"В лето 6979¹ идоша Вятчане Камою на низ в Волгу² на судех и шедше взяша град царев³ на Волзе, и..."⁴

Воевода Константин Юрьев

Афоний Пожняк, в распахнутой шубе, без шапки вбежал в истопку⁵ воеводы и, зацепившись хромой ногой, упал на колени, застукотил по деревянному полу.

Воевода вздрогнул, побледнел, отбросил гусиное перо, которым писал, и, тряхнув бородасто-гривастой головой, легко вскинув свое крупное тело, встал, шагнул навстречу.

- Что?! Говори! - задышал зрачками вятский воевода - Константин Юрьев.

- Беда!.. - выдохнул Афоний, стоя на коленях, испуганно крестясь. Колебался теплый спертый воздух - отчего красные язычки сальных свечей плясали, отражаясь в его черных зрачках.

На дворе рассвело, но сквозь слюдяное окошечко еле просачивался утренний белый свет...

- Беда! - повторил Пожняк - седовласый, широкоплечий. - По Великоустюжской рать идет.

- Далеко? - Константин Юрьев опустил веки, глубоко вдохнул.

- В двух днях на сей день...

- Кто они?

- Татарва и русские...

"Откуда татарва?!" - подумал воевода, а вслух спросил:

- Кто весть привез?

- Бесенятские мужики скоровестников верхами послали. Двое-то утопли - комони⁶ не стерпели ледяную воду, - а трети-ет выбрался на берег...

"Тук, тук, тук..." - мелко застучало в висках у Константина. Мужественное лицо закаменело. Большие глаза заискрились синим льдом. "Татарва!" Перед взором - отец: сучит ногами в смертельных судорогах, из зияющей, широкой раны на шее с бульканьем и хрипящим свистом хлещет кровь...

Давно это было - лет тридцать назад, но он помнит - такое не забывают!..

Его, семилетнего, и мать чудом спас Мирон - стремяной отца. Приютил и вскормил дядя, - брат матери, - который сразу же после резни, устроенной татарами, вместе с семьей и со своими людьми поднялся по Ветлуге на земли одного из немногочисленных, но грозных охотничьих племен мари⁷.

Вождь мари, узнав, что русские пострадали от татар, разрешил пришлым золотоволосым людям пожить до весны...

К лету дядя Кости довел своих до свободных земель. В верховьях Вятки, на правой стороне, там, где она - не широкая, но полноводная, - неся прозрачные серебряные воды в низких берегах, делала поворот на запад - нарубили избы, поставили боярскую усадьбу, деревни.

Места были хороши: мягкая песчано-торфянистая земля, сосновый бор, рядом озера - это правый берег; на левом зеленели тучные заливные луга, красный лес изобиловал ягодами, грибами, полон был дичи, непуганого зверья. В озерах жирели караси, золотистые лини...

Недалеко - в Песковке⁸ - в 15 верстах выше по реке варили железо из болотных руд, и дядя, обзаведясь хозяйством, наладил обжиг древесного угля - снабжал им домницы⁹ боярина Лазарева. Кроме того, из березовой коры топил деготь, курил из сосны смолу...

Освобожденные от леса участки распахивали. На лугах нагуливалась животина¹⁰...

Тяжело переболев гибель отца, маленький Костя поклялся отомстить.

Безусым юношей на белянах¹¹, груженных крицами железа, Костя спустился по Вятке до Хлынова, где его дядя - в то время земский воевода - зачислил племянника в кремлевскую сторожевую сотню.

Вскоре Костю, не обделенного ни силой, ни разумом, честного, старательного, стали выделять среди боярских служивых людей.

Костя знал грамоту. Читал мирские и церковные книги, которые писанные от руки, в дорогих переплетах, с серебряными застежками, стоили больших денег - уходило на них все заработанное.

В начале службы сторожевая сотня насчитывала чуть больше полусотни воев. Кремль состоял из земляного вала. На нем "учиниша острог" - по углам низенькие деревянные четырехугольные башни. Все это окружалось: с востока рекой Вяткой, с северной и южной сторон - глубокими оврагами, с запада - рвом.

