Новый непредсказуемый поворот судьбы был уготован ему в 1934 г. Ничто не предвещало этого поворота. 1 сентября, как он делал это в предшествующие годы, Капица приезжает в СССР для чтения лекций и консультаций в Ленинграде, Москве и Харькове и участия в очередном Менделеевском съезде. На этот раз правительство СССР не разрешает ему вернуться в Лондон. Жена П. Л. Капицы вернулась к детям в Англию, он остался в Ленинграде у матери.

На этом именно этапе проблема «человек и власть» стала для Капицы не абстрактной, а глубоко личной проблемой. В ее разрешении он проявил принципиальность, высокие гражданские и человеческие качества и с достоинством вышел из непростой ситуации. Начались трудные переговоры. В итоге 23 декабря 1934 г. подписано постановление Правительства СССР о строительстве в Москве Института физических проблем для продолжения научной работы П. Л. Капицы в нашей стране. 30 ноября 1935 г. сенат Кембриджского университета по ходатайству Резерфорда принял решение о продаже Мондовской лаборатории институту Капицы.

Пришлось очередной раз выстраивать жизнь заново. Вот его размышления в то время: «Мое положение мне сейчас напоминает то душевное состояние, в котором я был 16 лет тому назад, когда я потерял жену и двух детей. Мне было очень тяжело, та же апатия и то же отсутствие желания жить. Я спасся тем, что намеренно заставил себя не думать о прошлом...»[ 5 ] И далее в другом месте: «Сейчас меня занимает вопрос этики, и этики государственной... власть должна не всегда только руководиться принципами рациональности и эффективности, а все же следовать некоторым правилам этичности, т. е., например, держать слово, щадить отдельного человека и проявлять великодушие...» В то же самое время - «вся история человечества состоит из ошибок, и, несмотря на это, всякое правительство считает себя безгрешным. Это закон природы, ему надо подчиняться» (!).

Авторитет ученого в глазах общества для Петра Леонидовича был непререкаемой ценностью, и он делал все для его поддержания. Особенно важным он считал это в условиях нового общества, созданного в СССР. Для него само собой разумелось, что наука -часть общечеловеческой культуры, что разобщенность между научными и художественными кругами («которые у нас принято называть творческой интеллигенцией, словно наука не творчество»[ 6 ]) носит искусственный характер и должна быть преодолена. В этом отношении он явно солидаризовался с Ч. Сноу, также работавшим у Резерфорда и в 1953 г. четко сформулировавшим эту проблему в своей знаменитой лекции в Кембридже как проблему «двух культур» (в СССР неточно переведенную в проблему «физиков и лириков»). Для Сноу Капица был примером человека, органично включенного в обе культуры. Сам Сноу хорошо знал Капицу, был участником «клуба Капицы» в Кембридже и высоко его ценил: «Если бы его не было, мир был бы хуже».

Именно беспокойством за судьбу науки в СССР и ее представителей прежде всего были вызваны многочисленные письма Капицы руководству страны. Человек дела, он высоко ценил время и усилия, свои и других ученых. С присущей ему энергией он обращался напрямую, без посредников, к «власть имущим» в нашей стране. Научная работа была главным стержнем жизни Капицы, от нее он получал самое большое удовлетворение. Но он не жалел времени на то, чтобы писать письма Сталину, Молотову, Межлауку в 1930-е гг. (а впоследствии и Хрущеву, и Брежневу, и Андропову, и президентам Академии наук СССР), пытаясь повлиять на формирование научной политики. «Он имел мужество и не считал безнадежным делом учить Сталина [испытывавшего, по-видимому, внутреннюю симпатию к Капице. - В. Ч.], как нужно относиться к науке, научным работникам. И умел себя поставить так, чтобы его голос был услышан, а слово имело вес».[ 7 ] Именно благодаря смелости и умению отстаивать прежде всего интересы дела ему удалось вызволить из тюрьмы и отстоять право на активную научную работу для Л. Д. Ландау и В. А. Фока под свое личное поручительство. Он умел во имя людей играть по правилам той среды, в которой находился. Спасая математика Лузина от незаслуженной обструкции не понявшего его общества, П. Л. Капица писал В. М. Молотову в 1936 г.: «Я считаю, что страна, имеющая крупных ученых, как Лузин, должна первым делом сделать, чтобы его способности были наиболее полно использованы для человечества. Людей типа Лузина, идеологически нам не подходящих, во-первых, надо поставить в такие условия, чтобы они, продолжая работать в своей научной области, не имели общественного влияния, во-вторых, нужно сделать все возможное, чтобы их перевоспитать в духе эпохи...»[ 8 ] Максимума влияния Петр Леонидович достиг весной и летом 1945 г., когда получил первую «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда. Действительное отношение Капицы к советской системе - вопрос довольно сложный, в нем существует много недопонимания, к ответу на него следует подойти очень аккуратно.

