«– Если один из нас выпьет его содержимое, это распутает узел, – он говорил пылко, почти исступленно. – Люсиль, кому достанется флакон?

В кошмарной комнате действовала странная посторонняя сила. В ней находился еще один человек, хотя ни один из этих троих, стоявших на пороге развязки своей жизненной драмы, не замечал его присутствия. Никто бы не мог сказать, сколько времени он тут пробыл и как много слышал. Но те трое не думали об этом. Поглощенные борением своих собственных страстей, они забыли, что есть сила, более могущественная, чем они сами, – сила, которая могла в любой момент подчинить себе все и вся». Ну, решает читатель, это, понятное дело, дух с той стороны, который намерен по своему обыкновению вмешаться в дела живых, или это – рука Провидения. нет, все-таки доктор Дойл малость свихнулся на своем спиритизме. Тем временем персонажи решают доверить выбор колоде карт – и.

«Вот тогда – и только тогда – грянул гром. Незнакомец поднялся во весь рост, бледный и мрачный. Все трое вдруг ощутили его присутствие. Они повернулись к нему с напряженным вопросом в глазах. Сознавая себя хозяином положения, он обвел их холодным и грустным взглядом.

– Ну как? – спросили они в один голос.

– Скверно! – ответил он. – Скверно! Завтра будем переснимать весь ролик».

Дни идут спокойно; доктор собирается ехать в Америку – там почва благодатная для проповедей любого рода. Родные и близкие навещают его. А Луиза? До сих пор она не приходила – наверное, при всей своей кротости не могла простить того, что муж так сильно любит другую. Простит ли? Это нам еще предстоит узнать. Нас вообще ждет еще масса интересного в те восемь лет, что нам осталось быть с доктором Дойлом.

«Пап, ты когда-нибудь видел фэйри?»

«Нет».

«А я видел один раз».

Это сказал Деннис, чья правдивость «доходила до болезненности»; он описал фэйри «бесстрастно, как если бы речь шла о персидском коте». Художник Ричард Дойл, дядя Артура, в последние месяцы своей жизни каждый день рисовал своих фэйри и умер, окруженный их дружелюбными лицами, – быть может, они казались ему приятнее, чем лица людей; двадцатилетний Артур написал тогда стихотворение, в котором маленькие феи плакали по своему Волшебнику. Предсмертные альбомы-дневники несчастного Чарлза Дойла заполнены рисунками фэйри и рассказами о наблюдениях за ними. Теперь и сам постаревший Артур Дойл знал точно, неопровержимо: фэйри – есть.

Фэйри из Коттингли, одна из самых знаменитых и самых прелестных мистификаций ХХ века! История сказочная и начинать ее надо так, как начинают все сказки: жили-были в графстве Йоркшир две девочки, шестнадцатилетняя Элси Райт и ее девятилетняя двоюродная сестра Фрэнсис Гриффитс.

Летом 1917 года девочки показали своим родителям фотоснимки, сделанные ими в парке Коттингли, на которых были отчетливо видны фигурки фей и эльфов (будем для простоты именно так называть фэйри женского и мужского пола), стоящих или танцующих. На одной из них Фрэнсис сидела в окружении четырех очаровательных фей, на другой рядом с юбкой Элси стоял крохотный эльф. Матери девочек значения снимкам не придали и рассказам дочерей не склонны были верить, но обе женщины увлекались теософией и посещали собрания теософского кружка в городе Брэдфорде; в 1919-м они показали фотографии Эдварду Гарднеру, известному теософскому деятелю, а тот, в свою очередь, показал их высококвалифицированному фотографу Снеллингу, который заявил, что фигурки фэйри не вырезаны из бумаги и не нарисованы, более того, их несколько размытые очертания говорят о том, что они во время съемки двигались. Элси занималась в студии фотографии и даже фальсифицировала фотоснимки на заказ, но этому обстоятельству почему-то никто не придал значения – или не захотел придать.

