По некоторым признакам угадывалось, что здесь кто-то побывал до нее, а так как она уже видела на аллее огромную машину, то пришла к выводу, что это был Гидеон Фейбер, который заглянул сюда позавтракать, прежде чем отправиться в путь к месту работы.

После завтрака Ким вышла в холл, и там на нее наскочила Траунсер.

— К десяти часам, — сказала она. — Миссис Фейбер будет готова принять вас к десяти часам.

У Ким оставался почти целый час. На ней были брюки и толстый пуловер, она не стала переодеваться, а вышла через боковую дверь в сад. Несмотря на холод, день выдался чудесный для этого времени года, не было ни сырого тумана, ни обжигающего холода, какой она ожидала встретить на севере.

За оградой трудились садовники, и, подойдя ближе, она разглядела, что оранжереи и обогреваемые теплицы протянулись почти на четверть мили. Она мельком заметила сомкнутые ряды цветущих гвоздик. В другой оранжерее росли только огромные лохматые хризантемы, которые были повсюду расставлены в отделанных деревом комнатах Мертон-Холла.

За огородом раскинулось море фруктовых деревьев среди высокой травы, но в этот час было слишком сыро гулять по саду. Поэтому она взяла курс на конюшенные часы и приблизилась к современной постройке, в которой кипела жизнь. Верхние створки дверей были открыты, и обитатели конюшен завтракали, а одного из них, красивого гнедого скакуна, вытирали насухо. Возле лошади, которая, видимо, отлично брала препятствия, стоял высокий мужчина и разговаривал с конюхом, но как только Ким вошла во двор, взглянул на нее, словно видел раньше и поприветствовал.

— Здравствуйте! — произнес он, сорвав с головы шляпу и шагнув навстречу. — Похоже, вы привыкли вставать с петухами. Откуда приехали? Из Лондона? Вам здесь покажется скучно, если любите большой город.

— Нет, не люблю, — улыбнулась Ким в ответ.

Перед ней стоял крупный мужчина, широкий в кости, от которого веяло силой. Он обладал четкими чертами, свежим цветом лица и голубыми глазами, они окинули ее живым оценивающим взглядом с ног до головы. Именно так должен выглядеть глава охотничьего общества, который, начав травлю лисы, конечно, не отступится от своего. Он улыбнулся ослепительно белой заразительной улыбкой.

— Меня зовут Дункан, — сообщил он, протягивая руку, — Роберт Фэрфакс Дункан. Рад познакомиться с вами, мисс Ловатт. Я слышал о вашем приезде.

— О, значит, вы знаете, что я приехала сюда работать для миссис Фейбер? — Она пыталась угадать, кто бы это мог быть и почему он так уверенно говорит. А еще ей захотелось узнать, такого же он невысокого мнения о миссис Фейбер, как она о хозяине этого места.

— Конечно. Здесь любая новость — событие… А уж чей-то приезд — грандиозное событие! — Он, видимо, забыл, что все еще держит ее руку, и ей пришлось приложить усилие, чтобы высвободиться из сильных пальцев. — Простите! — Он заразительно рассмеялся. — Надеюсь, я не причинил вам боли? Просто не привык к миниатюрным молодым дамам вроде вас… В здешних краях таких и не видывали.

Она посмотрела на его лошадь и решила, что пора ее похвалить.

— Вы уже успели проехаться верхом? — поинтересовалась она. — Наверное, выехали еще затемно.

— Точно. Но это для меня лучшее время, если, конечно, погода позволяет. Люблю смотреть, как гаснут звезды и начинается рассвет. Всю прошлую неделю шли дожди, поэтому я почти не вылезал из дома. — Он свернул на дорожку, словно собрался проводить ее к дому, а она шла рядом, чувствуя себя коротышкой по сравнению с рослым спутником. — Кстати, я управляющий Гидеона, — пояснил он, — почти всю неделю только и занят тем, что выполняю его распоряжения. А живу в сторожке, вон там. — Он сделал неопределенный жест, указав в сторону. — То есть когда-то это была сторожка, а теперь ее переделали.

— Как мило, — заметила она. — Я всегда считала, что сторожки выглядят уютно и приветливо.

— В моей пока полный беспорядок, ведь я живу один, и, хотя некоторые холостяки отличаются аккуратностью, я не из их числа. — И вновь на его лице появилась заразительная улыбка. — Как-нибудь загляните ко мне, правда, вам придется пробираться сквозь груды мусора, но если я заранее буду знать о вашем приходе, то постараюсь навести порядок.

