— Тихо, тихо, это ведь не личная неприязнь именно к тебе.

— Ха! Да и ты тоже хороша! Просила его простить меня.

— Ну, я просто пыталась избежать скандала. Тихо — он возвращается.

Отто вошел с победным видом. В руке он держал пожелтевший и потрескавшийся свиток. Он поднес его к окну и аккуратно развернул, а Джил с Саламандром пристроились рядом, чтобы взглянуть. На карте изображалось побережье Аусглина, и у Джил сложилось впечатление, что карту рисовали еще до того, как провинция сформировалась полностью. К востоку, за даном Мананнан, изображалась группа островов, известных, как Свинья с Поросятами, но деревня Бригветин, что находится прямо к северу от них, отсутствовала. Восточная часть пергамента оказалась пуста, если не считать небольшого знамени с надписью: «Здесь живут драконы».

— Драконы? — спросила Джил. — Это, наверное, причуда писаря и ничего больше.

— Именно так, — кивнул Саламандр. — Все драконы Дэверри живут в северных горах.

— Что?!

— О, это только шутка, — тем не менее, он ответил так поспешно, что девушка знала: гертсин что-то скрывает. — Сказка для другого раза. Видишь вот эту маленькую речку, моя дикая голубка? Это же Табавер? Вот к ней мы и отправимся.

— Я никогда не слышала, чтобы там находился какой-то город.

— Конечно. Именно поэтому я и сказал, что тебя ждет сюрприз.

Для разнообразия Саламандр говорил только правду. Купив новых коней, крепкого серого для Саламандра и гнедого для Джил, а также вьючного мула, друзья направились на восток, вдоль побережья — к Кинглину, расположенному примерно в четырех днях пути. Покрытая гравием дорога была в прекрасном состоянии. Она вела через ухоженные обработанные земли, где фермеры уже начинали убирать золотую пшеницу. Кинглину вот-вот предстояло превратиться из большой деревни в небольшой город, и у Джил с Саламандром не возникло трудностей с приобретением припасов. Однако, когда дело дошло до вопроса о дальнейшем участке пути, они получили только пустые взгляды или откровенные насмешки.

— Там ничего нет, — заявил кузнец. — Ничего, кроме травы.

Может, и так, — сказал Саламандр. — Но разве никто никогда не проявлял любопытства? Определенно кто-то ездил, чтобы взглянуть.

— Зачем? — кузнец плюнул в грязь. — Там ничего нет.

Первую пару дней Джил вынуждена была с ним соглашаться. Она даже начала задумываться, не спятил ли Саламандр. Вначале дорога из отличной превратилась в грязную и узкую, а затем вообще исчезла — примерно в пятнадцати милях от Кинглина. Саламандр вывел их на берег, и остаток дня и весь следующий они ехали по плотно спрессованному песку у края воды. Простейшие духи появлялись большими группами и окружали их, они садились на седла и крупы коней, бежали рядом, кружили в воздухе, поднимались из серебристых волн, которые с грохотом накатывали и ударялись о берег. Когда Саламандр с Джил вечером разбили лагерь, духи расселись вокруг них ровными рядами, словно чего-то ждали. Джил поняла, в чем дело, когда Саламандр спел для них. Они слушали, очарованные, и исчезли, как только он прекратил петь.

Однако на четвертый день ее действительно ждал сюрприз. Джил с Саламандром отъехали от края воды, повернули вглубь материка и там обнаружили еще одну дорогу. Ею давно не пользовались, она была узкой и шла между прибрежных лугов с высокой травой. Ее проложили абсолютно прямо. В полдень путешественники добрались до фруктового одичавшего сада, где под спутавшимися ветвями гнили упавшие яблоки. Прямо за садом возвышался круглый поросший травой холм, который походил на остатки окружавшей деревню стены. Джил увидела большие круглые углубления в земле — там явно когда-то стояли дома. Как только Джил с Саламандром приблизились к руинам, простейшие духи исчезли.

— Что случилось с этой деревней? — спросила Джил. — Ты знаешь?

— Ее сожгли пираты.

— Пираты?

— А какое им дело до деревни? Готова поспорить: воровать-то тут было особо нечего.

