– Да, Юра. В автобусе. Да. Домой. Не слышно, как двигатель работает? Так мы стоим. Не знаю, наверное, сломался. Что сломалось? Колесо, – уверенно заявила Саша. – Колесо переломилось прямо пополам. Почему на другой не сяду? Водитель сказал, что сейчас заклеит и мы поедем. Да. Целую. И я… И я тебя… Я тоже. Очень!.. Конечно… Что? Очень, очень!!! Пока.

– Кто это – Юра? – без особого интереса поинтересовался Саша.

– Ты его не знаешь, – последовал ответ.

– Понятно, что не знаю, просто мне…

– Знакомый один, – перебила Саша и резко закрыла тему. – И все, хватит о нем! Что нам, больше поговорить не о чем?

А потом Саша рассказывала, что у нее был мужчина, а потом он пропал из ее жизни. Но Саша не такая, чтобы ее можно было как вещь… на помойку…

И Саша рассказала, как она отомстила тому «женатому козлу».

Тогда Саша окончательно понял, что его первое впечатление на сей раз обмануло, подвело его. Это был не подчиненный никаким логическим объяснениям случай, который можно было отнести к исключениям из правил.

С тех пор Саша стал осторожнее относиться к своей теории походок. Теория требовала если не полного пересмотра, то некоторых уточнений и дополнений точно.

Тогда Саша понял, что у любого правила существует ряд исключений. И еще Саша решил, что бывают исключения из правил по обстоятельствам. То есть если женщина неуверенно ступает, далеко отставляя руки, она не обязательно неуверенный в себе человек, лишенный поддержки. Возможно, она просто балансирует, боясь ходить на шпильках, или натерла ноги.

А пока Саша сидел в своем кабинете и, обхватив голову руками, думал разные мысли, навестившие его голову в тот момент. Среди мыслей выделялась одна внятная, своим нестерпимым зудом ярко давившая, точнее, кричащая о непоправимости случившегося. Мысль эта была о том, что необходимо было во всем этом разобраться. Разобраться в мотивах поступка Оли.

Тяготил вакуум вокруг него. Саша удивлялся тому, что никого не было, но удивлялся он как-то спокойно. Не было секретарши, и не было Жени, коммерческого директора, а точнее, заместителя по любым вопросам. Уже скоро девять, а еще никого не было.

Казалось, что это было только вчера. А на самом деле прошло уже больше месяца, когда Женя жутко доставал его, звоня на сотовый каждые пять минут, если Саши не было в офисе. Стоит ли говорить, как надоедал Женя, когда Саша был на месте, сидел в кресле своего кабинета. Тогда под большим вопросом оказался проект, которого он очень долго добивался.

Женя, как всегда, когда были серьезные вопросы, без стука вошел в кабинет. Саша тогда читал. Читал книгу. А Женя вошел, молча сел напротив. Саша заложил книгу лежавшими на столе бумагами и, подперев голову ладонью, также молча стал смотреть в глаза своему заместителю. Неизвестно, сколько они могли так просидеть, если бы Саша не нарушил молчание:

– Что-то случилось?

– Еще нет, но скоро может.

Сашу всегда раздражала эта манера говорить, но ничего не сказать. Почему бы ему сразу не изложить причины визита, а не изъясняться загадками? А еще не нравилась Саше походка Жени. Женя всегда ходил как-то мелко и сутулился. От этого его семенящая походка казалась нарочито угодливой. Саше это не нравилось, хотя одевался Женя неплохо.

– Ты можешь свои загадки приберечь для своих девочек на дискотеке. Ты толком скажи, что произошло или может произойти! – раздраженно потребовал Саша.

Женя вытянул документы из книги, которую читал Саша.

– Ты вытащил закладку из моей книги, – сказал ему Саша.

– Не переживай, я положу обратно, – ответил Женя и всунул бумаги наугад в середину книги. – Дело в том, что местные власти Уборновска не хотят заключать договор с нашей фирмой.

– Как так?!

– А вот так.

– Ну все же было договорено-переговорено, – возмутился Саша.

– А теперь они задний ход включают. Надо ехать туда и решать на месте, – прояснил обстановку коммерческий директор.

– А что на месте можно решить? Почему они отказываются? Ведь туалеты на трассе все равно надо ставить. Они что, нашли другого подрядчика?

– Не знаю. Поэтому и говорю, что решать надо на месте. Здесь, – Женя постучал ручкой по столу, – из Москвы мы ничего не выясним.

– Погоди, Женя. Ты мне скажи, чем они мотивируют свой отказ.

