Дело в том, что, желая припрятать от возможного обыска французской полиции хотя бы наиболее важное, мы с женой целые сутки перебирали бумаги. Кроме общей текущей и не очень интересной переписки в делах находилась и вся переписка с «Трестом» — тайным якобы сообществом в России, возглавляемом Якушевым (имел три псевдонима), работавшим с Кутеповым.

Просмотрев это, я пришел в полный ужас, до того ясна была, в глаза била большевистская провокация. Письма «оттуда» были полны несдержанной лести по отношению к Кутепову: «Вы, и только Вы спасете Россию, только Ваше имя пользуется у нас популярностью, которая растет и ширится и т. д. Про великого князя Николая Николаевича «Трест» говорил сдержанно, даже свысока; про генерала Врангеля — иронически. Описывали, как росло неимоверное число их соучастников, ширилась деятельность «Треста»; в каком-то неназванном пункте состоялся будто тайный съезд членов в несколько сот человек, на котором Кутепов был единогласно избран не то почетным членом, не то почетным председателем… Повторно просили денег и, паче всего, осведомления.

К сожалению, веря в истинный антибольшевизм «Треста», Кутепов посылал ему периодически осведомления об эмигрантских делах, организациях и их взаимоотношениях довольно подробно и откровенно…

Обнаружился, между прочим, один факт частного характера, свидетельствующий о безграничном доверии Кутепова к «Тресту», но весьма прискорбный для нас».

Это Деникин имел в виду такую же «подпольную» историю со своим тестем. Отец его жены, В. И. Чиж, был в Советской России и неприметно работал в Крыму на железной дороге. Деникины хотели перевезти одинокого пожилого человека во Францию, Антон Иванович попросил Кутепова узнать через «трестовцев», возможно, ли это и во что обойдется. Конечно, он уточнил, чтобы Кутепов и не заикался о родстве старика со столь одиозным в СССР Деникиным.

Так вот, среди бумаг из монкевицких чемоданов Антон Иванович нашел письмо Кутепова к «Тресту», которое гласило: «Деникин просит навести справки, сколько будет стоить вывезти его тестя из Ялты»!

Старик Чиж, как уже позже Деникины узнали, умер в России, не попав в лапы ОПТУ. Встретившись же с Александром Павловичем после переправки через помощника Кутепова по конспиративной работе полковника Зайцева секретных чемоданов, Антон Иванович первым делом возмутился насчет истории с тестем:

«Когда Кутепов пришел ко мне в Фонтенбло и я горько пенял ему по этому поводу, он ответил:

— Я писал очень надежному человеку.

Поколебать его веру в свою организацию было, по-видимому, невозможно, но на основании шульгинской книги и прочитанной мной переписки с «Трестом» я сказал ему уже не предположительно, а категорически: всё сплошная провокация!

Кутепов был смущен, но не сдавался. Он уверял меня, что у него есть «линии» и «окна», не связанные между собой и даже не знающие друг друга, и с той линией, по которой водили Шульгина, он уже все порвал».

В апреле 1927 года доказалась правота Деникина и ряда других видных белоэмигрантов на этот счет. Главный сотрудник Якушева в «Тресте» Оперпут, известный также Стауницем, Касаткиным и под другими псевдонимами, бежал из России в Финляндию и разоблачил «Трест» как капкан ОПТУ. Но и это было очередной операцией чекистов в их многоходовой партии.

«Раскаяние» Оперпута спланировали, чтобы дискредитировать уже «засвеченный» «Трест», показав таким образом и недоумком Кутепова, клюнувшего на приманку, чтобы угробить его авторитет, а значит веру террористов РОВСа в своего командира. Печально, что неискушенный, привыкший драться на фронтах в открытую генерал Кутепов поддался и каявшемуся Оперпуту, дал ему в пару своего офицера. Они отправились в Москву на теракт, где кутеповец погиб, а Оперпут исчез, хотя о смерти обоих трезвонила советская печать.

