— Ну, а если вот так, неожиданно… — протянул озадаченный Серёжка.

— Можно и неожиданно. Смотри сам: нас ведь никто к путешествиям в параллельные миры не готовил. Но, вроде как, ведем себя не худшим образом без всяких тестов на выживание. Это раз. А два… Вот попали мы в ваш отряд. Не начали же сразу права качать, чего-то там для себя требовать, власть у Игоря отбирать. Потому что понимали: он для вас самый верный шанс на то, чтобы благополучно выйти к своим. И для нас тоже.

— Ну…

К некоторому удивлению Серёжки, никто не торопился обрывать возникшую паузу. Его ответа терпеливо ожидали. И если такое поведение друзей, чудесным образом обернувшихся пришельцами, можно было понять, то почему молчание врача пионера откровенно обижало. Всё-таки эти оппозиционеры нехорошие люди. Точнее даже не нехорошие, а ненадежные. Вроде бы всё при них, но в самый неподходящий момент на помощь не придут. Разве это честно?

— Понимаете, вы справились, но ведь могли бы и не справиться, — произнес Серёжка наконец. — Ведь могли бы?

— Ну, могли и не справиться, — согласился Валерка. Всякое ведь бывает. Никогда не стоит обещать то, что зависит не только от тебя.

— Вот, — обрадовался Серёжка. — А Игорь не мог. Он бы справился всегда?

— Всегда-всегда? — уточнил Никита.

— Угу.

— Потому что окончил этот самый Лицей и не умер на испытаниях?

— Ну да.

— То есть теперь ему можно доверить управление любым делом, и он обязательно справится?

— Конечно.

— Например, руководить этой больницей?

На Серёжкином лице отразилось неудовольствие. Руководство в сознании мальчишки было связано с чем-то важным и интересным. Возглавить экспедицию к неизвестной планете или хотя бы по изучению неизвестной части известной планеты, например. А больницей руководить — что может быть скучнее. Хотя, вопрос был законный: кто-то ведь и больницей руководить должен, иначе в ней никакого порядка не будет.

— Конечно, может.

— А космической станцией?

— Разумеется.

— А вот строительством моста через реку, на которой стоит этот город?

— Ну да, конечно.

— И всё это у него обязательно получится?

— Обязательно получится, — убежденно ответил Серёжка.

Никита тяжело вздохнул и почесал макушку. Последний раз в жизни он видел такую убежденность лет семь назад, когда соседка Анжела доказывала ему. Что к ней на Новый Год приходил самый настоящий Дед Мороз. Нет. Не семь, а шесть — им с Анжелкой тогда было по пять лет. А вот на следующий год, когда им уже исполнилось шесть, такого спора не возникло: Анжелка была уже большой девочкой и знала, что настоящего Деда Мороза не бывает. Жаль, конечно, что не бывает, с ним бы жизнь была интереснее, но раз нет — значит нет.

Описанная Серёжкой картина была столь же нереальной. Руководство каждым из названных Никитой процессов требовало специальных знаний и специфического опыта, который можно было получить только путем работы в низовой должности. Руководитель, если это действительно хороший руководитель, должен понимать, чем дышат его подчиненные. И не по отчетам, и даже не по задушевным беседам в кабинете или на рабочих местах, а по собственным впечатлениям. Считать, что всё это автоматически есть у Мурманцева по окончании его Особого Супер Лицея просто глупо. Вот выживать его научили, да, Никита очень проникся тем, как грамотно и умело Игорь руководил походом. Но командовать отрядами убегающих от врага — это не профессия. Во всяком случае, в нормальном обществе. Жить там, где профессией становится уводить детей поселенцев от желающих убить их аборигенов, Никита бы не хотел. Потому что там с руководством не в порядке на самом высоком уровне. И в очень большом непорядке.

Разговор разбавила длинная пауза, которую прервал Паоло:

— Может быть, Игорь может вырасти в очень хорошего руководителя. Со временем. Но вот сейчас знаний у него явно не хватает.

— Говорю же: не может у него знаний не хватать. Это невозможно, точно так же как полететь, вращая ушами, — Серёжка начал злиться. — Говорю же, он Селенгинский Лицей закончил. А там самое лучшее образование в Империи. Сколько раз надо повторять?

