Разведка сообщила, что в Солонешное пришла шестая коммунистическая рота, а с другой стороны доносили, что эскадрон чоновцев под командованием Воронкова занял Чёрный Ануй. Отряд чон двинулся к Тележихе, которую, решено было окружить. В ночь на двадцать пятое мая Колесников увел из села свой отряд.
От Тележихи, мы уходили ночью, шёл проливной дождь, лошади спотыкаются. По грязи поднялись на Весёленькое, проехали Михайлов ключ и спустились в Пролетной к Тоболовой заимке, и здесь не остановились. Перейдя через ключ, полезли в гору мимо Пахомовой пасеки и спустились в осинник в вершине Казанцева ключа, здесь остановились. Прошла команда расседлать и кормить на коротких поводах лошадей, самим ложиться спать. Темнота, мокрота, тошнота, под тобой всё чавкает, дождь льёт, какой уж тут сон. Сидел я на своём седле рядом с Добрыгиным. Около трёх часов ночи раздался ружейный залп. Команда по коням. Я не могу отвязать веревку от ноги лошади, отрезаю ножом, Семён помогает седлать. Второй залп - убит Осип Березовский. Оказалось убитых ещё двое да трое раненых. Спешно вышли из вершины прямо в посёлок Черновой. Отряд не останавливается, впереди разведка, Колесников, как всегда замыкающим вместе с Дударевым и Загайновым. Фепен без флага, он потерял его в последнем бою с разинцами. Рассветало, дождь перестал, взошло солнышко, от мокрой одежды валит пар. Вокруг все что - нибудь жуют, отломил и я кусок от овсяного калача. Логами да косогорами выехали на Бащелакское седло, команда рассыпаться, чтоб не было заметно сакмы. Проехав перевал, под прямым углом разрезами выезжаем на "Зайчиху". Колесников хитро замёл следы, преследователи решили, что он ушёл на Бащелак. Расположились на отдых. Костры разводить не разрешалось, кормили лошадей ели в сухомятку сами, припевая хрустальной водичкой. У меня не выходило из головы, смогла ли моя жена Серафима уехать в волпартком и сообщить о случившемся. В полночь снова команда по коням и, не заходя в Большую Речку, перевалив несколько безлесых гор, из Панова ключа спускаемся в посёлок Плотниково и не язёвской дорогой, а через перелом спустились в Землянуху на Солонешенские пашни, снова подошел рассвет, ехали на рысях. У Колесникова был план - врасплох напасть на коммунистическую роту, захватить оружие и пополнить боеприпасы. Рота спокойно почивала, и ни какого нападения не ждали. Из Землянухи, обогнув гору, что над мостом, отряд на рысях понёсся к мосту, беспорядочно стреляя. Солонешенские впереди, что - то командует Буньков. В селе переполох, среди военных просто паника, все дорогой и горой бегут в сторону Медведевки. Мост весенним паводком скособочило, переезжать пришлось по одному. При желании, если бы за мостом несколько человек организовали оборону, то колесниковцам бы не пройти. Но из села успели убежать не только гражданское волостное начальство, но и военные и милиция. Поймали чоновца из Сосновки, его зарубил Иван Березовский
Поставили нас в дом Грулёва, выходить не разрешают. Семён, смеясь, спрашивает, орал ли я ура, отвечаю, что рот разевал, да голос не подавался, спазмы сжали.
- Вот дурачьё, - заговорил он об убежавших военных, - ведь они могли, если не всех нас, то половину перебить. Засели бы в домах на берегу, ведь мы сломя голову бежали к реке, тут бы нас перестреляли, не ждали да и струсили. Вон твоя баба идёт.
- Едва тебя разыскала, - заговорила она, плача.
- Когда приехала и была ли где надо?
- Приехала вчера, - и оглядываясь, почти шёпотом продолжала, - была в парткоме, рассказала, как вас взяли и как хотели расстрелять. Ты, наверное, голоден, пойду что - нибудь принесу.
- Неси больше, голодный не я один.
Подошёл Ефим, и подавая мне кисет, очень тихо заговорил, что ходит какой - то слух о близком конце. Поехали на Ануй поить лошадей, вода бушевала, мост покачивало, несло брёвна от смытых бань.
