Врач понимающе кивнул. Серёжка издал недоуменное восклицание.

— Крещальня, — дополнил объяснение Валерка. — Там маленьких детей крестили.

— А… — было видно, что после такого объяснения мальчишка сразу утратил к объекту всякий интерес.

Запись закончилась.

— Мы потом на колокольню полезли, — сообщил Валерка. — Хотите посмотреть на Флоренцию с высоты птичьего полёта.

— Хотелось бы, — признался Стригалёв. — Только скажу сразу: вы меня уже убедили. Конечно, всё это можно скомпоновать, но… Не кажется мне эта запись подделкой. Верю я ей. Как не странно это звучит, но получается, что вы действительно пришельцы. Как это правильно сказать? Из параллельного мира, да?

— Наверное, можно и так сказать, — согласился Паоло. — Конечно, Вселенная у нас одна и та же, но пространства действительно можно называть параллельными. По старшим измерениям.

— С этим мы определились. А теперь рассказывайте, чем я вам могу помочь?

— Помогите нам вернуться назад. В свой мир, — бесхитростно попросил Никита.

— Как? — растерялся Стригалёв. — Как я вам в этом помогу? Я же врач, а не физик. Честно сказать, я мало что в этом понимаю. Почему вы обратились именно ко мне?

— Но вы же ученый, — произнес Никита с такой интонацией, словно это всё объясняло.

— Во-первых, мы решили, что вас нам будет легче всего убедить в том, что мы говорим правду, а не разыгрываем, — Паоло, как всегда, пустился в обстоятельное изложение сути вопроса.

— Легче всего вам было убедить вашего друга, — улыбнулся врач.

Серёжка тоже улыбнулся, шаркнул по полу подошвами ботинок и немного порозовел кончиками ушей.

— Если бы Серёжка мог нам помочь, мы бы никого другого не спрашивали, — уверенно заявил Никита.

— Командира отряда, с которым мы пришли в Беловодск, нам бы убедить точно было бы сложно, — констатировал Валерка.

— А кстати, расскажите, как вы сюда попали? И в Беловодск и вообще в наш мир, — попросил Стригалёв.

— Ну, вообще-то это получилось случайно, — осторожно начал Валерка. — Мы были в лаборатории научно-исследовательского института, в которой проводился эксперимент над релятивистскими суперструнами.

— Над чем, над чем? — заинтересовался Серёжка.

— Я тебе потом расскажу, — пообещал Никита. Он уже давно уяснил, что познания друга в физике микромира простираются не дальше смутного качественного представления о резерфордовской планетарной модели атома.

— Эксперимент уже закончился, нам просто лабораторию показывали, — продолжал Валерка. — Но неожиданно что-то сработало, и мы оказались вот тут, на Сипе.

— Невероятно, — оценил Стригалёв.

— Совершенно невероятно, — подтвердил Паоло. — Но тем не менее это произошло.

— А дальше что было?

— А дальше мы сразу вот Серёжку увидели.

— А я-то переживал, как это вы так незаметно появились, — признался пионер. — Я ведь наблюдал за лесом, был уверен, что поблизости никого нет. А тут вы… Получилось, что я плохой разведчик…

— Да хороший ты разведчик, — подмигнул Никита. — Это мы неправильно появились. Р-раз — и мы есть.

Серёжку такое заявление успокоило, и Валерка продолжил рассказ о том, как они добрались до Беловодска. Под конец подросток высказал своё мнение и о Мурманцеве:

— Он нам каким-то странным показался. Вроде и нормальный парень, вроде и нет. Как-то уж слишком он любит из себя главного строить, чтобы все вокруг него бегали. Словно родился для того чтобы командовать. А знаний у него, похоже, маловато. Во всяком случае, по астрономии и информатике.

— Валер, да ты чего, — чуть не поперхнулся Серёжка. — У Игоря знаний мало?! Да он же… Он же Селенжинский Лицей закончил!

Валерка вспомнил, что во время путешествия по лесу Серёжка об этом уже говорил. Но тогда подросток особого внимания этим славам не предал. Ну, лицей и лицей. Бывает. В Валеркиной России лицеями назывались школы, ориентированные на глубокое гуманитарное образование. Некоторые из них считались очень престижными, но это не означало, что каждый, кто его закончил — Александр Сергеевич Пушкин. Не говоря уж о том, что Сергей Есенин или Николай Рубцов стали великими поэтами и без всяких лицеев.

