Приступ неистовства у Родри закончился, и его охватила паника. Где-то здесь лежит Джил, мертвая или раненая, где-то в этом огне находится его женщина. Он знал это, хотя и понимал, что ведет себя как безумец. Родри слышал, как Нед выкрикивает его имя, но повернулся и понесся к горящим шатрам — точно так же слепо, как атаковал Наддрика. Внезапно он услышал стук копыт и увидел, как из тьмы выезжает конь. Покрытая сажей, бледно-золотистая шкура Восхода светилась сквозь тьму.

— Родри! — закричала Джил. — Ко мне, за спину! Лошади Наддрика вот-вот побегут.

Родри убрал меч в ножны и вскочил на коня. Не успел он устроиться, как Джил пустила Восхода рысью.

— Что ты здесь делаешь?

— Спасаю тебя. Я слышала твой смех. Оглянись. Лошади бегут?

Когда Родри оглянулся, то мало что увидел в дыму и пыли, но все-таки различил силуэты коней, которые двигались от горящего лагеря.

— Клянусь богами! Кто-то их выводит.

— Наверное, сама Эпона. Когда несколько минут назад я проезжала мимо, они дико ржали и натягивали веревки.

Джил приостановила коня, повернулась в седле и удивленно взглянула на Родри. Он обнял ее и поцеловал. Джил рассмеялась и оттолкнула его.

— Ты мне сейчас шею сломаешь. Подожди немного, любовь моя.

В это мгновение Родри вспомнил, что они находятся посреди сражения, но он когда огляделся по сторонам, немного оглушенный, как и всегда после приступа неистовства, то понял, что сражение уже практически закончилось. Наддрик оказался в меньшинстве, большую часть его людей убили, а нескольких оставшихся взяли в плен. Джил с Родри спешились и пошли пешком, ведя коня в поводу. Родри увидел, как Нед разговаривает с Греймином над трупом Наддрика.

— Иди сюда, серебряный кинжал! — крикнул ему Нед. — Ваша светлость, вот человек, который прикончил ублюдка.

— Тебя за это наградят, серебряный кинжал, — сказал Греймин. — Получишь хорошую награду за все, что ты сделал для меня.

Тьерин опустился на колени, достал свой меч, взял его двумя руками и одним быстрым ударом отрубил Наддрику голову. У Родри скрутило живот — этот поступок тьерина был неблагочестивым. Греймин схватил голову за волосы и встал, глядя на окружающих так, словно бросал им вызов — посмеют ли они возразить ему. А после ушел, и голова врага болталась у него в руке. Хотя жрецы давно запретили отрезать головы и забирать их в качестве трофеев, — и, даже проклинали тех, кто это делает, — вид Греймина затронул что-то в глубине души Родри, подобно тому, как одна струна арфы начинает звучать, когда поет другая. Хотя Джил и Нед следили за тьерином с искренним отвращением, Родри почувствовал мрачное удовлетворение.

— Я бы сделал то же самое с человеком, который угрожал моей жене и родственникам, — сказал Родри.

— Ну, — Нед бросил на него короткий, испытующий взгляд. — Его определенно вынудили.

Перед тем, как отправиться в дан, Родри наклонился над обезглавленным трупом, обыскал его и забрал все ценные мелкие вещи — монеты, брошь в виде кольца, украшенные золотом ножны и серебряную пряжку ремня. Работа по найму подошла к концу, а серебряному кинжалу нужно думать, на что жить на долгой дороге.

Когда запылали шатры, Перрин ехал по краю поля битвы, собирая раненых лошадей и отводя их в безопасное место, подальше от земляных укреплений. Он не сразу понял, что означает этот дым, — пока гнедой конь, на котором он сидел, не стал нервно фыркать и пританцовывать. Тогда Перрин вспомнил лошадей Наддрика, стреноженных за шатрами. Перрин выругался, повернул коня и галопом помчался прямо к лагерю противника. Вначале его конь сопротивлялся и упрямился, но Перрин говорил с ним и хлопал по спине, успокаивая, пока животное не набралось смелости и не позволило вести себя в сторону огня.