Она рассмеялась.

— В таком случае я не стану предупреждать вас и избавлю от хлопот.

— Уверяю, это не составит никакого труда, — сказал он чуть менее уверенно. — Кстати, вы ездите верхом? Гидеон мог бы дать вам лошадь, если захотите. А я буду рад иногда составить вам компанию.

— Спасибо, — ответила она, — я действительно езжу верхом. Мой отец был известным жокеем, но, боюсь, все его кубки и награды утеряны.

— Вы хотите сказать…

Она кивнула, прикусив губу.

— Да… И мама тоже. Они вместе были в самолете, когда тот… разбился.

Роберт Дункан был потрясен.

— Как жаль! Ужасно, что вы пережили такое… Сколько вам тогда было?

— Восемнадцать. Теперь мне двадцать пять.

— С трудом верится. — По тому, как он посмотрел на нее неверящим взглядом, она поняла, что он говорит правду.

То ли все дело в легкой темной челке на лбу, то ли в чистосердечном взгляде голубых глаз, но по виду не скажешь, что она смущается в присутствии мужчин, пусть даже они смотрят на нее так, как он, подумал Дункан. Впрочем, это можно объяснить тем фактом, что не так уж часто до сих пор ей приходилось иметь с ними дело. Хотя для такого возраста это маловероятно. Скорей всего, решил он, это объясняется тем, что она знает довольно много о мужчинах и перестала смотреть на них как на что-то загадочное, потому что теперь они для нее своего рода открытая книга.

Как бы там ни было, если не считать ее взгляда, она была похожа на эльфа и для мужчины его роста очаровательно маленькая. В свитере и брюках она казалась влекущей и ранимой, а цвет лица и волосы у нее были восхитительны. Неловко пошарив в уме, он попытался найти, с чем бы ее сравнить, и придумал только гардению — да, в ней была тонкость гардении и такая же нежность. Как же повезло миссис Фейбер!

— Я помню, какие бесподобные трюки выделывал на международных выставках лошадей капитан Люсьен Ловатт, — сказал Дункан. — Это, случайно, не ваш отец?

— Да, это он, — с гордостью призналась она.

Дункан вновь протянул ей руку.

— Тогда мы не можем оставить его дочь без утренней прогулки. Я поговорю с Гидеоном, когда он вернется. Есть у нас маленькая гнедая кобылка, которая прекрасно вам подойдет. Уверен, он согласится одолжить ее вам.

— Уверены? — переспросила она, бросив на него искоса чуть скептический взгляд.

Дункан улыбнулся, словно понял значение этого взгляда.

— Вы не должны ошибаться насчет Гидеона, — заметил он. — Есть в нем чуть-чуть от фанатика, но временами он вполне разумен. Мать вечно путает его карты, впрочем, и ее можно понять. Вы уже виделись с ней?

— Да, мы познакомились вчера вечером.

— Тогда, наверное, вам понятно, что я имею в виду… Она никогда ни в чем не помогала Гидеону. Живет в собственном мирке.

— Возможно, он сам способствовал этому, — предположила Ким.

Ее собеседник улыбнулся, словно последнее замечание слегка позабавило его. Затем вдруг он стал совершенно серьезен.

— Кстати, как бы не забыть. Вчера вечером звонила Нерисса. У нее неприятности… Передадите миссис Фейбер?

— Какого рода неприятности? — поинтересовалась Ким,

прекрасно понимая, что это не ее дело.

Дункан бросил на нее взгляд.

— Семейные неурядицы… Миссис Фейбер поймет.

— Вот как? — сказала Ким. — А вчера вечером мистер Фейбер старался внушить мне, как повезло его сестре, ведь у нее образцовая семья.

Роберт Дункан пригляделся к ней повнимательней. Ей показалось, что он не намерен отделаться пустой отговоркой.

— Нерисса звонила мне, потому что Гидеон был дома, — объяснил он. — Нерисса знала об этом, поэтому связалась со мной… Она и раньше так делала.

— Понятно, — произнесла Ким.

Он оставил ее у ступенек на террасу, снял шляпу и подождал, пока она не исчезнет в доме, затем повернулся и зашагал обратно. Войдя в дом, Ким взглянула на циферблат огромных часов в холле и запаниковала. Стрелки показывали без пяти десять. Времени переодеться во что-нибудь более подходящее не оставалось, поэтому Ким просто забежала в библиотеку, схватила блокнот и пару недавно отточенных карандашей и помчалась по лестнице.