— Ну и что, что он его заканчивал?

— Да ты хоть знаешь, что такое Селенжинский Лицей?

— Понятия не имею, — честно признался Валерка. — Откуда мне знать?

— Ах, да, конечно. Ну, в общем это один из самых-самых лучших лицеев в России. Может даже самый лучший. Там такая подготовка, что…

За отсутствием подходящих слов Серёжка зажмурился. Так выразительно, что слова после этого в общем-то были и не нужны.

— И главного он из себя не строит, просто он лидер по жизни, понимаешь? За ним люди идти должны.

— Кому? — словно невпопад спросил Никита.

— Что — кому?

— Кому люди должны за ним идти?

— Ты чего тупишь? — насупился Серёжка.

— Я не туплю, я понять хочу.

— Чего тут непонятного? России!

— Должны России идти за ним? — переспросил Никита.

— Ну да.

— Так то что же, судьба всей России зависит от одного этого Игоря? Без него вся Империя рухнет?

— Да нет, — досадливо сморщился Серёжка. Было видно, что он очень огорчен непонятливостью друга. — Ну как тебе объяснить… Дело не лично в Игоре, а в том, что он лидер, понимаешь? В Императорских Лицеях их как раз таких и готовят. Не зря же их не Министерство Образования, а лично Его Величество… это… патронирует, во…

— Каких — «таких»? Лидеров, что ли готовят?

— Ну да, именно лидеров. Даже в приключенческих стерео, если там есть дети, то почти всегда командуют лицеисты-старшекласники или выпускники, — довольно подтвердил Серёжка. Было видно, какое облегчение ему принесло то, что друзья наконец-то поняли его объяснение. Пионер ещё не понял, что поторопился считать вопрос закрытым. — Это называется "элита Империи". А если проще, то про них говорят "отборные люди из отборного материала". Потому что там такие суровые испытания, что их только лучшие выдержать могут.

— А не лучшие? — поинтересовался Никита. На самом деле не столько потому, что его действительно интересовал этот вопрос, сколько по инерции: начав спрашивать, не так-то просто остановиться. Даже если заранее знаешь ответ: — Уходят в другие заведения?

— Кто-то уходит… А кто-то погибает на испытаниях.

— Как — погибает? — недоуменно хлопнул глазами Никита. — Что, по-настоящему?

— Ты думаешь, можно погибнуть понарошку?

— Бред… — других слов у Валерки не нашлось. — Не может быть.

— Нет, это всё правда, — подтвердил Стригалёв. — В программе Императорских Лицеев заложены опасные для жизни проверки и испытания. При их выполнении действительно случаются смертельные случаи. И довольно часто. Класс, дошедший до выпуска без потерь на таких испытаниях, это огромная редкость. Такого почти не бывает.

Серёжка кивнул в такт словам врача.

— Бред, — повторил Валерка. — Кому это нужно? Зачем?

— Не понимаете? А у нас это знают даже дети. Вот ваш друг вам объяснит.

— Это нужно, чтобы точно знать, может ли человек вести за собой других или нет. Способен ли? Достоин ли?

— А не слишком ли велика цена? — глаза у Валерки нехорошо сузились. Но Серёжка этого, кажется, в пылу разговора не заметил.

— Конечно, нет. Ведь от них будут зависеть судьбы всей Империи, миллионов людей. Разве у вас не так?

— Нет, конечно. У нас никто во время обучения не умирает.

— А как вы узнаете, кому можно доверить руководство, а кому нет? Или у вас каждый кто хочет, тот и командует?

По выражению Серёжкиного лица было видно, что такой подход он категорически не одобряет.

— Разумеется нет. У нас считается, что для того, чтобы руководить, нужно иметь знания и умение. Знания приобретаются во время обучения, а умения проверяются на предыдущей работе. Понимаешь, у нас не бывает так, чтобы человек, который раньше никогда ничем и никем не руководил, сразу получал бы ответственный участок. Если кто-то связывает свою жизнь с административной работой, то он должен пройти всю лестницу снизу вверх. Хочешь, например, руководить заводом, стань сначала на этом заводе лучшим начальником цеха.