Лошади находились между пожаром и земляными укреплениями, они вставали на дыбы и кричали тем жутким получеловеческим криком, который лошадь издает только в ужасе. Они лягали конюхов и в отчаянии натягивали веревки, которыми их стреножили. Перрин обвязал поводья вокруг луки седла, направляясь прямо в центр паники. Хотя его конь дрожал, то и дело угрожая взбрыкнуть и сбросить седока, животное продолжало послушно идти дальше, пока Перрин увещевал других коней. Слова лились из него потоком, он улыбался своей особой улыбкой конокрада, гладил, хлопал, подгонял лошадей, и в некотором роде напоминал главного жеребца в табуне, который устанавливает порядок, покусывая, подталкивая плечом и любовно потираясь об остальных коней. Паника среди лошадей начала спадать. Приплясывая и покрываясь серой пеной от страха, они сгрудились вокруг Перрина, окутанные дымом. Наконец конюхи смогли перерезать веревки

— Выводи их! — крикнул один. — И пусть боги благословят тебя.

Перрин махнул рукой, потом закричал и повел табун вперед. Они обошли наружные полевые укрепления и вырвались из горящего лагеря, как раз когда дождь искр и тлеющие куски ткани начали падать. Перрин кричал без слов, и кони понеслись галопом к безопасному лугу. Оглянувшись, Перрин едва мог различить дан, наполовину скрытый в дыму и пыли. Окруженный лошадьми, он ждал полчаса, пока дым немного не рассеялся. Когда он повел табун назад, Нед выехал ему навстречу.

— Я тебя искал, — сказал Нед. — Я предполагал, что ты — единственный человек на земле, способный спасти лошадей Наддрика.

— О… э-э… ну, видишь ли, они мне доверяют.

Мгновение двоюродные братья просто смотрели друг на друга.

— Э… ну, — промямлил Перрин наконец. — Ты думал, что меня убили во время первой стычки?

— Думал. А теперь вижу, что мне не повезло.

— И я от тебя тоже так и не избавился.

Они склонились с седел, сжали руки и улыбались так, что, казалось, эти улыбки никогда не сойдут у них с губ.

Вернувшись в дан, двоюродные братья передали лошадей слугам, а сами отправились в большой зал, где за столом для хозяев и почетных гостей шло совещание. Мелкие лорды и союзники просто слушали, а Беноик и Греймин спорили, оба с красными лицами. Они отчаянно кричали друг на друга.

— Послушай меня, ты! — орал Беноик. — Ты сам все испортил. Теперь брату Наддрика будет трудно уладить это мирным путем. Что он скажет, когда получит тело брата, состоящее из двух кусков?

— Может говорить все, что хочет, будь он проклят! С кем он будет против меня сражаться? С призраками из Иных Земель?

— А как насчет союзников Наддрика? Думаешь, их матери смогли родить только по одному сыну? Разве у них нет дядьев, чтобы отправиться мстить за племянников?

Греймин промолчал и начал поглаживать усы.

— Если ты хочешь покончить с этим, то тебе лучше незамедлительно отправить посыльных в дан Дэверри, и, просить вмешаться самого короля, — продолжал Беноик. — Если ты так поступишь, то я тебя поддержу в этой войне. Хотя бы ради моего несчастного племянника. Если же нет, то я немедленно увожу моих людей. И Неда вместе с ними.

У Беноика всегда был талант к шантажу.

— Решено, — объявил Греймин. — Я прямо сегодня отправлю гонцов.

Беноик удовлетворенно кивнул, встал и жестом приказал Неду и Перрину следовать за ним.

— Пошли, ребята. У нас есть раненые, о которых стоит позаботиться. Серебряный кинжал заслужил награду. Именно он зарезал Наддрика, да? Ха! Проклятый ублюдок заслужил это — быть зарезанным проклятым серебряным кинжалом.

Хотя у Перрина от усталости кружилась голова, он отправился вместе с ними, потому что боялся признаться дяде в своей слабости. Они нашли Родри у двери. Он пил эль, как воду, а Джил улыбалась ему так, словно считала, что он в одиночку выиграл сражение. Перрин вздохнул от этой жестокой несправедливости. Почему она так искренне любит наглого, неистового парня? Джил нравилась Перрину. Привлекательная девушка, полудикая и странствующая со своим конем золотистого окраса, который так ей подходит. Но она также связана с лучшим фехтовальщиком, которого Перрин когда-либо видел. Родри вызывал у него ужас.

— Ну, серебряный кинжал, — заговорил Беноик. — Ты вдвойне отработал стоимость найма. Приходится порой слышать о людях с третьим глазом, которые предвидят смерть или кораблекрушения, или что-нибудь столь же плохое, но ты увидел хорошее — и твой талант оказался очень кстати.