Внезапно Сашино внимание привлек знак пешеходного перехода. Точнее, не сам знак, а столб, на котором этот знак висел. Он весь был как-то униженно согнут. «Видимо, досталось тебе, дружище», – подумал Саша. В столб явно кто-то совсем недавно въехал. А потом его выправили. Но столб так и остался покалеченным, как чья-то жизнь. Отчетливо были видны следы удара и остатки автомобильной эмали. Поддавшись непонятному позыву, Саша подошел к столбу и погладил его изуродованный скелет.

Саша стоял и гладил погнутый столб. «Надо найти то самое место, откуда все началось. Тогда, и только тогда все станет ясно. Станет ясно и отчетливо понятно, что произошло», – в памяти четко прозвучал голос медиума по фамилии Холодец. А еще Саша ощутил, что больше не властен над своими мыслями. Он не мог их думать! В голове заметались обрывочные фрагменты воспоминаний. Саша не стал противиться этому странному вихрю и устремился за подсказками памяти. Вот он увидел себя маленьким. Тогда он зашел в реку и порезался. Саша сильно порезался осколком бутылки. Кровь текла по ступне, окрашивая зеленоватую воду реки в коричнево-красный цвет. Саша очень испугался. Испугался едва ли не до обморока. С тех пор он всегда боялся вида крови. Даже при незначительной царапине Саше и сейчас делалось дурно и кружилась голова.

Потом Саша вспомнил себя подростком, тогда они с приятелем залезли на стройку. А в одной из бытовок его товарищ увидел раскладной ножик. И он ему очень понравился, тот ножик. А на окнах бытовки была решетка. Но Сашин товарищ просунул туда свою голову и достал ножик. Ножик он достал, а голову извлечь, никак не получалось. Не получалось, потому что мешала решетка. А еще мешали уши. Уши, легко проскользнувшие в решетку, не хотели вылезать обратно. Сторож их заметил и уже бежал к ребятам. А Саша стоял и не знал, что ему делать: бежать и оставить друга в руках сторожа или остаться и попасться самому? И Саша остался. А потом он сам лично приминал уши товарищу, так что бы голова пролезла через прутья. А сторож был старенький и не успел схватить отчаянно испугавшихся мальчиков. Тогда им удалось удрать и унести в своих руках трофей.

А еще Саше показалось, что он вновь вернулся в тот гараж. В том гараже, в углу того гаража, стоял огромных размеров бак, наполненный бензином. Саша не знал, что минуту назад бензин из бака переливали в канистру. Он не знал, что пары бензина заполняли собой то место, где минуту назад стояла канистра. Саша нагнулся там, и сигареты выпали из кармана. Ворота были закрыты, свет не горел, и Саша подсветил себе зажигалкой. Когда он щелкнул зажигалкой, вспыхнул огромный клубок пламени. Саша успел среагировать и прикрыл глаза руками. Он чувствовал обжигающее руки прикосновение огня, он отчетливо ощутил, как вспыхнули его волосы… А еще Саша понял, что сейчас произойдет взрыв. Сейчас взорвется бак с бензином. «Это конец», – хладнокровно подумал он. Но больше всего Сашу поразило то, что он думал об этом совершенно спокойно. Не было ни страха, ни паники, не было вообще ничего. Никаких эмоций, только объективная оценка ситуации. Как и сейчас, тогда перед Сашей пробежала вся его жизнь. Быстро, как кадры кинопленки, но ярко и живо. И после того Саша знал, что это не вымысел писателей, что это не гипербола. Это ретроспекция происходит самым реальным образом, когда человек находится на грани.

Бак тогда не взорвался. Саше просто повезло. Но ожоги он получил нешуточные. Лицо Саши было похоже на печеное яблоко. Руки покрывали страшного вида пузыри и яркие язвы. Саша боялся подходить к зеркалу. Его пугала перспектива остаться таким страшным и даже противным на всю жизнь. Он не хотел жить в тот момент. Но язвы и рубцы затянулись, волосы отросли, и все встало на свои места. Только одно Саша запомнил на всю жизнь.

Он запомнил те сотые доли секунды, когда пламя охватило его. Он запомнил ощущение невероятной скорости сознания. Скорость мысли была просто потрясающе необъяснима. Он столько всего успел вспомнить, подумать и даже понять за столь короткий промежуток времени, что становилось жутко.

