Вопросы! Вопросы к археологам и лингвистам, возникающие на священной и многострадальной земле Палестины. Вопросы о ессеях, их религиозных представлениях, их отношении к верованиям первоначальных христиан и к самому Иисусу  из  Назарета.

Это еще археология? Или это уже теология? Или как раз граница, отделяющая их друг от друга?

Первые сообщения о рукописных свитках Мертвого моря привели к поразительным последствиям. Не только потому, что сообщение о «находках в пещерах» задело определенные струны человеческой души. Эти находки вызвали к тому же еще и живую дискуссию о возрасте рукописей, найденных  в  первой  пещере.

Известные археологи, как заметил голландец Ван дер Плуг, допустили при этом в своих исследованиях ряд ошибок, которые позднее исправили. Некоторые из них сначала считали, что кувшины с рукописными свитками, по крайней мере, на сто лет старше, чем были на самом деле. Эта ошибка, в свою очередь, повлияла на определение времени создания рукописных свитков.

Большинство ученых постепенно пришли, по-видимому, к единому мнению, что рукописи из первой пещеры были созданы между II веком до н. э. и II веком н. э.; некоторые из них, может быть, были немного старше. В то же время ряд исследователей — таких, как американский ученый Соломон Цейтлин,— заявляли, что свитки не такие уж древние и относятся лишь к раннему средневековью.

Если, таким образом, вопрос о времени возникновения рукописных свитков еще покрыт легким туманом (современный метод С-14 датировки полотняных чехлов, в которые были упакованы свитки, использованный в Чикаго, определил примерное время от 167 г. до н. э. до 233 г. н. э.) [42], то вопрос, о том, кто были авторы свитков или их переписчики, оказался гораздо сложнее.

Действительно, кто были эти люди, которые жили в Кумране у Мертвого моря и прятали свои бывшие в употреблении свитки в пещерах? Были ли это ессеи?

Большинство ученых склонялись к мнению, что это были именно ессеи, члены еврейской секты, которые вели монашеский образ жизни. Другие ученые исходили из того предположения, что это могли быть иудеи — возможно, какая-то особая община, ожидавшая в Кумране страшного суда, от ужасных последствий которого кумраниты считали себя защищенными силой своей веры. И, наконец, третья группа исследователей отрицала вообще существование ессеев. Один из представителей этой группы нигилистов, как сообщил Вандер Плуг, опубликовал в общей сложности 83 страницы в научной прессе и вслед за этим написал еще целую книгу, чтобы доказать, что ессеи вообще никогда не существовали.

Подобные научные вопросы («за» или «против») не особенно волнуют общественность, тем более что она почти не знает, кого следует понимать под этими ессеями, что им понадобилось в Палестине и почему они жили у Мертвого моря. Широкая общественность утратила покой лишь тогда, когда некоторые современные лингвисты стали утверждать, что содержание рукописных свитков Мертвого моря доказывает необходимость ревизии целого ряда догм и вероучений христианской религии.

Два языковеда, наши современники, использовали представившуюся им возможность для того, чтобы стяжать известность широкой публики и познакомить ее со своими трудами. Они выдвинули сенсационное утверждение о том, что результаты исследования рукописных свитков представляют собой радикальный переворот в изучении истории христианства.

Парижанин Андре Дюпон-Соммер, бывший католический проповедник и профессор Сорбонны, обнаружил совершенно потрясающее сходство между упомянутым в кумранских рукописях «учителем праведности» и Иисусом из Назарета.

Молодой английский ученый, принимавший участие в расшифровке и переводе рукописей, выступил по английскому радио с таким докладом, который заставил шокированных и ошеломленных слушателей немедленно схватить телефонную трубку или взяться за перо. Он, Джон Аллегро, утверждал не более и не менее, как следующее: исходя из не опубликованных еще кумранских текстов, выходит, что «учитель праведности» был распят на кресте, тело же его затем было снято и предано погребению и что апостолы ожидали воскресения и возвращения на землю своего «учителя». Значит, Иисус из Назарета, вернее его прообраз, уже существовал ранее у ессеев.

Вся Великобритания и вся Америка прислушались к этому сообщению. И, несмотря на подписанное пятью учеными опровержение в лондонской газете «Тайме», широкая пресса начала помещать одно за другим информационные сообщения о свитках Мертвого моря. С совершенно необычным для освещения научных вопросов усердием печатались репортажи и статьи под огромными заголовками, оканчивающимися неизменным  восклицательным  знаком.

Таким путем газеты поднимали свои тиражи, завоевывая читателей. И не случайно один униатский священник из Америки упрекал христианских теологов из США, занимающихся Новым заветом, в том, что они не выполнили свою задачу по объективной информации читателей. Этих теологов можно было даже обвинить в обмане, потому что в своих публикациях они пользовались такими оборотами речи, которые имели для них самих совсем другое значение, нежели для широкой публики.

Находки рукописей Мертвого моря поставили теологию перед задачей основательно пересмотреть свои взгляды на возникновение христианства. Но для этого, конечно, теологам не  хватает  мужества.

Одна из вышедших за это время книг имеет такой сам за себя говорящий заголовок: «Рукописные свитки Мертвого моря — самый большой вызов христианскому учению со времени появления дарвинизма!»

Христианское учение, несомненно, близко к учению кумранской общины. Сознание своей греховности, отношение к имуществу и браку сформировались у них под влиянием неизбежного ожидания страшного суда. Общим для кумранитов и христиан было также поклонение одному и тому же «учителю»: «учителю праведности» — у одних и Иисусу из Назарета — у других. Обоих казнили; очевидно, и того и другого распяли на кресте. И это все? Пока, кажется, все.

Не возбуждает, однако, никакого сомнения то, что иудейские секты существовали еще до возникновения первоначального христианства. Религиозные представления или учения развивались и поддерживались до тех пор, пока они, наконец, не вошли в христианское Евангелие.

Предположение о том, что при возникновении первоначального христианства был создан своего рода образ Иисуса из Назарета или образы его апостолов или учеников, уже давно отвергнуто; тем самым отвергаются и подобного же рода представления, создавшиеся у некоторых верующих иудеев,— наверное, к их большому сожалению. Сейчас для них стала ясна тесная связь между иудейским направлением веры и первоначальным христианством[43].

Науке, конечно, уже давно известно, что вера сама по себе не может появиться без духовного стремления к ней. Отсюда ясно, что в этой области не может быть создано и ничего нового, такого, что не было бы тесно связано с древнейшей символикой, древнейшими понятиями и основными представлениями. Подлинно религиозное творчество имело место, вероятно, лишь в ледниковом периоде, в каменном веке или в последующие тысячелетия, но уж во всяком случае не при «учителе праведности», или Иисусе из Назарета, и подавно не во времена Авраама и Моисея.

Но это уже не задача теологии, а скорее археологии. Лишь одна она навела ученых на следы пути Авраама из Ура в Харран и из Харрана в Хеврон, Сихем и Иерусалим; она ведет все дальше и дальше на юг, к воротам Египта.

Авраам совершил путь в Египет и вернулся оттуда; Моисей тоже был в Египте, откуда он, по библейскому сказанию, вывел свой находившийся в порабощении народ в «обетованную» землю; и Иисус из Назарета также побывал в Египте со своими  родителями.

Самые значительные персонажи иудейской и христианской религий жили в Египте более или менее продолжительное время. Они прониклись его духом, они должны были быть знакомы с его богами — все они, в том числе Иосиф, Иаков и Иисус  Навин.