Рассуждая по-человечески, перед нами библейский рассказ о лукавстве человека. Иосиф, который проявил сердечную доброту к своим братьям, снабдил их пищей и возвратил им их серебро, вдруг задает новую загадку своими несправедливыми, на первый взгляд, действиями. Он велит тайно положить его чашу в мешок Вениамина и таким образом инсценирует воровство, наказуемое смертью. Особенно возмутительно то, что это могло породить недоверие между братьями и сделать Вениамина вором в их глазах.
Искусственно созданная вина братьев была двоякой: доброта знаменитого человека вознаграждается неблагодарностью, а также нарушен элементарный закон гостеприимства - братья обокрали хозяина. После этой целенаправленно подготовленной интриги следует арест ни в чем не виновных мужей. Смущает не только это, но и слова, которые Иосиф вкладывает в уста своего подчиненного: "Для чего вы заплатили злом за добро? Не та ли это чаша, из которой пьет господин мой? И он гадает на ней..." Неужели Иосиф - гадатель?
В толковой Библии по этому поводу говорится, что братья по опыту могли предполагать, будто Иосиф владеет даром предвидения, а это могло быть связано с гаданием на взятой ими чаше. "Здесь разумеется весьма употребительное для древних гадание по чаше - киликомантия, состоявшая в наблюдении за игрой лучей света на поверхности воды, налитой в чашу, или гидромантия, когда в воду бросали драгоценные вещи и по блеску их отгадывали будущее. Возможно, что Иосиф говорит домоуправителю о гадании в несерьезном тоне. Ссылка на гадание нужна была лишь для придания обвинению характера уверенности" (Лопухин. Толковая Библия).
Можно представить себе ошеломленность братьев, оказавшихся в этом случае простодушными и доверчивыми. Первая их реакция - возмущение и упрек: "Для чего господин наш говорит такие слова?" Сыновья Иакова очень уверенно отрицают то, в чем их подозревают. Сознавая свою невиновность, они сами приговаривают себя к рабству, а Вениамина - к смертной казни. Египтянин смягчает приговор и приступает к обыску. Он начал со старшего, у кого чаша не могла быть. "И нашлась чаша в мешке Вениаминовом".
Братья стоят перед фактом: они виновны перед правителем, у которого украдена чаша. Одновременно они становятся виновными и перед отцом, которого лишили теперь младшего сына. Возражать они не могут - вещественное доказательство налицо. Виновные сами вынесли себе приговор.
Ключ к пониманию действий Иосифа можно найти в словах братьев, сказанных ими во время их первого прихода в Египет: "Точно мы наказываемся за грех против брата нашего" (42:21). Чужестранец обвиняет их в шпионаже за то, что они много лет тому назад согрешили против брата. По человеческим оценкам причин и следствий они невиновны. Но они должны познать, что помимо человеческих оценок есть Божественные, есть оценки Того, Кто не ориентируется на понимания человека. По этим Божественным меркам братья виновны и пожинают то, что соответствует их делам. Если Иосиф, как орудие в руках Божьих, обвиняет братьев за дело, которого они не совершили, то Бог Своим судом обвиняет их за вину, которая лежит на их совести.
Итак, Бог может привлечь грешника к ответу через людей, от которых тот меньше всего ожидает этого. С другой стороны, на примере наказания братьев Писание показывает связь между согрешением человека и тем, как он наказан. Так братья терпят страх по той причине, что раньше они сильно напугали Иосифа, причинив ему страдание. В тюрьме Иосиф говорил виночерпию: "...Я украден из земли Евреев" (40:15). Теперь братья подозреваются в воровстве и обмане. Несмотря на самооправдание "мы люди честные", на возглас "как же нам украсть", их обвиняют в обмане. Точно так, как посредством вещественных доказательств они свидетельствовали о смерти Иосифа, так вещественным доказательством они уличены в воровстве. Во всяком случае, чудовищность их обвинения должна была напомнить им чудовищность их согрешения против Иосифа. Таким образом братья пожинают плоды своей несправедливости в отношении отца, брата и Бога.