— Да, никакого золота или драгоценных камней, но тем не менее, богатство. Рабы, моя невинная дикая голубка, рабы для Бардека. Эти разбойники обычно убивают всех мужчин, потому что от них больше проблем, чем пользы, и забирают женщин и детей на каракках. Видишь ли, рабы из Дэверри редко встречаются на островах, они — экзотический товар и поэтому дорогой, подобно западной охотничьей породе лошадей в Элдисе. Раньше здесь стояло много маленьких деревенек, разбросанных вверх по реке до самого Аусглина. Теперь их нет.

— Клянусь льдом во всех кругах ада! Но почему местный гвербрет не положит этому конец? Почему ему потребовалось столько времени?

— До местного гвербрета примерно сто сорок миль, моя милая. Пираты тут сами всему положили конец. Они побывали везде, и здесь не осталось больше ни одной деревни, на которую можно было бы совершать набеги.

— Думаешь, кузнец в Кинглине не знал об этом?

— Конечно, знал. Он просто отказывается говорить об этом. Весь Кинглин живет в страхе, что в один совсем не прекрасный день это дерьмо достаточно осмелеет, чтобы добраться и до них.

Но самое большое удивление встретило их еще через два дня пути. Прибрежные скалы становились все ниже и ниже и наконец превратились в длинную полосу дюн. По мере того, как Джил с Саламандром продвигались на восток, трава становилась все гуще; появились крошечные ручейки; почва сделалась влажной. Повсюду рядом с прудами и речушками росли деревья. Внезапно путешественники обнаружили дорогу из бревен, положенных поверх жидкой грязи. Джил пыталась выжать хоть какие-то сведения из Саламандра, но он только улыбался и просил ее подождать. Еще через пару часов дорога привела их к десятку рыболовецких хижин в песчаной бухте, расположенной с одной стороны широкого, но мелкого устья реки.

В гавани стояли корабли — несколько потрепанных, видавших виды рыбачьих лодок, три узких каракки и две галеры.

— Клянусь самим Владыкой ада! — воскликнула Джил. — Вон те штуки на носу галер выглядят, как корзины для подъема камней и баллисты.

— Это они и есть. Помнишь пиратов, про которых я тебе рассказывал? Вот тут они и зимуют. У них здесь целый город, вверх по реке, а еще дальше — фермы, чтобы кормить его. Это, моя дражайшая дикая голубка, и есть Слайт.

Несколько минут Джил неподвижно сидела на коне и неотрывно смотрела на мирную гавань. Сквозь ряд деревьев, растущих вдоль берега реки, она видела и другие здания, а вдали — крыши города довольно внушительных размеров. Наконец девушка вновь обрела дар речи.

— Раз уж ты столько знаешь об этом месте, почему ты не рассказал о нем одному из гвербретов в Аусглине?

— Я пытался. Они не хотят слушать. Видишь ли, единственный способ взять Слайт — это прийти сюда с флотом боевых кораблей. Ни у одного из гвербретов его нет.

— Они могут обратиться к королю.

— Конечно — и отдать часть своей независимости нашему сеньору. Ни один гвербрет в здравом уме не станет просить короля о помощи, если уж его совсем не приперли к стенке. Помощь короля влечет за собой определенные обязательства перед королем, моя маленькая птичка.

— Ты хочешь сказать, что эти жалкие гвербреты готовы позволять свиньям-пиратам плодиться здесь только потому, что не хотят просить короля об одолжении?

— Именно так. Идем. Предоставь разговоры мне. Если в Слайте ты скажешь что-нибудь не то, то тебе сразу перережут горло.

Когда они поехали в гавань, Джил заметила, что везде на песке стоят деревянные решетки и рейки, на которых на зиму сушится рыба. Сильно и неприятно пахло гниющими рыбьими внутренностями, головами и хвостами; воняло болотом.

— О Слайте быстро забываешь, — сдавленным голосом сказал Саламандр. — Следовало взять с собой ароматические шарики.

Сам город располагался примерно в миле к северу от берега реки. Дорога рискованно петляла по болотистой местности и подходила к открытым воротам в частоколе из цельных бревен, густо покрытым битумом, чтобы предотвратить гниение. С точки зрения Джил это защитное покрытие демонстрировало верх надменности — такие стены загорятся от пары брошенных факелов, если дело когда-либо дойдет до осады. Ворота состояли из двух створок, обитых железом, как в дане. Однако никто не стоял рядом с ними на страже.