Но вот показался величественный Карнак во всем своем великолепии и таинственной роскоши, свидетельствующей о древней славе царя всех египетских городов. Перед Шампольоном лежал весь город.

Пилоны — гигантские ворота — приветствовали его, колоннады и залы с колоннами вели мимо прекрасных рельефов, статуй царей, стенной живописи, изображающей сцены из жизни царей, жертвоприношения и войны, мимо разрушенных построек храмов и молелен. Это было нечто неописуемое!

Когда Шампольон прошел через огромные ворота (почти 44 метра высотой и 113 метров шириной), чьи гигантские каменные блоки пятнадцатиметровой толщины защищали святилище, он оказался в величайшем дворе из всех больших храмов Египта.

В центре двора и по сторонам расположились колоннады, справа возвышался храм Амона, построенный фараоном Рамзесом III, повсюду валялись отколовшиеся куски колоссальных статуй. Хотя Шампольон и увидел горы развалин, но он сразу почувствовал то величие, которое заключалось в этих постройках. Через другие ворота, почти 30-метровой высоты, ученый вошел в большой зал с колоннами.

Все, что он до сих пор увидел, было лишь интродукцией к блестящему аккорду. Шампольон с волнением всматривался в открывшуюся ему чудесную картину. На площади приблизительно 5000 квадратных метров возвышался целый лес исполинских колонн из песчаника. Рядами, по шестнадцать колонн, стояли перед ним 134 колонны, из которых каждая в отдельности производила глубокое впечатление. В середине поднимались двенадцать «папирусных колонн» высотой в 21 метр, каждая более 10 метров в окружности. Остальные 122 колонны были высотой 13 и около 9 метров в окружности. Стволы колонн и стены зала были покрыты рельефами, изображающими культовые церемонии, иероглифами и царскими картушами. На наружных стенах можно было увидеть различные военные сцены.

Шампольон вновь прошел через большие ворота, мимо различных построек, памятников и обелисков, и снова вошел в зал с колоннами. Слева он увидел самый большой обелиск Египта из красного гранита. Необычайно гармоничные формы гранитного монумента (почти 30 метров высотой, весом около 350 тонн) четко выделялись на фоне голубого неба.

Одиноко и задумчиво стоял Шампольон среди гигантских построек, среди молчаливой красоты далекого прошлого.

Невероятно! При этом он не знал еще папируса Гарриса, где было сказано, что в священном Карнаке стояло когда-то 86 000 статуй. Шампольон и так уже был потрясен открывшимся перед ним величием.

Там впереди возвышался гигантский обелиск. Кто велел воздвигнуть его? Наверное, один из могущественных фараонов. Он подошел поближе. На обелиске должно быть имя; конечно, в картуше.

Шампольон чуть не упал. У него закружилась голова. Это, наверно, от того счастливого чувства, что он может читать иероглифы. И он прочитал картуш с царским именем: Хатшепсут.

Хатшепсут?

Не была ли эта женщина царицей?

Он остановился, попытался читать дальше — ах, как это было трудно!

Нет, он лишь уловил смысл того, что там написано: «Эти обелиски из твердого гранита с южных каменоломен. Их вершины из чистого золота, самого лучшего, что можно найти во всех чужих странах. Их можно увидеть у реки издалека; свет их лучей наполняет обе стороны, и когда солнце стоит между ними, поистине кажется, что оно поднимается к краю(?) неба...

Чтобы позолотить их, я выдала золото, которое измеряли шеффелями, словно это были мешки зерна... Потому что я знала, что Карнак — это небесная граница мира».

Хатшепсут?