Сейчас Саша четко вспомнил, что ему еще раз приходилось испытать то самое ощущение мгновенной оценки событий. Но когда? Саша не вспомнил. Не вспомнил, потому что вернулся в тот сон. В свой сон, где он увидел часы и время на них.

26:26:26.

Что это за время? Время чего? Время смерти? Но в каком измерении? Саша еще раз ясно и реально погрузился в тот самый сон. Вот он заходит в ту страшную комнату. Дыхание его учащается. Волосы на голове шевелятся, и он видит время: 26:26:26. Но что это? Время на часах меняется. Или ему только кажется? Саша теперь отчетливо видит, что часы показывают сумму своих чисел. Они показывали 08:08:08.

Ужас сковал Сашу. Он держится за столб вспотевшей рукой, чтобы не упасть… и понимает. Саша вспоминает и понимает, что произошло.

В тот день, восьмого августа две тысячи восьмого года, они ехали по этой дороге. Ехали на рыбалку. Саша был за рулем, Паша, как и сейчас, сидел рядом. Леша и Геша дремали сзади. Паша все рассказывал о том, какая она удивительная девушка, его Саша.

День обещал быть хорошим. Солнце светило ярко и весело, но было не жарко. Точнее, не было той убивающей жары. Паша не смолкал ни на минуту. Он хвалил Сашины зеленые глаза, ее волосы, ее манеру держать себя.

– И она тебе не рассказывала о своих парнях? – удивился Саша.

– Нет, – в свою очередь удивился Паша. – А зачем? То, что было до встречи с ней, мне не важно. Не важно и ей. Мы заняты только настоящим моментом. Старик, прошлое – это только груз воспоминаний. Причем не всегда полезных. Есть только настоящее. Оно важно, и оно есть.

– А будущее? Будущее есть? – поинтересовался тогда Саша.

– Будущего без настоящего нет. Оно зависит только от того, как и что мы сделаем в настоящий момент.

– Но если следовать твоей формуле, настоящего нет без прошлого?

– Пожалуй, – допустил Паша.

– Значит, прошлое есть?

– Нет, старик, оно было и прошло. И не стоит за него цепляться. Я хочу жить настоящим, – блаженно улыбаясь, сообщил Паша. – Хочу долго и счастливо и чтобы в один день…

– Что в один день? – переспросил Саша.

Но ответа он так и не услышал. Он только увидел ужас в глазах побледневшего Паши. Саша машинально нажал на тормоз и перевел глаза на дорогу…

Каким образом едущую впереди Саши «шестерку» так развернуло, Саша не видел и не понимал. Четкие мысли быстро оценивали только настоящий момент. Вероятно, шаровая опора ВАЗа не выдержала, а водитель не смог выровнять машину – и его занесло, стукнув о знак пешеходного перехода. До столкновения оставалось меньше секунды. Саша утопил педаль тормоза в пол. Затрещала АБС. Больше он ничего сделать не мог. Неизбежность момента, его неотвратимость отразилась на лицах Саши и Паши. Позади громко вскрикнул Геша. Леша так и не проснулся.

Как и тогда в гараже, Саша спокойно подумал, что это – все. Что это окончательный и бесповоротный финал. Финиш. Жизнь замелькала кадрами. Алла, дети, родители, бабушка, которая его любила больше всех на свете, – все это промелькнуло и исчезло. Растворилось окончательно. А потом было столкновение. Саша все видел, как в замедленном кино. Он четко видел момент удара, испуганные глаза за толстыми стеклами очков водителя «шестерки». А еще Саша видел, как очень медленно сминается капот его автомобиля. Капот смялся, будто бумага под чьей-то невидимой рукой. Медленно-медленно лобовое стекло покрылось сеточкой трещин и переливающимися на солнце алмазами, осколки ударили в лицо Саши и Паши. Рулевая колонка вошла в тело Саши, как якорь входит в илистое дно… Это было последнее, что Саша успел понять… Не почувствовать, а именно понять…

Сейчас Саша держался рукой за этот осколок того дня. Держался за знак и почувствовал холодок в своей пробитой груди. 26:26:26. Восьмое августа. Вот о чем предупреждал его сон. Вот в чем его разгадка и смысл. Он умер! Его нет! Они все умерли! Сорок дней назад их не стало. И вот теперь, только теперь это стало отчетливо ясно и понятно. Оля не могла пережить тяжелую утрату, отсюда все эти попытки свести счеты с жизнью. Она потеряла их всех одновременно…