— Насчет полетов за счет ушей не знаю, а вот знания по астрономии у него практические нулевые. В нашем мире ему не то, что космической станцией командовать, ему туда в младший обслуживающий персонал туда, скорее всего, не устроиться: отбор для работы в открытом космосе у нас довольно строгий. Не пройдет по конкурсу.

— Ну и сами виноваты.

— В чем? В том, что не хотим доверять ответственную работу тем, кто ничего не знает? Пусть дуб дубом, зато человек хороший, так что ли?! Нет, хороший человек — это не профессия.

— Да может он знает получше тебя? У самого не хватает знаний, чтобы понять, что ему говорят, а на Игоря валишь!

— Вы только не ссорьтесь, ладно? — вмешался Никита. — Этого нам ещё не хватало.

— А чего он сразу… — обидчиво произнес Серёжка.

— Понимаешь, Серёж, мы с Паоло жили на космической станции, — пояснил Валерка. — И астрономия, астрофизика — наше увлечение с раннего возраста. Мы изучали её глубже, чем в обычной школе. И мы представляем себе, сколько знает наш средний школьник. Так вот. Игорь знает в разы меньше. И это при том, что ваша Россия в космос продвинулась куда дальше чем наша: мы-то из Солнечной системы не выбрались и непонятно когда выберемся, а вы летаете по всей Галактике. А Игорь с его лучшим образованием в астрономии почти ничего он не знает. Я ведь с ним тоже разговаривал, не один только Паоло.

— Ага, Ну вот сам подумай, как такое может быть: мы в космос прошли дальше вас, а наше образование — хуже. Это же глупость, так не бывает.

— Это действительно выглядит нелепо, — согласился Валерка. — Но тогда как объяснить то, что я вижу?

Серёжка пожал плечами.

— Откуда я знаю? Может, Игорь настолько лучше вас знает астрономию, что вы просто не можете его понять, поэтому его слова вам и кажутся ерундой.

— Мне это и самому приходило в голову, — признался Валерка. — Но, похоже, это неверное объяснение.

— И почему же? Не можешь признать, что чего-то не знаешь?

— Да нет, дело в другом. Помнишь, мы спрашивали тебя, как по-научному называется ваша Сина?

— Ага, помню. Я говорил, что не знаю.

— Вот и он не знает…

— А может, она у нас по-другому никак не называется. Сина — и всё тут.

— Для астрономов это неприемлемо. Все звезды, даже самые известные, имеют свои научные названия. Например, Сириус — альфа Большого Пса, Арктур — альфа Волопаса, Вега — альфа Лиры. И так далее.

— Может, у вас имеют, а в нашем мире — не имеют, — не сдавался Серёжка.

— В нашем мире тоже имеют, — вмешался молчавший до этого Стригалёв. Врач с интересом наблюдал за спором мальчишек, но не торопился принять в нем участие. — У Сины есть научное название…

— Погодите, — перебил его Паоло. — Пожалуйста, напишите его на бумаге и передайте Серёже так, чтобы я его не видел.

— Рассчитал всё-таки? — удивился Валерка.

— Сегодня утром закончил.

Врач написал что-то на маленьком бумажном квадратике, целая стопка которых лежала в специальном прозрачном контейнере на его столе, и передал его Серёжке. Пионер быстро прочел запись и вопросительно поглядел на Паоло.

— Триста двенадцатая Цефея, — произнес тот.

— Покажи, — немедленно потянулся к бумажке Никита.

Серёжка перевернул листок. На нём крупно и четко было выведено: "312 Цефея".

— А ещё говорят, что у врачей плохой почерк, — невпопад сказал Валерка.

— Правильно говорят. Нам очень часто приходится писать в спешке, а это хорошему почерку никак не способствует, — объяснил Стригалёв. — Но у меня вот сохранился с детства. Повезло.

— А как ты догадался? — спросил Серёжка у Паоло.

— Я не догадывался. Я рассчитал.

— Как рассчитал?

— Очень просто. Робик сделал для меня фотографии с высокой чувствительностью. Потом он перегнал их на мой коммуникатор. А это не только устройство связи, но и мощный вычислитель и очень вместительное хранилище информации. У меня там база данных по всем известным звездам нашей галактики, с координатами относительно Земли.