— Это самая странная аура, какую я когда-либо видел, — наконец заявил бардекианец. — Цвет не тот и все внутренние узлы разбалансированы. Ты все-таки считаешь его человеком?

— Что? А кем еще он может быть?

— Не представляю. Просто я никогда в жизни не видел человека с такой аурой… Как, впрочем, и эльфа, и карлика.

— Ты прав. Над этим стоит задуматься. Если он — какая-то чужеродная душа, запертая в человеческом теле, то это объяснит очень многие вещи. К сожалению, нам может никогда не удастся выяснить правду. Он очень серьезно болен.

— Ты можешь его спасти?

— Не знаю. Я считаю своим долгом попробовать. Несмотря на то, что он сделал с Джил. В конце концов, он страдает. Кроме того, я считаю, мы должны выяснить об этом странном существе все, что удастся. Но, боги, до чего же мне сейчас мешает эта лишняя ноша!

— Я уже думал об этом. Я могу провести зиму здесь, если тебе требуется моя помощь. Отправлю послание жене на каком-нибудь другом корабле.

Невин собрался что-то сказать, но помедлил, раздумывая, что случилось с его голосом. Внезапно он понял, что готов расплакаться. Удивленный, Элейно положил руку ему на плечо.

— Спасибо, — наконец выдавил Невин. — Боги, я так устал…

— Я едва ли теперь знаю, что думает король, — сказал Блейн Мадоку. — Задумываюсь, не надавил ли я на него слишком сильно.

— Может, и так. Наш сеньор — человек обидчивый. Он ревниво относится к собственной сильной воле. — Мадок помедлил, взбалтывая мед в кубке. — С другой стороны, я думаю, что холодность нашего сеньора вызвана, скорее, гвербретом Савилом, нежели вашей предполагаемой бестактностью.

Блейн поморщился. Он и сам, конечно, прекрасно знал, что он никакой не придворный и нет у него изысканных манер. Однако ему вовсе не нравилось, когда на это указывали.

Они сидели в уютных покоях Мадока, в одном из боковых брохей дворцового комплекса. Большая жаровня с углем пылала, разгоняя вечернюю прохладу. В комнате имелась полка с двадцатью двумя книгами. Блейн пораженно их пересчитал. Никогда в жизни он не видел столько книг одновременно.

— Это было бестактно с моей стороны, ваша светлость, — проговорил Мадок с виноватой улыбкой. — Простите. Все это дело с вашим кузеном начинает сводить меня с ума. Он должен быть в Аберуине. Но если король не призовет его назад… — Он беспомощно развел руками.

— Именно так. Я боюсь просить еще одной аудиенции. Если я действительно вызвал раздражение нашего сеньора, то не хочу все усугублять. Должен сказать, что ценю все, что ты для меня сделал. Если тебе потребуется помощь, можешь на меня рассчитывать.

— Благодарю. Впрочем, не забывай — у двеомера свой интерес в Родри.

— Мне так и показалось, — Блейн отпил меда и поставил кубок на стол.

Находясь при дворе, он предпочитал оставаться трезвым и настороже.

— Наверное, я не могу спросить, почему.

— Можете. Это не является большим секретом. Когда Родри был мальчиком, Невин получил предзнаменование. Вирд Элдиса — это вирд Родри. Так было предсказано.

О-о… — Блейн был слишком ошарашен, чтобы сказать что-то еще

Мадок улыбнулся, с беспокойством прошел к окну и посмотрел на ночное небо, покрытое облаками и освещаемое полумесяцем. В это мгновение он поразительно напоминал Блейну Невина. Оба держались одинаково прямо, словно воины, и у них было одинаковое выражение глаз, словно они видят гораздо больше, чем можно рассмотреть из окна комнаты. Гвербрет снова задумался, является ли Мадок на самом деле кровным родственником старика. Раньше Блейн сомневался в этом, но теперь их родственная связь начинала казаться ему вполне вероятной.

— Итак, — снова заговорил конюший, — я посмотрю, не удастся ли мне самому поговорить с нашим сеньором. Я еще ни разу не просил личной аудиенции, поэтому, не исключено, мне удастся получить ее теперь. Узнаем завтра.

