. Ты прикоснулся к запретному, мне трудно это объяснить, но… постой, я понимаю тебя. Подумай об этом вот как: помнишь свой сон? Это было знамение. Она убьет тебя, не желая этого, если ты будешь продолжать встречаться с ней. Она высасывает из тебя жизненные силы, и очень скоро тело твое совсем ослабеет и умрет, потому что в нем не останется сил для поддержания жизни. Я понимаю, что это звучит довольно бессмысленно, но…

– Чертовски верно, бессмысленно! О боги, неужели ты не понимаешь? Смерть – это совсем невысокая цена за то, что она дарит мне!

Адерин долго и молча смотрел на него.

– Похоже, все зашло еще дальше, чем я думал, – сказал он наконец. – Есть еще одно, чего ты пока не понимаешь. Возможно, ты готов умереть, а как насчет нее? Или ты собираешься потянуть и ее вслед за собой? Она думает, что я ее ненавижу, а ведь я тревожусь за нее так же сильно, как и за тебя. У нее нет сознания, и она не понимает, что между вами происходит. Она тебя любит, и это все, что ей известно об этом мире.

Против воли Родри вспомнил, как она растерялась, когда речь зашла о таких простых вещах, как имена или время.

– Она стала такой, какая она есть, потому что знает – ты хочешь ее такой, – продолжал Адерин. – Ты вынуждаешь ее к этому, Родри Майлвад. Если она будет продолжать угождать тебе, она погибнет, попав в ловушку между миром людей и эльфов и Дикими Землями. Ее настоящий дом – дикие Земли, но она его потеряет, он закроется для нее навеки, и все из-за тебя. Ты хочешь этого? Она будет обречена, превратится в космическое отребье и будет страдать половину Вечности, и все это из-за…

– Прекрати! О, ради бога, заткнись! Я не сделаю этого! Я откажусь от нее! Я клянусь всеми богами моих народов!

– А я помогу тебе сдержать эту клятву. Хорошо. Теперь я позову Гавантара. Похоже, что тебе не помешает хороший обед.

Родри заставил себя поесть, причем еда казалась ему странно безвкусной, потом упал на одеяла и заснул, даже не раздеваясь. Тут же он увидел сон, причем такой яркий, что он понял – это не простой сон. Она пришла к нему, потому что он не мог от нее отгородиться, потому что в стране снов госпожой была она, а он – ее рабом. Она начала упрекать его за то, что он предал ее; он упал на колени и умолял простить его, он ползал у ее ног, как последний раб, пока она не снизошла до него. Она протянула ему руку и приказала ухватиться за нее. Она увлекла его на луга с розами, и даже во сне воздух был напоен их густым ароматом; и отвела его к потоку, где среди золотых тростников и изумрудных водорослей скользили рыбки, яркие, как драгоценные камни. Они вдвоем сидели в теплой, сладко пахнущей траве, и Родри знал если сейчас он займется с ней любовью, он уже никогда не проснется, и тело его будет находиться в трансе, а разум – свободно скитаться во сне до тех пор, пока не придет смерть. Ее улыбка была сладкой, такой сладкой, что цена казалась ему невысокой. Он будет жить долго-долго, возможно здесь, с ней, и они будут наслаждаться ярким днем, пока не наступит серая ночь. Она наклонилась к нему, чтобы поцеловать, и он радостно улыбнулся… потом поймал ее запястья и отклонился назад.

Его смерть обречет ее на погибель. Так сказал Адерин, и в глубине души Родри знал, что старый маг не станет лгать. Надув губки, она придвинулась к нему, чувствуя его холодность; снова улыбнулась, высвободила руки, придвинулась еще ближе, пробежалась пальцами по его волосам и разбудила в нем такое желание, что он чуть не задохнулся от сладости всего происходящего. Он уже готов был поцеловать ее, но тут она пронзительно вскрикнула. Родри резко обернулся и увидел Адерина, быстро идущего через луг с лицом суровым и неумолимым, как у воина, и его появление разбудило какие-то таинственные силы. Он казался то худым юношей, только плоть его и одежды были бледно-серебряными, то туманной, изменчивой башней лунного света. С воплем ярости Белая Леди исчезла, и вместе с ней исчезли из окружающего мира все краски. По мертвенно-серому лугу шел Адерин, земля сотрясалась и грохотала, деревья раскачивались…

…и Родри проснулся. Адерин тряс его за плечи. Лицо его было таким же суровым, как и во сне, но сейчас он ничем не походил на Серебряного Владыку Диких Земель.

– Клянусь самим Темным Солнцем! – сказал Адерин. – Это будет та еще битва. Не покидай лагерь в одиночестве до тех пор, пока мы не победим. Я найду Кела и попрошу его дать тебе охрану.

Родри тут же подумал, что ускользнет, когда старик выйдет, но у входа в палатку стоял, скрестив на груди руки, Гавантар и сурово смотрел на него. Юноша щелкну пальцами, и появились природные духи. Они взобрались Родри на колени, схватили его за руки, взгромоздились на плечи и делали все, что могли, лишь бы не дать ему уйти. Родри уткнулся взглядом в пол, стараясь не слушать ее голос, шепчущий, умоляющий, зовущий… Теперь он не спал и мог спорить с ней, предупредить ее, рассказать об ужасной судьбе, которая ждет ее, если она будет упорствовать в своей любви, но она говорила только, что готова умереть за него так же, как и он за нее.

– Ты даже не знаешь, что такое смерть.

Тут он понял, что говорит вслух, а Гавантар слушает его с нездоровым любопытством, смешанным с ужасом. В глазах Родри вскипели слезы и потекли по лицу, он не в силах был остановить их и не мог произнести ни слова, пока не вернулся Адерин. Едва маг переступил порог, она ускользнула прочь, в последний раз прошептав о своей любви.

– Я сплю меньше других людей, – сказал Адерин. – Но и мне иногда нужен отдых, а Гавантар в таких вещах еще новичок. Благодаря воинскому предводителю и его людям тело твое всегда будет здесь, а вот с душой возникнут сложности. Думаю, нам нужна помощь.

Покинув лагерь, Джилл направилась на юго-запад, стремясь к морскому побережью и островам Веймглэйс, где в то время стоял небольшой храм богов учения и знаний. Рядом в длинном каменном здании размещалась ставшая впоследствии знаменитой библиотека. С помощью молодого жреца Джилл рылась в собрании из пяти сотен книг и старых манускриптов в поисках любой информации, которая могла помочь разобраться в тайнах вирда Родри Майлвада вообще и кольца с розами в частности. К этому времени все историческое и литературное наследие эльфов было утеряно. Некоторые из них умели читать, а некоторые стали сказителями, чтобы запомнить и передавать дальше эльфийские традиции, но только две книги эльфов уцелели после Великого Огня. Вместе с этим наследством был утерян смысл слова, выгравированного внутри кольца Родри.

Кое-где в книгах на других языках все же попадались ссылки на знания и учения эльфов, записанные теми редкими писцами, кто считал, что к Народу стоит прислушаться.