Не имеет никакого значения, что дочь главаря разбойников до сих пор не нашла своего счастливчика, поскольку даже ее отец боится пересечь дорогу тигру. У нее было столько времени, сколько она хотела, чтобы поближе познакомиться с кандидатами. Я надеюсь, что она не теряла время зря, и деревенские рассказчики, которые изменяют настоящую историю как хотят, поступают очень мудро, не упоминая о головастиках.

У нас не возникло никаких проблем. Опечаленная вдова взяла дело в свои крепкие руки, выкрикивая приказы направо и налево, а когда нео-конфуцианцы попытались подвергнуть сомнению законность власти женщины, они получили белые дощечки со следами тигриных лап, и все протесты прекратились. На следующий день фургон Янь Ши прокатился по подъемному мосту, я сидел рядом с кукольником, а Мастер Ли и Юй Лань ехали за нами на мулах, нагруженных подарками, и очень скоро мы вернулись в ту местность, которой управлял предводитель разбойников, но на этот раз у нас были указания Великой Хранительницы Гусиных Ворот.

Мы спустились в узкую долину, и мне показалось, что длинный узкий рот проглотил яркий свет солнца. Цикады орали так, что становилось понятно, почему их называют "камнями точильщика ножей", а ящерицы с агатовыми, коралловыми и бирюзовыми глазами замерли от удивления, пока Юй Лань изучала местные фэн-шуй ("ветер и вода").

Было ясно, что она пришла в замешательство, изучив тотемы в виде двух куч гигантских камней.

— Судя по вашему описанию, существо по имени Завистник безусловно является мужчиной, но в этом месте правит сила инь, а не янь, — растерянно сказала она. — Эти вовсе не гордые фаллические тотемы, а женские, робкие и сгорбленные, причем так и задумывались. Тогда для чего мужчина-обезьяна строит святилище и собирается на коленях заползать в окружение женщин?

Мастер Ли еще раз проверил карту, которую дала ему вдова великого хранителя.

— Это то самое место, — сказал он. — Никаких сомнений. Янь Ши?

Кукольник улыбнулся и сделал изящный жест, как будто передавал стакан. — Моя дочь — знаток в таких делах, а у меня только смутные ощущения. — Жест закончился большим пальцем, поднятым к тотемам. — Мне не кажется, что это только символы или, наоборот, просто две груды камней. Скорее они что-то среднее, вроде надписей дикарей.

Мастер Ли усмехнулся. — Мой друг, я начинаю думать, что наши умы шагают строем, как солдаты на параде, — сказал он. — Я считаю, что это пиктограмма: в данном случае пиктограмма плакальщика, который наклонил голову до земли и встал на колени перед трупом; эти две кучи представляют слово, которое умели писать уже в самое раннее время династии Шан.[17] Слово «смерть». Юй Лань?

— Да, может быть, — сказала она. — Множество богинь связано с Землей Теней, которая в геомансии считается воплощением женского начала. Тем не менее это ничего не говорит о мужчине с лицом раскрашенной обезьяны.

Хотел бы я знать, не смотрит ли на нас лицо смерти, но вовремя захлопнул рот. Мы рассыпались и начали искать ориентиры, которые нам дали, не забывая о том, что вдова не была здесь больше десяти лет, а за это время ветер и обвалы могли изменить местность до неузнаваемости. Тем не менее несколько рядом стоящих утесов с белым шрамом посреди не могли измениться слишком сильно, и когда я продрался через кусты чертополоха то обнаружил, что смотрю прямо на них. Лиловая полоса, образованная сланцем, выступавшим из красноватого камня, должна была указывать прямо на вход, я крикнул остальным, взял палку побольше и стал пробиваться сквозь камыши. Через десять минут мы нашли в стене ущелья небольшое отверстие, в точности такое, как нам и описали. Янь Ши и я приготовились зажечь принесенные факелы, но, как выяснилось, они нам не понадобились.

Пройдя несколько шагов по коридору мы оказались в маленькой пещере, свет в которую падал через большую трубу в потолке. Было светло, как в коридоре галереи богатого дома, на стенах вырезано множество рисунков и вдвое больше пиктограмм, и Мастер Ли замурлыкал от счастья.