Каботажное судно причалило у дана Мананнан ранним ясным утром, когда прохладный ветер напоминал о приближении осени. Джил радовалась, снова ступив на твердую землю. Из-за приятного ощущения надежной почвы под ногами она почти не воспринимала поток болтовни Саламандра, пока они сгружали с судна свои пожитки и выкладывали их в конце причала. Наконец, его слова привлекли ее внимание.

— …Нельзя останавливаться в гостинице, это слишком опасно.

— Вероятно, — согласилась Джил. — Правда, у меня здесь есть Друг. Но не думаю, что он согласится принять тебя.

— Что? Как нелюбезно, моя дикая голубка! А почему?

Джил склонилась поближе и зашептала:

— Потому что он — карлик и считает всех эльфов ворами.

— А я считаю всех карликов тупицами и горькими пьяницами. Чтоб ему пусто было! Но ты права. Нам лучше приобрести лошадей и отправляться в путь.

— Однако мы можем по пути заглянуть к Отто, — Джил хотелось снова увидеть серебряных дел мастера. — Он подскажет, где лучше купить коней.

Дом Отто находился на окраине города, рядом с рекой. Над дверью висели три серебряных колокольчика, которые прозвонили нежную мелодию, когда девушка открыла дверь. Джил с Саламандром зашли в прихожую, отделенную плетеной перегородкой. В перегородке имелся проем, занавешенный грязным зеленым одеялом. Обычная дверь отсутствовала.

— Кто там? — крикнул Отто.

— Джил, серебряный кинжал. С другом.

Вытирая руки тряпкой, мастер откинул одеяло в сторону, вышел и тут же гневно уставился на Саламандра.

— Ну, юная Джил, твой вкус все ухудшается и ухудшается.

— Значит, ты бросила одного жалкого эльфа ради другого. А этот — еще и наглец впридачу!

У Саламандра отвисла челюсть, но Джил поспешно заговорила — прежде чем гертсин оправился от удивления.

— Я вовсе не бросила Родри, Отто! Это его брат, а не мой любовник!

— Хм. Связалась ты, конечно, с отличной семьей, — он сделал паузу, внимательно оглядывая гертсина. — Похоже, пальцы у тебя очень ловкие, парень, раз на тебе такая прекрасная одежда. Имей в виду — я тебя в свою мастерскую не пущу.

— Я не вор! — возмутился Саламандр.

— Ха! Это все, что я могу тебе сказать в ответ: ха! Что ты от меня хочешь сегодня, Джил?

— Совета. Есть ли в городе честный торговец лошадьми?

— Не в городе, а примерно в лиге к северу отсюда. Его зовут Бевид, и он мой приятель. На протяжении многих лет я сделал для него немало интересных заклепок с широкими шляпками. Скажете ему, что это я вас послал. Идите по дороге вдоль реки, прямо на север, а затем поверните налево по проселку, вдоль которого растут буки.

— Лигу? — переспросил Саламандр со стоном. — Идти пешком целую лигу?

Отто так закатил глаза, что, казалось, они выпадут из орбит.

— А что у их светлости нынче с ножками? Боги, Джил! На твоем месте я поискал бы себе другой клан, с которым можно было бы породниться.

— Они не такие уж плохие. Нужно только узнать их получше.

— А их количество все увеличивается и увеличивается. Эти эльфы разрастаются, как грибок.

— Простите! — вскрикнул Саламандр. — Я не должен здесь стоять и слушать оскорбления.

— Оскорбиться можно где угодно, не только здесь.

Когда Саламандр открыл рот для резкого ответа, Джил дала ему локтем в бок.

— Пожалуйста, прости его, Отто. Меня интересует, нет ли у тебя карты Аусглина, на которую можно было бы взглянуть. Мне нужно посмотреть, что находится к востоку отсюда.

— Ну… — Отто замолчал и почесал голову скрюченным пальцем. — Может, и найду что-нибудь. Ради старых добрых времен пойду поищу. А ты не спускай глаз с этого пижона.

Отто снова отвел одеяло в сторону и ушел внутрь дома. Мгновение спустя Джил с Саламандром услышали звуки, которые ни с чем не спутаешь: Отто копался среди своих пожиток, что-то переставлял с места на место, доносилось шуршание, что-то все время падало, а Отто время от времени ругался.

— Пусть боги укоротят его бороду! — прошипел Саламандр. — Какая наглость, назвать меня вором!