Посада не было - лишь две курные избы стояли, прижавшись к темному вековому еловому лесу.

В 1455 году построили кремль в Хлынове с деревянными городками¹² и башнями. Вместо одной сделали две сторожевые сотни: для внешней и внутренней охраны...

Вот и 1468¹³ год. Сбылась мечта Кости - он, сотенный ватаман, веселый и злой, ведет сотню на штурм земляно-острожного казанского кремля.

В том же году - ответный набег хана Ибрагима на Вятку.

Татары, собрав все силы и использовав внезапность, сожгли Котельнич¹⁴ и Орлов, дошли до Хлынова, осадили. Отдельные отряды врагов разбойничали по русским деревням, селам - вырезали жителей, молодых женщин и девушек полонили. Сколько отрубленных русых и черных голов, изуродованных, окровавленных трупиков детей валялось вокруг пожарищ, вдоль дорог!.. У скольких униженных и обесчещенных девушек и женщин жгло сердца клеймо позора!..

Не щадили татары и марийские городища и стойбища.

Население близлежащих к Хлынову сел и деревень, жители посада укрылись в кремле.

После нескольких безуспешных попыток взять город приступом враги решили его поджечь. Они, укрывшись от русских стрел и пушечной картечи за огромной кучей бревен, - разобрали дома в посаде - и, теперь перекидывая бревна, постепенно подходили все ближе и ближе. Вот уже ров начали заваливать. Положение осажденных стало опасным...

Вятчане собрались на военный совет.

Крик, шум. Все свели к тому, чтобы ждать помощи из Великого Устюга.

Протиснулся, поднялся на крыльцо к воеводе сотенный ватаман Костя Юрьев:

- Доколе будем, люди, горло драть?! - гневно глянул на красные, потные лица, перекошенные рты. - Устюжане придут через два-три дня, - не ране... - Костя Юрьев, набрав воздух в легкие, тряхнул желтыми волосами. - Тогда нам бог поможет, когда сами будем ворога воевать - не будем ждать помощи!.. - успокоившись, потише добавил: - Надо, люди, выйти и отбросить татар, пока они не подожгли...

- С кем выйти-то?!

- С кем? - снова возвысил голос Костя Юрьев. - Сами, да вои... с народом!..

Молчали: слишком не равны силы.

- Дай мне воев! - обратился Костя Юрьев к воеводе. - Я не дам поджечь град...

Полторы сотни русских вышли и так стремительно, и решительно - яростно атаковали, что татары, устилая землю пестрыми трупами, отхлынули назад и, если бы было достаточно сил, можно было прижать их к бору, а там и переколоть, как собак! В лес татары не пойдут, там они не вои, да и каждый из них найдет стрелу мести мари.

Костя Юрьев удивился: так легко удался замысел! Татары сильный, коварный противник - все можно от него ожидать. Ему показалось, что враги хотят заманить и специально побежали, и он, боясь засады и окружения, приказал прекратить преследование, поджечь со стороны посада накиданный ими холм деревянный.

"Без сухих дров им не сжечь городки".

Бесцветные под полуденным солнцем, языки пламени, жарко треща и колеблясь в воздухе, поползли вверх - на вершину. Проснулся ветер, начал раздувать огонь.

Враги перестроились, пошли в атаку. "Чего ж не стреляют?!" - Костя Юрьев оглянулся, и, как бы услышав его, с башни рыгнула огнем и дымом пушка - тюфяк¹⁵; зашелестели в воздухе стрелы знаменитых вятских лучников...

Дико визжащая лавина татар ускоряла движение. Затаптывая раненых и пройдя по трупам соплеменников, они сомкнулись в сплошное ревущее море: ярких халатов, сверкающих сабель... Десяток вражеских воев, обезумев и онемев от ярости, с перекошенными смуглыми, темнобородыми лицами вырвались вперед, бросились на вятчан.

Нужно было выиграть бой - это понимал каждый русский. Костя Юрьев, прикрыв лицо и левую половину тела щитом, поднял меч:

"За Русь!.. Веру!" - голос сотенного перекрывал шум боя и, не оглянувшись, огромный, он ринулся вперед.