Одежда вся мокрая, рубашки, брюки и кальсоны выжимали и сушили, благо день был тёплый. Штаб расположился на старом месте - в конторе кредитного товарищества. Солонешенские повстанцы вели себя развязно, многие были уже пьяны. Где - то послышался выстрел, после рассказывали, что кто - то нечаянно застрелил сам себя. Снова команда - готовиться к выступлению. На площади собралось много верховых, дана команда и нам выезжать туда же. Все в сборе, начинают строить по два. Жёны и другие родственники пришли провожать своих "защитников", играет однорядка, в разных концах песни. Закончена перекличка и снова разведке - вперёд. Проехали луг за часовней, свернули верховой тропой и двинулись на Матвеевку. Ещё засветло были там. Там и заночевали. Жители относились к повстанцам недоброжелательно, но как не относись, а ужином и завтраком корми. Набрали продуктов и про запас. Отсюда отряд повёл проводник Василий Изосимович Жигулев, хорошо знавший эти места. Тропа узкая, ехать можно только по одному. Спустились к мельнице на речке Тихой и, перейдя её, въехали в большое село Булатово. Разумеется, жители ни каких отрядов не ждали, но про банду наслышаны и сразу догадались, что это она и есть. Председатель сельревкома выскочил в окно и скрылся в зарослях по ключу Куягашку. В сборне находилось несколько дежуривших там женщин, секретарю ревкома было приказано развести вояк по квартирам. Нас четверых, с двумя злюками, поставили на одну квартиру. Прихваченным двум братьям коммунистам пришлось в этом доме, спрятавшись, сутки сидеть в подполе. В десяти километрах от Булатово был колхоз "Новая жизнь", туда поехали самые отъявленные мародёры Дейхин, Лубягин, Менохов и ещё несколько "орлов". Никто их не посылал, а им просто хотелось пограбить. Мужчины там их обстреляли из ружей, и ушли в лес, а женщин и детей перепугали, привезли всякие мелкие вещи, зеркальце, гребёнки, платки. Открыли маслозавод и всем к ужину выдали по пятьсот граммов масла, наверняка, попользовались им и местные жители.
Рядом с селом на лугу стояли табором цыгане, поехали к ним несколько бойцов поворожить и узнать свою судьбу. Цыганка наворожила, что трефовому королю будет удар, а вы все скоро будете дома - вернулись весёлые. Ефим принял это сообщение за доброе знамение, сказал, надо верить. Отряд пошёл дальше обходными тропами, не заходя в Куяган. В Матвеевке и Булатово многие заменили своих уставших лошадей, на хороших. Отобрали и двух сытых рысаков у цыган, они подняли вой и всем табором шли за нами несколько километров, проклиная до пятого колена. И в первую же стоянку, спёрли своих коней и прихватили трёх наших. Куда идём - не знаем. На пути село Тоурак. Из каждой ограды выскакивают своры собак и бросаются под ноги лошадям. В улице в лужах стаи уток и гусей, того и гляди, что задавишь. Колесников с помощниками, подъехал к зданию, рубленому по амбарному - это был ревком. Послали за председателем, пришёл рыжий мужик в катаной шляпе лет пятидесяти, типичный кержак. Начальство приказало ему собрать овса для лошадей, бойцов развести всех по избам с наказом хорошо покормить. Вечером с пастбища пришли коровы, хозяйка подоила и предложила покушать с сухарями, поужинали плотно, сухарей набрали и в запас, как знали, что завтракать не придётся. В половине ночи проснулись от стрельбы, оказалось, что из села убежал учитель, по нему стреляли, гнались, но не поймали. На рассвете чоновские части обстреляли село. Хозяева с ребятишками рванули в подпол, а мы по коням. Бурыкин и Буньков с полусотней пошли навстречу чоновцам. Там завязалась перестрелка. Возле Колесникова толпа всадников, некоторые в сёдлах жуют хлеб, истошно лают собаки. Команда - уходить в сторону Ильинского. Уходили рысью, обгоняя друг друга. Чонари шли следом километрах в пяти, наконец заняли позицию в камнях и поваленном колоднике, коноводы увели лошадей в лог, заросший разнолесьем. Мы вместе с Семёном лежали за колодиной. Бой продолжается до вечера. Сухари нам послужили завтраком, обедом и ужином, продуктов больше нет. Не далеко от нас кричат, что кого - то убило. В другой стороне стонет раненый. Колесникова ищет прибежавший коновод, он говорит, что их тоже обстреливают, есть уже убитые лошади. Горы начало заволакивать туманом и снова пошёл дождь, дана команда спускаться к лошадям. Все перемокшие, грязные собрались у лошадей, быстро темнело, на оставленных позициях слышны крики раненых. Под прикрытием ночи стали уходить, проводника не отпускали, проехав всю ночь и пол дня, выехали на гору Плешивую. Через валёжник и россыпи пробрались на поляну, здесь остановились передохнуть, и я провалился в сон. Проснулся от того, что кто - то назвал мою фамилию, меня требует командир взвода Решетов. Я пошёл на дальний край поляны. Решетов дал мне ружьё без патронов, как груз, который надо носить. Стоянка закончилась, двинулись дальше, голодные уставшие, на пределе сил. Объехали Александровку и Дёмино, обошли стороной и Туманово и, только ведомыми Жигулеву тропами, спустились в село Барсуково. Здесь снова отдых. Наконец - то поели. Начальство совещается - решают куда лучше уходить на Солонешное или в Тележиху, решили в Тележиху, там места для позиций удобнее, ведь чоновцы идут по пятам и могут в любой момент прихватить. И действительно эскадрон Воронкова шёл по пятам. Если бы они не кормили лошадей за Туманово, то настигли бы нас ещё в Барсуково, опоздали на пару часов.