Гарднер стал показывать снимки и слайды с них на своих лекциях; присутствовавшая на них его родственница (и знакомая Дойла) миссис Бломфилд рассказала о фотографиях доктору, который как раз собирался написать для «Стрэнда» рождественскую историю о фэйри. В июне 1920-го Дойл и Гарднер встретились. Дойл написал о фотографиях небольшую статью в «Стрэнд» – просто как о забавном казусе. Гарднеру же он выразил сомнения в подлинности снимков. Еще бы он их не выразил – он сам не так давно, когда «Затерянный мир» готовился в печать, пытался устроить грандиозную мистификацию, основанную именно на фотомонтаже!

Дойл уехал в Австралию, а девочки тем временем сделали еще три фотографии с фэйри; Снеллинг опять утверждал, что они подлинные, и Гарднер написал Дойлу об этом. Доктор начал задумываться. Ведь его отец видел фэйри, и дядюшка Ричард, возможно, тоже; ведь Гарднер был уважаемый человек и джентльмен, Снеллинг – специалист своего дела, а девочки хорошо учились в школе и были образцами примерного поведения; ведь так хотелось поверить; да и для спиритического движения полезно. «После этого открытия мир уже не посчитает за такой труд воспринять то подкрепленное физическими фактами духовное послание, какое уже было ему предъявлено».

Спириты, однако, в признании существования «маленького народца» никакой выгоды для себя не видели, а наиболее образованные из них категорически отвергали мысль о подлинности снимков. Оливер Лодж, например, писал в том же «Стрэнде»: «Впечатлительная девушка, которая любила играть и изображать разные вещи, могла с вполне невинными намерениями попытаться разбудить фантазию своих подруг, показывая им сделанные ею фигурки, а потом их же сфотографировать». Доктор Дойл потом писал о позиции, занятой Лоджем, с горькой обидой и выражал свое сомнение в том, что Лодж говорит искренне, а не руководствуется какими-то сторонними соображениями. И доктора можно понять: рыцари всегда должны стоять друг за друга, сэр Артур сэра Оливера поддержал, а сэр Оливер зачем-то пытается сэра Артура образумить.

Дойл несколько раз писал о фотографиях Гудини, но тот в своих ответных письмах этот вопрос оставлял без комментариев: возможно, просто не мог заставить себя всерьез обсуждать подобные вещи. Сам Дойл все еще колебался. В том, что на фотографиях могут быть засняты призраки, он, кстати сказать, не сомневался никогда, сам фотографировался с духом Кингсли и верил всем фотографам, делающим подобные снимки; с одним из них, Уильямом Хоупом (не путать с Хоумом, который левитировал), будет в дальнейшем связан большой скандал. Но фэйри-то – не призраки! Это совершенно разные явления!

В марте 1921-го в «Стрэнде» появилась еще одна статья Дойла, в которой он объявлял, что склонен считать фотографии подлинными; однако в августе он дал девочкам новую камеру с двадцатью пластинками, которые пометил, опасаясь подмены. Вскоре из Коттингли пришла посылка с негативами: на новых снимках силуэты фэйри были почти неразличимы. Дойл показал их нескольким квалифицированным фотографам – они подтвердили, что негативы не подвергались никакому воздействию после съемки и что размытость контуров, несомненно, свидетельствует о движении изображенных на них фэйри. То, до чего бы в два счета догадался Холмс – что бумажные фигурки колебались от ветра, – специалистам не пришло в голову, а может, они предпочли не расстраивать доктора – он ведь за экспертизу платил.

Тем временем «дело фэйри» приобрело такую известность, что стали организовываться целые экскурсии в Коттингли. Привезли туда известного ясновидящего Джоффри Ходсона, который подтвердил, что видел фэйри «на астральном уровне», и написал об этом красочный отчет (впоследствии целиком включенный Дойлом в книгу о фэйри из Коттингли), где рассказывалось о десятках различных представителей «малого народца», которые играют, поют, принимают солнечные ванны и ездят верхом на прирученных насекомых; он также много общался с Элси и Фрэнсис и «смог убедиться в подлинности их дара ясновидения и совершенной честности».

После этого Дойл перестал сомневаться. Новые фотографии появились в «Стрэнде», а летом 1922-го вышла в свет довольно объемистая книга Конан Дойла – «Визит фей». Большая часть книги состоит из переписки Дойла с различными людьми касательно фотоснимков из Коттингли, пересказа старинных легенд и историй, поведанных очевидцами (Ходсоном, в частности), и мнений экспертов; собственных комментариев в тексте не очень много.