Далландра подняла голову и посмотрела ему в лицо. Они еще не начинали произносить заклинания, и вдруг Адерин увидел за спиной у девушки женскую фигуру, прозрачную тень в лунном свете. Сначала он решил, что это кто-то из Стражей; но она шагнула вперед, начала наливаться светом и силой, расти, и вот уже стоит, словно существует в действительности, из плоти и крови, и полностью затмила стоящую рядом девушку-эльфа. Ее светлые волосы напоминают свет солнца, цветут гирлянды цветов, улыбка пронзает ему сердце, но это так сладко, что он плачет и дрожит от восторга, а воздух напоен благоуханием роз.

– Что ты видишь? – Это голос Далландры, но он далек, как волна, разбивающаяся о берег.

– Богиню. Я вижу ее. Она стоит рядом с тобой.

Плохо понимая, что делает, Адерин упал на колени и в благоговении воздел руки, а богиня уже сливалась с лунным светом, и вот она улетела вместе с ветром. Она исчезла, а он рыдал, как охваченный скорбью покинутый влюбленный. Далландра звала его и топала ногой. Связь между ними прервалась, и храм исчез. Адерин упал, потому что опирался на алтарь.

Распростертый на мокром песке, он был настолько ослабевшим, что мог только наблюдать за Далландрой, которая завершила обряд, отпустив невидимые силы. Только после этого Адерин снова услышал шум океана и грохот разбивавшихся о скалы волн. Далландра встала рядом с ним на колени и взяла его за руку.

– Раньше я никогда не ощущала такого могущества. Но я не понимаю, что пошло не так – если можно сказать, что что-то пошло не так.

– Конечно, не так! – резко ответил Адерин. – Я очень перед тобой виноват. Я потерял контроль над собой. Черт побери, ты, должно быть, считаешь меня зеленым новичком!

Далландра музыкально засмеялась.

– Ну ты и скажешь!

Было темно, и ее лицо все еще слабо светилось. Неожиданно – впервые в жизни! – он почувствовал вожделение; не сентиментальное желание тепла, а настоящий физический голод по ее телу. Он больше ни о чем не мог думать; он хотел схватить ее и овладеть ею, как самый примитивный дикарь. Он резко погрузился в свою ауру и вновь обрел над собой контроль, но Далландра уже заметила обуревавшие его чувства.

– Мы слишком быстро прекратили ритуал. – Ее голос дрожал. – Я виновата перед тобой. Мы должны были разрешить вызванным силам завершить его.

– Это привело бы к чему-нибудь еще более ужасному.

Адерин отпустил ее руку, встал и повернулся к Далландре спиной, испытывая отчаянный стыд. Ее робкая ладонь легла ему на плечо, но он дернулся и скинул ее.

– Тебе лучше вернуться в свою палатку.

Сглатывая слезы, Далландра побежала в лагерь. Адерин подошел к воде, поднял плоский камень и пустил его по воде, как мальчишка. Камень пошел на дно. Адерин представил себе свое вожделение и заставил его утонуть вместе с камнем.

Утром они продолжили занятия, и Далландра старалась сделать вид, что ничего особенного не произошло, но Адерин видел, что она встревожена. Они сдержанно обсуждали, как правильно следует воплощаться в образ птицы, но чувствовали себя очень неуютно. Снаружи доносились обычные звуки повседневной жизни алара: кричали дети, лаяли собаки, хихикала Энабрилья, разговаривая с какой-то женщиной, кто-то закричал, что началась драка, и весь алар побежал разнимать забияк. Когда их прервали в десятый раз, Адерин не выдержал.

– О, Владыка Ада, ну почему они не могут помолчать хотя бы пару несчастных минут?

– Этого я не знаю. – Далландра отнеслась к его замечанию очень серьезно. – Вообще-то это интересный вопрос.

Адерин чуть не обругал ее, но вовремя сдержался.

– Тебе мешает не шум, – сказала вдруг Далландра. – Ты это знаешь, и я тоже.

Адерин совсем не по-волшебному вспыхнул. Далландра, похоже, испугалась собственных слов, но заставила себя продолжить.

– Слушай, чем дольше мы работаем вместе, тем сильнее магические силы будут притягивать нас друг к другу. Раньше или позже мы все равно должны будем признать это.