Иуда как заместитель
"И разодрали они одежды свои, и, возложив каждый на осла своего ношу, возвратились в город. И пришли Иуда и братья в дом Иосифа, который был еще дома, и пали пред ним на землю. Иосиф сказал им: что это вы сделали? разве вы не знали, что такой человек, как я, конечно, угадает? Иуда сказал: что нам сказать господину нашему? что говорить? чем оправдываться? Бог нашел неправду рабов твоих; вот, мы рабы господину нашему, и мы, и тот, в чьих руках нашлась чаша. Но Иосиф сказал: нет, я этого не сделаю; тот, в чьих руках нашлась чаша, будет мне рабом, а вы пойдите с миром к отцу вашему. И подошел Иуда к нему, и сказал: господин мой, позволь рабу твоему сказать слово в уши господина моего, и не прогневайся на раба твоего; ибо ты то же, что фараон. Господин мой спрашивал рабов своих, говоря: "есть ли у вас отец или брат?" Мы сказали господину нашему, что у нас есть отец престарелый, и младший сын, сын старости, которого брат умер, а он остался один от матери своей, и отец любит его. Ты же сказал рабам твоим: "приведите его ко мне, чтобы мне взглянуть на него". Мы сказали господину нашему: отрок не может оставить отца своего; и если он оставит отца своего, то сей умрет". Но ты сказал рабам твоим: "если не придет с вами меньший брат ваш, то вы болев не являйтесь ко мне на лицо". Когда мы пришли к рабу твоему, отцу нашему, то пересказали ему слова господина моего. И сказал отец наш: "пойдите опять, купите нам немного пиши". Мы сказали: "нельзя нам идти; а если будет с нами меньший брат наш, то пойдем; потому что нельзя нам видеть лица того человека, если не будет с нами меньшего брата нашего". И сказал нам раб твой, отец наш: "вы знаете, что жена моя родила мне двух сынов. Один пошел от меня, и я сказал: верно он растерзан; и я не видал его доныне. Если и сего возьмете от глаз моих, и случится с ним несчастье, то сведете вы седину мою с горестью во гроб". Теперь если я приду к рабу твоему, отцу нашему, и не будет с нами отрока, с душою которого связана душа его, то он, увидев, что нет отрока, умрет; и сведут рабы твои седину раба твоего, отца нашего, с печалью во гроб. Притом я, раб твой, взялся отвечать за отрока отцу моему, сказав: "если не приведу его к тебе, то останусь я виновным перед отцом моим во все дни жизни". Итак пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего; а отрок пусть идет с братьями своими. Ибо как пойду я к отцу моему, когда отрока не будет со мною? я увидел бы бедствие, которое постигло бы отца моего" (44:13-34).
В отчаянии разодрав одежды, все братья возвращаются в город, чтобы вместе предстать перед Иосифом. Перед нами не капитуляция сыновей Иакова в виду представленных им доказательств. Доверие друг ко другу они тоже не потеряли, потому что уверены в своей невиновности. Как же расценивать тогда сокрушение Иуды: "Что нам сказать господину нашему? что говорить? чем оправдываться? Бог нашел неправду рабов твоих"?
Примечательно, что не первородный Рувим, а призванный Богом Иуда берет инициативу в свои руки. Он признает перед Иосифом вину свою и всех братьев, но не за украденную чашу, а за украденного ими из отцовского дома Иосифа. Через постигшие их обстоятельства братья поняли, что с ними заговорил Сам Бог.
Вина со стороны братьев признана. Однако Бог хочет от них еще большего: Он хочет их полного отречения от себя. Оно должно выразиться в передаче себя в руки другого или в волю другого. И вот тот самый Иуда, который когда-то не отважился заступиться за Иосифа, теперь готов вместе со своими братьями поручиться за Вениамина. Иосиф отклоняет это предложение. Рука душепопечителя "хватается" за Вениамина. Напряженность нарастает, братья загнаны в тупик. Они готовы теперь на все, ими овладевает страх - они боятся ответственности за жизнь любимого сына Иакова, боятся стать свидетелями страданий своего отца, боятся оказаться виновными в его смерти.
Когда еще не грозила прямая опасность, Иуда предложил себя в залог. Дать обещание всегда легче, чем его исполнить. После обещания от нас требуется конкретное действие. Теперь этот момент пришел. Теперь выясняется, что поручительство Иуды является подлинной отдачей всего себя за ближнего.
