— Вот так просто? Ты увидел меня и смирился.

Мир коротко посмотрел в ее сторону:

— Не смирился, а поверил. Мне бы пришлось смириться, потому что так заведено, но ты мне очень понравилась.

Полина отметила про себя, что она это уже слышала.

— Испытывать симпатию — не любить, — покачала она головой.

— Но с чего-то начинать нужно. И потом, как ты можешь быть уверена, что это не любовь?

— Ну… — девушка не знала, что ему ответить. Определенно, она никогда не была спокойна и расслаблена в его обществе. Он ее волновал как никто другой. Сложность в том, что с наследованием дара у нее не было времени задумываться над этим, но следовало признать, что если бы Мир появился в более спокойное время, она, возможно, влюбилась бы в него. Но он правильно сказал, откуда она знает, что эта тревога, волнение… Нет! Абсурд! Девушка повернулась к водителю: — С чего ты взял, что я к тебе что-то чувствую?

— По тому, как ты на меня смотришь, как реагируешь… А следуя из того, что ты сейчас сидишь рядом, а не отстреливаешься из дробовика — это не страх.

— У тебя любовь похожа на страх?!? — возмутилась она.

— В какой-то мере — да. В этих чувствах есть что-то общее.

— И что же?

— От них теряют голову, — улыбнулся он.

— Но я не теряю голову!

— А дрожишь почему? — поинтересовался он, вскинув бровь. — В машине не холодно.

— Волнуюсь, — призналась девушка.

— Если бы ты ничего не чувствовала, то и поводов для волнения не было, — пожал он плечами.

— Мирослав, а тебе не кажется, что все, что ты говоришь по поводу придуманных чувств к тебе — притянуто за уши?

— Только время покажет, Дашко. Ладно, твою мысль понял. Давай на пару часов забудем о Гамаюне, о том, кто ты и кто я, и просто погуляем. Договорились?

— Идет, — Полина обрадовалась возможности уйти от щекотливой темы. — А куда ты меня везешь гулять?

— В Верхний Город.

— В центр? На Крещатик?

— Да нет же, — улыбнулся он. — А еще коренная киевлянка! Не пристало князю по ярам лазить!

— Ярам? — удивилась Поля.

— В древности на том месте овраг был. Через него мосты перебрасывали, потому-то он и "крещатик", а вообще такое название носит берег Днепра, где князь Владимир крестил Русь.

— Там где памятник магдебургкому праву стоит, да?

— Из тебя еще выйдет толк, — похвалил Мир. — Улица там так и называется: Набережно-Крещатицкая. Теперешняя главная улица Киева появилась только вначале девятнадцатого века, а в его конце туда постепенно перетекала деловая жизнь столицы. Мы же поедем в сердце Киева.

— Странно, я всегда гостей водила по Крещатику и по паркам возле Мариининского дворца…

— Любишь Чертов мост?

— Не без этого, — созналась девушка, вспомнив черные ажурные поручни, увешанные замками влюбленных пар, настил из досок, через щели которых просматривалась бездна, и зеленые парки по обе стороны.

— А ты знаешь, что его называют Мостом Влюбленных?

— Все мои подруги придерживаются этого названия, но я не столь романтична. По мне так название "Чертов мост" ему больше подходит, или даже "Мост Самоубийц", а еще его называют "Мостом Сумасшедших"! Правоохранительные органы, конечно.

— Если ты так говоришь, то ты точно не романтична, — усмехнулся парень. — Я знаю еще одно название, "Поцелуев мост", но, похоже, с твоими убеждениями мне там ничего не светит, поэтому в этот раз по паркам гулять не будем.

Полина на это заявление только вскинула брови, а как только до нее дошел смысл его намерений, залилась румянцем, после чего отвернулась к окну. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего она поинтересовалась:

— Если не в парки, то куда мы едем? Где этот твой Верхний Город?

— На Старокиевской горе. Где же еще жить князю, если не там?

— Ну да, не на Оболонских Липках или в Кончей Заспе…

— Мы князья, народ суеверный. Живем там, где положено. Не пристало князю от подданных прятаться.

— Если бы все государственные деятели были такими, а не только старопорядковцы, — пожаловалась Полина.