– Конечно, но… то есть я хочу сказать, что мне очень жаль, но… я не думаю, что это хорошо для нас… то есть я хочу сказать… – Адерину не хватало слов.

Далландра долго сидела, глядя в пол, и казалась такой же смущенной, как и он. Наконец она подняла голову с видом женщины, идущей на казнь.

– Ну… Я знаю, что ты любишь меня. Надо быть честной – я тебя пока не люблю, но я знаю, что скоро полюблю, потому что мы вместе работаем. Уже сейчас ты мне очень нравишься. Мы можем спать под одним одеялом.

Адерин попытался заговорить, но сумел издать только какое-то невнятное бормотание. Он чувствовал, что его лицо пылает.

– Адо! Что не так?

– Все так. Я хочу сказать, с тобой все так.

– Я не понимаю. – Далландра выглядела очень обиженной. Я что-то сказала неправильно? Я думала, ты хочешь меня. Ты разве меня не любишь?

– Конечно, люблю! О, проклятье – я всегда все делаю чертовски неправильно!

Словно охваченный ужасом конь, Адерин хотел только одного – убежать в безопасное место. Не сказав больше ни слова, он выскочил из палатки, промчался сквозь лагерь и выбежал на берег. Он бежал до тех пор, пока окончательно не выбился из сил, и, задохнувшись, рухнул на прогретый солнцем песок. Вот тебе плата за могущество в двеомере, твердил он себе. Ты тупой, несообразительный болван! Адерин нашел какой-то обломок плавника и начал терзать его, превращая в щепки. Он имел очень смутное представление о том, как занимаются любовью. Что она о нем подумает? Как вообще подступиться к такой красавице? Вдруг он сделает что-то не так, вдруг сделает ей больно?

Тишина, нарушаемая только шумом ветра, теплый день, танцующие на воде солнечные блики успокаивали, и Адерин наконец смог начать мыслить. Медленно, рассуждая логически, он напомнил себе, что Далландра была несомненно права. Если они и дальше будут вместе вызывать такие могущественные силы, придется позволить событиям идти своим чередом, чтобы магические силы нашли должный выход – выход чистый и праведный, такой, как вся жизнь Адерина. Двеомер никогда не требовал, чтобы он давал обет безбрачия, как жрецы Бела. Он искренне полюбил Далландру, и ее предложение тоже было искренним. Потом он вспомнил, как оставил ее: в растерянности, сидящую с открытым ртом; возможно, она решила, что он сошел с ума; может, смеется над ним. Он закрыл лицо ладонями и заплакал в отчаянии. Когда Адерин, наконец, взял себя в руки, он увидел стоявшую рядом девушку.

– Я должна была отыскать тебя. Пожалуйста, скажи, чем я обидела тебя?

– Ничем, совершенно ничем. Виноват только я.

Слегка приоткрыв рот, Далландра что-то искала в его лице, глядя на него потемневшими глазами. Потом вздохнула и села рядом. Ни о чем больше не думая, он протянул ей руку, и она взяла ее в свои теплые и мягкие ладони.

– Я в самом деле люблю тебя, – сказал Адерин. – Но я хотел признаться тебе в любви красиво.

– Следовало дождаться этого. Прости меня. В меня столько раз влюблялись, но я не хотела иметь ничего общего ни с кем из них. Я боюсь, Адо. Я просто хотела покончить с этим раз и навсегда.

– Я тоже боюсь. Я никогда раньше не был с женщиной.

Далландра улыбнулась застенчиво, как совсем юная девушка, и еще крепче сжала его пальцы.

– Значит, нам придется учиться вместе. О, Адо, черт бы тебя побрал! Мы с тобой научились стольким странным вещам, и встречались с духами всех уровней, и заглядывали в будущее, и всякое такое! Уж наверное мы разберемся, как делать то, чему большинство людей учатся, еще будучи детьми!

Адерин засмеялся. Смеясь, он смог ее поцеловать, губы у нее были нежными, теплыми и робкими. Она обхватила его шею руками, и он ощутил теплую волну, сметающую все его страхи. Ему так нравилось ее целовать, и ощущать ее теплое тело, и ему нравились ее робкие ласки. Она изредка вскидывала на него взгляд и улыбалась, а в глазах ее светилась такая нежность, что у него наворачивались слезы. Однажды эта женщина, которая казалась ему такой недоступной, полюбит его.

– Мне перебраться в твою палатку прямо сегодня? – спросил он.