Глаза Ким засияли от радости, наполнявшей сердце. Она взглянула ему в лицо, и у него перехватило дыхание.

— Только и всего?

— Только и всего!

— О Гидеон! — прошептала она.

— На свете есть одна-единственная женщина, на которой я женюсь — это ты! Но как же Малтраверз? — спросил он, еще пристальнее вглядываясь в ее лицо, которое так и не выпустил из ладоней.

— Мне только казалось, что я влюблена в него, — чуть слышно проговорила Ким. — Это было три года назад.

— А он был влюблен?

— В то время — нет. Я только начинала работать, мне было всего лишь девятнадцать, и для меня он был окружен ореолом блеска. Вечерами он иногда приглашал меня куда-нибудь… Когда он приехал в Мертон-Холл, я уже забыла о нем, но он, видимо, не забыл.

— Не удивительно, — заметил Гидеон. — А теперь он уехал развеять свою печаль в Новую Зеландию! Что ж, надеюсь, он встретит кого-нибудь, кто поможет ему забыть обо всем, как мы забудем последние несколько недель.

Затем они прильнули друг к другу, и она прижалась лицом к его плечу. Его пальцы неуверенно и восхищенно поглаживали ее волосы.

— Я так люблю тебя, родная, — прошептал он. — Кажется, я всю жизнь ждал этой минуты… когда смогу держать в объятиях такое прелестное маленькое создание, как ты! А когда мы поженимся, я сделаю все и смогу убедить тебя, что я не из камня. Я буду любить тебя, как отец любил мою мать, только гораздо сильнее! Я сделаю тебя своей, оберну тебя в шелка и буду восхищаться тобой. Я буду беречь и лелеять тебя, словно ты из стекла, словно ты драгоценность!…

— Только не это, — с трудом проговорила Ким между поцелуями, которыми он осыпал ее лицо. Она неожиданно прыснула. — А вдруг я захочу писать мемуары… Я могу стать слишком изнеженной!

— Невозможно!

— Кто знает! Между мной и твоей матерью никогда не было чересчур большой разницы.

— Верно. Вот почему ей понравится иметь такую невестку, как ты!

— О Гидеон! — Она задохнулась от восторга и неверия.

Он чуть отстранился от нее.

— А я значу для тебя столько же, сколько ты для меня?

Ее огромные глаза мягко и влажно светились, как два темно-голубых цветка.

— Даже больше. Женщины всегда любят сильнее и одержимее мужчин.

— Одержимее — возможно, но никогда так преданно и… страстно! — Он прижался губами к ее губам. — Я обещал тебе сказать что-то о твоих губах, — напомнил он. — Это самые прекрасные губы на свете! Только такие могли растопить толщу льда вокруг сердца самого закоренелого холостяка, вроде меня.

Чуть позже они пришли в себя, и он оглядел комнату и высказал свое мнение.

— Это ужасное место! Неудивительно, что тебе сразу понравился Мертон-Холл. Мы вызволим тебя отсюда в течение получаса — как раз хватит, чтобы сложить вещи! — а затем сразу же едем в Мертон-Холл. Я позвоню Пиблзу, чтобы он подготовил маму. Думаю, будет неплохо, если мы проведем наш медовый месяц в этом ее домике… — Он вновь поймал Ким в объятия и лукаво заглянул ей в глаза. — «Шанс Гидеона»! Помнишь такой? Сомневаюсь, что водопровод там в хорошем состоянии. Насколько я помню, устроен он довольно примитивно… Но ведь там я впервые увидел белый свет! И мы можем затеять там ремонт, не правда ли?

— Но после того, как закончится медовый месяц? — обеспокоено поинтересовалась Ким.

Он весело и беззаботно рассмеялся, прижавшись щекой к ее щеке.

— Ну, конечно, после, моя любовь! Не раньше! Не думаю, что мы смогли бы ждать так долго!