Кутепов разозлился, он, как и утверждал Деникину, действительно имел «окна» и «линии» в СССР, не связанные с «Трестом». Начальник боевого отдела РОВСа бросил свою группу в атаку: В. А. Ларионов, С. В. Соловьев, Д. Мономахов. Первый их взрыв прогремел в Центральном ленинградском клубе коммунистов на Мойке — 26 раненых! Следующий грохнул в Москве — бомба по Лубянке, в кабинеты самого ОПТУ…

В апреле 1928 года внезапно умер, а, скорее всего, был отравлен агентом ОПТУ переехавший из Сербии в Брюссель генерал барон П. Н. Врангель, о чем с расшифровкой возможной подоплеки событий можно прочитать в предыдущей главе этой книги о Врангеле. Генерал Кутепов заменил генерала Врангеля на посту председателя РОВСа.

В январе 1929 года скончался во Франции Великий князь Николай Николаевич Романов. После этой смерти генерал А. П. Кутепов стал единоличным главой всей военной организации белоэмигрантов. Кутепов быстро вырос в основного опаснейшего противника советского режима. Под его началом РОВС направил свою деятельность в двух направлениях.

Первое заключалось в установлении связи с высшими чинами Красной армии, многие из которых являлись тогда бывшими императорскими офицерами, для привития им национально-освободительной идеи и совместной с ними подготовки военного переворота в Москве.

Второе направление представляло собой систему «среднего террора»: удар по отдельным советским учреждениям в столицах, что уже продемонстрировали кутеповцы в 1927 году взрывами ленинградского партклуба и Лубянки.

Париж, где проживал глава РОВСа генерал Кутепов, был нашпигован агентами ОПТУ. Поэтому бывшие белые из «Союза галлиполийцев», работавшие таксистами, взялись прикрывать Александра Павловича. Они, чередуясь, бесплатно возили Кутепова как телохранители, но скромный Кутепов настоял, чтобы по воскресеньям был и у них выходной.

Так что, утром в воскресенье 26 января 1930 года председатель РОВСа генерал Кутепов сказал жене, что идет в церковь Галлиполийского союза на улице Мадемуазель и вернется к часу дня.

В 10.30 утра Александр Павлович вышел из своей квартиры на улицы Русселэ и был похищен советскими агентами. Операцию проводили чекисты Янович, Пузицкий, позже расстрелянные своими, а также Лев Гельфанд — племянник известного сообщника Ленина Гельфанда-Парвуса.

Имели непосредственное отношение к этой акции, скорее всего, и бывший командир Корниловского полка Скоблин со своей женой певицей Плевицкой. Их чекисты годами «подкармливали», готовя к вербовке, которая и состоялась как раз в 1930 году. Скоблин получил кличку «Фермер», Плевицкая — «Фермерша». Как сообщал большевистский резидент в Париже о запросах «Фермера» Скоблина: «Месячное жалованье, которое желает генерал, около 200 американских долларов», — не считая чекистских сумм, на которые супруги смогли приобрести особняк и автомобиль.

Бывший командир Корниловского полка, став красным выродком, обеспечивал не только расправу со своим командующим корпуса, а и со всеми кутеповскими достижениями в последнем противостоянии Александра Павловича Советам. На основании информации агента Скоблина, как сообщали появившиеся в 1990-х годах материалы в российской прессе на эту тему:

«Были ликвидированы боевые кутеповские дружины, арестованы семнадцать агентов и террористов, заброшенных в Советский Союз; удалось установить одиннадцать явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье».

Нашел Скоблин, как и его супруга, разорванная пополам двумя немецкими танками, собачью смерть, о чем можно подробно прочитать в главе этой книги, посвященной генералу Миллеру. Но о том, что случилось с генералом Кутеповым, мы можем знать только по показаниям полиции парижских очевидцев того времени.

Один свидетель видел, как бешено сопротивлявшегося Кутепова заталкивали в машину. Другой — как дрался Александр Павлович с похитителями на несущемся автомобиле, пока не заткнули ему лицо платком с эфиром или хлороформом, на который, как потом выяснилось, была у генерала отрицательная реакция. Третьи очевидцы заметили, как завернутое тело, видимо, усыпленного или уже умершего Кутепова, волокли по морскому пляжу к моторке, переправившей куль на советский пароход «Спартак», быстро отплывший из Марселя и взявший курс на Новороссийск. Все это потом в 1937 году почти один к одному повторят чекисты на похищении следующего председателя РОВСа генерала Е. К. Миллера.