– Мотивируют дороговизной проекта. Мотивируют, говоря, что все равно местные жители, привычные к вольным условиям, не зайдут в эти туалеты. Кусты ближайшие – для них туалет. Почти вся трасса проходит через лес. Так на кой им там, говорят, туалеты? Только деньги переводить! Глава администрации мне так и сказал: «Деревьев в лесу много, и под каждым деревом уже готовый туалет».

Саша тогда предложил оригинальное решение, и проект удалось отстоять. Тогда по совету Саши на специально организованных автобусах вывезли больных из кишечно-инфекционного отделения военного госпиталя, где у Саши главврачом работал друг. Вывезенные якобы на терапию больные так уделали всю дорогу, что приехавший на место глава администрации молча завизировал договор.

«Теперь никто не надоедает, даже Женя», – подумал Саша, а еще подумал, что это его не трогает и не заботит. Что больше всего сейчас заботило Сашу, так это Олин поступок. Это казалось таким важным и всеобъемлющим, что все, включая работу и даже семью, отодвинуло на второй план. Казалось, поступок Оли неразрывно связан с чем-то нехорошим, произошедшим с ним лично. Но Саша никак не мог понять, откуда такая уверенность в этом и что, собственно, это такое. Какое событие так круто изменило его жизнь и жизнь всегда жизнелюбивой Оли? И Саша отчетливо понимал, что разберись он в этом вопросе – и все сразу срастется, встанет на места и разложится по привычным полочкам.

Позвонили по телефону. Позвонили на сотовый. Звонившим оказался Геша.

– Ты уже выехал? – спросил у него Саша.

– Нет, пока только собираюсь. Я вот тут узнал… Ты говорил, это важно… ну, что в Олином поведении казалось необычным… Так вот я узнал, что Оля была на приеме у психотерапевта…

Саша сразу же зацепился за эту новость. Вернее, не зацепился, а отчетливо понял, что это действительно может быть важным. Очень важным. Он нетерпеливо перебил Гешу:

– У психотерапевта? У какого? Как зовут и как его найти?

– Как найти не знаю, а зовут его, точнее, фамилия его – Петров.

– Да-а-а… – разочарованно протянул Саша, – с такой редкой фамилией найти его – раз плюнуть.

Геша уловил горечь в словах друга и промолчал.

– Это все? – нарушил молчание Саша.

– А еще Оля была у… не знаю, как сказать… у колдуна, что ли… точнее, у экстрасенса, а еще точнее, у медиума.

– Оля?! – Саша готов был подпрыгнуть от удивления до потолка.

– Да, Оля, – почему-то спокойно подтвердил Геша.

– Наша Оля? Наша всегда рационально мыслящая Оля была у медиума?

– Представь себе. Этот экстрасенс или медиум – не знаю, в чем разница, – так вот он на Мясницкой принимает. У него там кабинет. Точнее, из квартиры сделали кабинет, и он там принимает. А фамилия у него какая-то глупая…

– Какая?

– Холодец.

– Как?! – едва не рассмеялся Саша.

– Я ж тебе сказал, что глупая. Холодец, – повторил еще раз Геша.

– Действительно очень глупая, – прокомментировал Саша.

Они еще некоторое время поговорили с Гешей, а потом Геша попрощался и повесил трубку. Саша остался наедине со своими мыслями.

Оля никогда не верила во всю эту потустороннюю чушь. «Зачем она ходила к колдуну? Снять порчу? Господи, глупость-то, какая!» – от такого чудовищного предположения Сашу передернуло. Он задумчиво закурил, вернее, закурил и глубоко задумался. «А еще и психолог!..» – Саша даже затряс головой, надеясь скинуть, стряхнуть это наваждение. Уж очень все это не вязалось с Олей. Саша знал, что Оля не верит во всю эту чепуху. Она неоднократно иронизировала на эту тему. Саша ее поддерживал в этом и сам так же относился к этим псевдонаукам. Он твердо, отчетливо был убежден, что «каждый сам себе психолог». Он был уверен, что человек – нормальный человек – вполне способен разобраться в своих мыслях и желаниях. И никто ему в этом не нужен, тем более платный помощник. Надо просто чаще прислушиваться к себе, спокойно анализировать ситуацию и, руководствуясь здравым смыслом, принимать решения. А тем, кто все же не может сам прийти к гармонии с самим собой, тем нужен не психолог, а уже психиатр, и даже квалифицированный психиатр. Саша был уверен, сильно уверен, в том, что организм человека, включая его психику, очень тонкий механизм, способный к саморегуляции и самонастройке.