А теперь о самом интересном. Существует и ветвь русской метаклассической философии! Ветвь, которая считалась засохшей. Ее расцвет происходит, как и рост немецкой метаклассической философии, на живительной основе философской поэтики, удерживающей значение и рациональный тонус мышления «после Гегеля» от впадения в марксистское небытие, от впадения в забвение мышления. В Европе «после Гегеля» философская поэтика формируется Киркегором, Ницше, Шопенгауэром, Бергсоном, продуктивно атакуется Фрейдом, марксисты же попросту не обращают на нее внимание, занятые «реальными» проблемами общественного переустройства, хотя с течением времени растет интеллектуальное влияние марксистов, обращающих внимание на постгегелевскую природу марксизма (Лукач и др.).
Ветвь русской метаклассической философии, развитие которой сокрыто по сю пору именно в таком качестве, также обязана своим произрастанием подобной же почве. Речь идет о русской философской поэтике Соловьева, Флоренского, Шпета, Бердяеева, Лосева, Бахтина и таких ее репрезентантов, хранителей традиций в недавнее время, как Мамардашвили, Аверинцев. Некоторое значение имело и творчество русских марксистов, скажем так, объективно-идеалистического склада (Ильенков и другие).
Первой русской метаклассической философией «после Гегеля» стала МЕТОДОЛОГИЯ. По понятным причинам, методология, развивающаяся в советских условиях, не могла даже внутренне манифестировать себя определенным образом преодолевшей марксизм чистой философией, работающей с проблематикой философии завершения Нового времени после Гегеля (спустя более чем столетие), ведь по советскому идеологическому канону философия Нового времени, как и всякая, впрочем, философия, резюмируемая философией Нового времени, была завершена, отменена за ненадобностью Марксом.
Ныне Петром Щедровицкого, иными методологами, методологическими структурами и организациями (Школа культурной политики и др.) многое делается для того, чтобы задним числом восстановить, отрефлектировать настоящее историко-философское значение методологии, развитие которой пришлось на ограничивающее теоретико-философскую рефлексию советское время. Щедровицкий-старший даже заявлял: «В методологии нет никакого бытия». Данный урезанный формат методологии как «строгой науки», чаще всего даже отказывающейся от родительского имени «философской науки», осложняет и по сей день институциализацию русского мышления. Так что искренне пожелаем успеха российским методологам в их работе по восстановлению и созданию историко-философских оснований и значений методологии.
Феноменология и методология – это две возможных и необходимых экспликации из гегелевской философии дальнейших путей развития, дел мышления после Гегеля. «Феноменология духа» Гегеля в его философском развитии была возведена в степень «Науки логики», которая, по праву несокрытости, должна быть раскрыта как «Методология духа».
Таков же и смысл русской метаклассической философии: в ней возникает отношение «методология-«русский Хайдеггер»», родственное, соприродное, гегелевски-степенно-превосходящее фундаментальное отношение немецкой метаклассической философии «феноменология-Хайдеггер». В этом ощутимо представлено величайшее понимание России как европейской страны, отличной от Германии (и других философских, мыслящих стран Европы) особостью своих возможностей, потенциалов и приоритетов в сфере мышления и образующей с ней (с ними) единое тело европейского мышления, живого, способного к развитию, в котором одно сопричастно и живо-приоритетно, сущностно важно другому. С точки зрения феноменологии, методология есть ноуменология, то есть искомая феноменологией определенность, предметность, продуктивность, движение объективных истинных форм, наполненных феноменологической культурой. В этом смысле, методология должна получить, открыть свой онтологический горизонт.
Таково философское творчество Науки Риторики. Сегодня оно полностью образует онтологический горизонт, основание методологии как новой, послегегелевской «методологии духа». Именно в отношении «методология-риторика» зафиксирована надежно, зримо интеллектуальная структура, Структура Новой России, как таковая, сама по себе. Отношение «методология-риторика» стабилизирует и фиксирует существо такого явления, как русская метаклассическая философия, философия Нового бытия. Отношение «феноменология-Хайдеггер» является способом экзистенции немецкой европейской метаклассической философии как философии, предваряющей философию Нового бытия, философией, завершающей философию Нового времени.
Предметом феноменологии является сознание, истинность которого Хайдеггер тестировал в качестве со-бытия. Предметом методологии является знание само по себе, истинность которого тестируется Наукой Риторики в качестве со-времени, времени-истины, образующей измерение (человеческое) бытия. Ныне практически завершено формирование русской метаклассической философии, происходит инсталляция связки «методология-риторика», связки Науки Риторики. В свое время, первая версия европейской метаклассической философии («феноменология-Хайдеггер») как методологическое основание западноевропейской цивилизации стала основой формирования евроатлантической либеральной империи. Статья «Конец истории» Фукуямы, имевшего в своих учителях русского гегельянца Кожева, обозначала манифест настоящей евроатлантической либеральной империи. С другой стороны, естественные ограничения триумфа западноверопейского либерализма, нашли свое выражение в учении Дерриды о деконструкции. Концепция деконструкции с новой силой поставила вопрос о нерешенности задачи Хайдеггера (задача перехода от времени к бытию, задачи времени), ограничив претензии западноевропейского логоцентризма на сущность мышления и указав на возможность Науки Риторики.
Наука Риторики выражает методологический дух человека как «математического человека» Эпохи нового бытия, сменяющего «политического человека» Эпохи прежнего бытия, и переходного «экономического (политико-экономического, экономико-политического) человека» Эпохи Нового времени. Переход от времени к бытию есть существо души математического человека, человека, сознанием которого является непосредственное знание, время-истина. Русская метаклассическая философия (онтологическая связка «методология-риторика») – не только методологическое основание либеральной империи, по Гайдару («Россия – Америка XXI века») и Чубайсу, но и видение-основание этой «либеральной империи», «империи знания» - как Великой Демократии, лидера Большой Европы, новой единой гуманитарной цивилизации. Выдвинута базовая общечеловеческая идея, фиксирующая «методологический дух» гуманитарного развития – Идея прав народа, фундаментально-онтологическая идея мировой демократии. Русская метаклассическая философия, философия связки «методология-риторика» образует интеллектуальное существо Новой России, стратегию институциализации Новой России. Именно русская метаклассическая философия является импульсом того качественного модернизационного скачка, который неочевиден сегодня ни власти, ни обществу, ни крупному бизнесу – скачка, прорыва в электронный институциализм. Возможность электронного институциализма есть переход от методологии к методографии, переход от представления к записи. Именно риторический горизонт методологии открывает новое действительное синтетическое, мыследеятельностное измерение – методографию. Научно-риторическая версия методологии раскрывает упущенную методологами громадную сферу бытия – сферу численности, фиксируемую в письме, текстовой работе в качестве численностных методов письменности. Сама письменность раскрывается как исчисление, моделируемое синтетическое исчисление простых чисел – методографическое исчисление, на порядки более мощное, сверхрациональное, чем аналитическое исчисление бесконечно малых – методологическое исчисление. Методография Науки Риторики есть «письмо самой природы», «книга природы, написанная на языке математики» - Новая литература, творящаяся посредством электронных институтов как простых и естественных институтов развития-исчисления.