Петр Леонидович любил свою Родину. Это не вызывает никаких сомнений, и об этом свидетельствует хотя бы то, что, достигнув очень высокого положения в научном сообществе Западной Европы и став его частью, он принципиально сохранил советское гражданство, хотя в те времена это было связано с большими сложностями и очень затрудняло ему поездки в другие страны мира. Капица всегда с большим интересом и сочувствием следил за развитием СССР. «Я никогда не скрывал, что я полностью сочувствую социалистическому строю Союза ...и то отношение, которое было проявлено ко мне, очень скверно (просто свинство)», -писал он Сталину 1 декабря 1935 г.[ 9 ] Сейчас уже широко известно из опубликованных архивных материалов, что П. Л. Капица часто противостоял системе, в которой жил, особенно в тех случаях, когда те или иные действия представителей власти мешали делу.

У Петра Леонидовича был твердый подход к принципу государственной власти - власть как гражданин и личность он признавал и уважал независимо от страны пребывания. Участие одного из ведущих государственных деятелей Англии С. Болдуина в открытии Мондовской лаборатории, директором которой был Капица, свидетельствует о его уважительном отношении к государственной власти Англии. В такой же мере он уважал и власть, которая была в то время в СССР. Но это вовсе не означало некритической всеприемлемости власти и особенно действий ее отдельных представителей. Петр Леонидович рассказывал в письме своей жене Анне Алексеевне [вторая жена П. Л. Капицы - А. А. Крылова; его первая жена Н. К. Черносвитова умерла в 1919 г. -В. Ч.], с какими глупостями ему приходится сталкиваться, взаимодействуя с высокопоставленными советскими чиновниками; он давал им очень невысокую характеристику, отмечая: «Они глупы настолько, что даже не понимают, что я их люблю». Власть советскую Капица признавал, хотя видел, что она совершает много ошибок. Его эти ошибки раздражали, но он считал, что советской власти можно помочь, объясняя, как нужно правильно ставить дело.

20 августа 1945 г. постановлением ГКО создается Специальный комитет для руководства «всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». В первоначальном составе Комитета всего два физика - П. Л. Капица и И. В. Курчатов. Однако вскоре самостоятельность Капицы в видении путей решения проблемы приводит к противостоянию с линией Берии (а он имел поддержку многих военных ) на безоговорочное нетворческое копирование американского проекта. Петр Леонидович, мысливший всегда оригинально как ученый, естественно, не мог просто повторять то, что делают другие, настаивал на обсуждении альтернативных вариантов и, по мнению Берии, уводил дискуссию в сторону. Поведение ученого раздражало Берию, а Берия своим особым авторитарным стилем и некомпетентностью (Петр Леонидович привел аналогию с дирижером, который управляет оркестром, не зная партитуры) раздражал Капицу. Кстати, Петр Леонидович еще во время войны настоятельно предлагал Сталину пригласить в СССР Н. Бора для научного руководства советским атомным проектом. В понимании Берии и его круга это было совершенно неприемлемо, да и сам Сталин не мог подняться до такого уровня решения проблемы, считал это сверхнаивным, не возражая против использования Бора только как источника информации.