Шампольон опять прошел мимо здания с воротами, мимо ниш со статуями бога Осириса, мимо колонн с 16 гранями, мимо колоссальных статуй богов и богинь, мимо рельефов, изображающих процессии жрецов, которые несут священную барку — лунный корабль, мимо дворцовых помещений, в которых когда-то жила царица Хатшепсут, мимо маленьких святилищ, через разрушенные дворцы, через парадный зал, 20 колонн и 32 столба которого (по числу 52 недель одного года) расположились в пяти нефах, мимо храмов, посвященных усопшим, и обширных дворцов. Оставались позади стены, надписи, рисунки, вновь целые районы храмов, частично совсем разрушенных, опять памятники, пилоны, барельефы, надписи. Просто невероятно! Нет, разум отказывался понять все это.

Шампольон был глубоко потрясен, он чуть не плакал. Такое огромное количество надписей! Бог мой, откуда взять силу и время, знание и опыт, чтобы перевести их когда-нибудь? Это могло бы быть задачей целой жизни для многих людей. Он один не сможет совершить такой подвиг — нет, он не верил, что может проделать этот труд, никогда! И он писал впоследствии своим друзьям в далекую Францию: «Я, наконец, попал во дворец или скорее в город дворцов — Карнак. Там я увидел всю роскошь, в которой жили фараоны, все, что люди смогли выдумать и создать в гигантских размерах... Ни один народ мира, ни древний и ни современный, не понял искусства архитектуры и не осуществил его в таком грандиозном масштабе, как это сделали древние египтяне. Они сделали это как люди ростом в 100 футов».

Как гиганты!

Шампольон не мог заснуть, так захватило его все, что он видел. Ученый предчувствовал, что никогда не сможет довести до конца задачу прочтения всех этих надписей; она была слишком велика, слишком огромна для него.

Шампольон попросил переправить его на западный берег Нила, к царским могилам. Там, у западного берега, глубоко потрясенный ученый остановился перед развалинами самого красивого храма, который когда-либо был создан в Египте: перед храмом мертвых той же царицы Хатшепсут, обелиском которой он так восхищался в Карнаке.

Это был храм с террасами в Дейр-эль-Бахри.

Храм прилегал к поднимающимся круто вверх скалам, которые возвышаются над долиной. Перед фронтоном стояли стройные колонны достойные сравнения с архитектурой древних греков. Фундамент, заложенный перед храмом, переходил в пандус, ведущий к центру следующего этажа.

Отсюда начиналась вся постройка из трех террас с залами, опирающимися на столбы. В скале было высечено помещение для святилища.

С какой болью воспринимал Шампольон разрушения, коснувшиеся прекрасного здания! Но он все-таки смог еще ясно представить себе его былую красоту.

Хотя Шампольон не знал, что террасы когда-то были обсажены деревьями, он все-таки чувствовал присутствие здесь тонкого женского вкуса, изящество и гармонию.

Хатшепсут?

Когда это было?

Кто она такая?

Ему предстояла огромная работа.

Многое, что увидел в Египте Шампольон, было восхитительными грандиозным. И он собирал, рисовал, копировал надписи, искал и раскапывал. Ученый работал как одержимый.

В 1830 году он вернулся в Париж. Египет держал его в своей власти еще почти два года. Шампольон был опьянен вечным солнцем и голубым небом, опьянен познанным им, любимым, невероятным...

И Франция трогательно обнимала своего великого сына. Шампольона приняли в Академию надписей. Следующий год принес ему новый успех. Франция создала специально для него первую кафедру египтологии при Коллеж де Франс — для него, Шампольона!          

Спустя несколько месяцев, 4 марта 1832 года, смерть вырвала из его рук еще не законченную работу. Усталый и изнуренный, закрыл он навсегда глаза в возрасте всего лишь 41 года.

Предполагал ли он это? Наверное, предполагал. Только из его наследия стало известно, как работал Шампольон. Все богатство познаний, которое он усвоил, все, чего он добился тяжелым трудом, открылось только после его неожиданной смерти. Из этого наследства Франция приобрела две тысячи страниц рукописей за огромную в то время сумму— 50 000 золотых франков. Потом они составили три тома «Египетской грамматики» (1836—1841) и «Египетский словарь» в нескольких томах (1842—1844).