— Ты уже живешь не совсем в том мире, в котором жила раньше, Полина Дашко. Теперь ты одна из нас и приоритеты тоже должны поменяться. Пусть не сейчас, пусть лет через пять, но это случится. Твоя сила, твой дар имеют очень большую мощь и ценность. Теперь тебе людской закон не указ. Единственное, чему ты сейчас должна подчиняться — это Старый Порядок.

— А Старый Порядок подчиняется тебе… — уточнила девушка

— Если бы все было так просто! Но увы… — он покачал головой. — Это скорее князь подчиняется Старому Порядку. Ну и следит за его исполнением. Кто-то же должен это делать. Случилось так, что эту обязанность возложили на князя Глеба и с тех пор все наследники исполняют эту повинность, при необходимости добавляя нормы и наказывая нарушителей. А то, что к нам относятся как к особам королевской крови… Но мы ведь и правда из рода монархов, так что все правильно.

— Удобно устроились, — прокомментировала Поля.

— Это обоюдное решение. И оно устраивает всех: и Белый Свет, и Темное Царство. До сих пор никаких бунтов, кроме отдельных правонарушителей.

— А как же вы можете быть уверены, что всех все устраивает? Ведь с тех пор прошло много веков, не так ли? Может быть, вам просто удобно так думать?

— А вече на что?

— Но вече — это же всенародное собрание! Неужели их можно сейчас провести? Максимум на что способна власть — это на референдум.

— Почему же? — возразил Мир. — Это справедливо для страны, а князь правит только Киевом. Для нас это обычное дело. Если ты хочешь знать, вече можно собрать не только по указке правителя. Для решения важных вопросов созывается народ на Софийскую площадь.

— Как это "созывается"? Глашатаем?

— Колокольней, — поправил ее Мир. — Бочонок медовухи и монах созовет вече. Вот только повод должен быть существенным, а то я не завидую возмутителю спокойствия. Если его не разорвет разъяренная толпа, тогда он встанет перед ответом на княжьем суде.

— Вот тебе и демократия…

— Но это только в том случае, если повод будет несущественным или просто шутка. Народу тоже есть чем заняться, кроме как на зов колокольни идти. Хорошо хоть зазор есть в три дня.

— В смысле?

— Просто есть срочное вече, но его могут оспорить, поскольку всегда могут сказать, что не все кто хотел — пришел. А когда все идет обычным ходом, то есть зазор в три дня между самим собранием и первым сигналом колоколов. Уж на такое вече — кто не пришел, тот не хотел. Все по-честному. Ладно, хватит об этом. Мы уже приехали.

Полина так заинтересовалась разговором, что и не заметила, как они оказались возле Золотых Ворот.

— Отсюда? — удивилась девушка.

— Я же обещал — Крещатика не будет, — улыбнулся парень и вылез из машины, чтобы открыть перед Полиной дверь.

— Понятно, — согласилась девушка. — Просто я редко тут бываю.

— А зря, — улыбнулся Мир. — Тут стоит побывать хотя бы ради того, чтобы кота Пантелеймона погладить.

— Пантелеймона?

— Жил тут в соседнем кафе. Всеобщий любимец. Правда погиб в результате пожара, вот и увековечили его в бронзе… Но сейчас толку мало — снег кругом.

— Жалко, — улыбнулась девушка. — Я сама эту скульптуру люблю, но не знала, что это памятник реальному коту. Ой, а там что? Никогда не замечала! — Полина махнула рукой влево, где расположился дом из красного кирпича. Он был похож на замок из-за массивной башни с остроконечной крышей. Любая девушка, когда-либо читавшая сказки, замерла бы от предвкушения услышать какую-то легенду о таком интересном, даже таинственном здании. Поля не исключение. Девушка уставилась на Мира, ожидая "сведений из первых рук". Парень проследил за ее взглядом, но энтузиазма на его лице не наблюдалось. Скорее, наоборот — по лицу пробежала странная тень. Но как только он перевел взгляд на девушку, тень исчезла.

— Давай в следующий раз. Сегодня у нас другой маршрут, ладно?

— Хорошо, — согласилась Полина. Травница решила, что он расстроился из-за того, что ее заинтересовала совершенно другая улица. И был прав. Они ведь собирались гулять в "сердце Киева", а отнюдь не по Ярославому Валу. — Тогда пошли.