— Это же Книга Од, первоначальный вариант! — радостно воскликнул он. — Очень близко к шаманскому варианту, который называется Девять Песен, и рассказывает ту же историю, хотя и подчеркивая совсем другие вещи, чем более поздние версии.

Мудрец перевел нам старый текст и получился вполне правдоподобный рассказ, по меньшей мере частично. Эту песню пела девушка, обольщенная богом:

Его дух пришел, как будто спустилось густое облако,

Пылает его голос огнем:

"Красоте суждено найти пару.

Разве бывает красота без любви?"

Он пришел со сладкими словами, но не оставил слова уходя.

Умчался вверх, как чистая струя пара, оставив под собой

Грязную землю, всю в складках.

"О мой Господин, я полечу с тобой,

Разреши мне последовать за тобой на Гору Гун-сан,

Разреши мне увидеть прирученных людей Девяти Земель."

Но мой господин скачет на вихре, облака — знамя в его руке.

"Я вымою твои ноги в Небесном Источнике!

Я высушу твои волосы на Берегах Солнечного Света.

Я соберу сладкие цветы и совью венок для того, кого люблю."

Я кричу песню и ее уносит ветер,

И я вечно стою на одном месте, медленно выгибаясь как деревце ивы.

Слова песни, глубоко врезанные в камень, сохранились очень хорошо, в отличии от рисунков. Время поработало над ними, но все-таки можно было разобрать, что у печальной певицы родились дети. Если конечно можно назвать их детьми, потому что это были те самые полубоги-полудемоны, описанные Небесным Мастером.

Я затаил дыхание и невольно отступил назад, когда увидел маленького старика, бросающего огненный шар, чудовищного музыканта и собачью голову без тела. Но в дальше песня описывала не восемь монстров, а девятого ребенка, божественно красивого, родившего обычным человеком. Глаза Мастера Ли сверкали, пока песня рассказывала о том, как мальчик рос, шел от триумфа к триумфу, и наконец стал помощником короля. Ни один герой не мог устоять против храбреца, ни одна женщина не могла сопротивляться красавчику. Однажды он поскакал на гору Кунь-лунь, где, как ему сказали, жила великая богиня, и вот как он рассказывает об этом в песне:

Аромат бамбука наполняет уединенную гору

На длинных волосах травы сверкают капли росы

Высокие деревья образуют вьющийся тоннель.

Между ними растут красные розы, затмевающие солнце.

А их шипы пронзают облака.

Пьяные камыши пляшут в кристально чистых озерах,

Соревнуясь с тенями неба.

Драконьи яйца кипят и трескаются в воде.

Или это сверкает рыбья чешуя?

А дальше сама Госпожа лежит на изумрудно-зеленой подушке.

"Госпожа, наденьте наряд из фиговых листьев,

Повяжите ваш пояс из шелка и заячьей шерсти,

Взгляните на ваши владения с высоких каменных пиков,

Расчешите радугой волосы, пусть глаза наполнятся смехом,

Оторвитесь от лености, ищите мечту —

О Повелительница Озера, Хозяйка Гор и Равнин, ищите меня!"

Изящный кавалер никогда не отступал, не отступил он и на этот раз. Ничем не занятое, скучающее, ищущее развлечений существо, которое могло послать более мудрого человека прямо в ад, не отвергло дерзкого смертного:

В карете из цветущих магнолий и лилий,

Под флагом, сплетенным из роз стебельков,

И украшенных цветущими ирисами,

Она правит темно-коричневыми леопардами,

На поводу у нее свирепые рыси.

Грохочет гром и молнии раскалывают небо,

"Я воздвигну беседку на мягком камне,

Для прекрасного гордого юноши, сладкого как персик.

Со стенами из ирисов, с полом из мрамора.

Из цветущего перца я сделаю крышу,

Стропила из сливы, а окна из лилий,

Белый флаг из лотоса взовьется над домом.

Из донника сделаю экран от духов,